Джеймс Морроу - Единородная дочь
Ты здорово поработала над моим лицом, и местами оно выглядит гораздо лучше. Ты спросишь, почему я здесь, в институте де Граццио? Видишь ли, Шейла, ты, наверное, отвлеклась, когда дело дошло до моего носа, потому что теперь у меня их два, и можно не объяснять, что второй нос вовсе не такое уж улучшение для обожженного лица. Я уверена, что ты старалась, как могла, и что операция пройдет успешно, но все же…
Джули застонала. Из глаз покатились слезы. Она изо всех сил саданула кулаком по ближайшему резервуару, и ей показалось, что он вдруг наполнился уродами из «Полночной Луны»: прожорливыми пираньями и лохнесскими чудовищами, эмбрионоподобными инопланетянами и водянистыми губошлепами, а также слезами, трансплантированными сердцами и тысячами запасных носов.
Глава 7
Причину мучительной боли Билли Милка не стоило искать в каком-то внутреннем органе или известных медицине кровеносных сосудах. Его болезнь-неуверенность заполняла пространство и, подобно самому Всевышнему, была одновременно везде. Если бы только эта неуверенность могла материализоваться, как Отец Небесный воплотился в безгрешной плоти Сына, — так, чтобы Билли мог прижать ладонь к гнойнику своих сомнений и попытаться утолить эту боль.
Он вошел в Первую церковь Откровения Святого Иоанна Оушен-Сити и аккуратно расставил вдоль алтаря семь подсвечников, словно высадил защитную полосу из золотых деревьев. Легонько помассировал пустую глазницу, скрытую под повязкой. Воистину или Во Истину, но именно он был избран для уничтожения Вавилона, именуемого Атлантик-Сити. Он ведь получил уже такие несомненные знамения: к его мальчику вернулось зрение, была разоблачена Великая Блудница. Но всякий раз, когда Билли рассказывал о чудесном прозрении Тимоти или демонстрировал сорочку Блудницы, его паства в большинстве своем оставалась абсолютно безучастной. В четвертом стихе седьмой главы Откровения четко говорится о ста сорока четырех тысячах праведников, искупленных от земли, а его зелотов, запечатленных, как ни крути, всего двести девять.
Не суетись, уговаривал себя Билли, зажигая свечи. Богу нужны воины, которые вступают на путь праведной борьбы осознанно. Ни к чему торопить Небеса. Крестовый поход — дело серьезное. Их ждут огонь и кровь, и кто знает, не постигнет ли его соратников участь тех мучеников, головы которых были насажены на колья вдоль стен средневековой Антиохии. Даже после смерти они были немыми созерцателями преступлений безбожников-мусульман. Истлела кожа на черепах, а они все смотрели своими пустыми глазницами. Не спеши. Наберись терпения.
Он опустился перед алтарем на колени и поцеловал холодный благословенный мрамор.
Дверь святилища отворилась, и вошел Тимоти, зажав под мышкой стопку газет. Он устремил на отца распахнутые голубые глаза, улыбнулся и подошел ближе. Милый Тимоти, такой красивый и элегантный в своем белом хлопчатобумажном костюме-тройке. О таком достойном наследнике не мог и мечтать отец, потомок легковерной Евы и непослушного Адама.
— Я хочу тебе кое-что показать, папа. — Тимоти выложил газеты на алтарь. Билли мельком взглянул на лежащий сверху листок под названием «Полночная Луна». Сразу под названием красовался заголовок «Девочка, родившаяся беременной».
— Нам ни к чему читать эти глупости, сын. Во всяком случае, не в храме.
— Ты только посмотри. — Тимоти открыл колонку советов.
«Помоги вам Бог».
Билли заметил, что все письма, помещенные здесь, были адресованы некоей Шейле. Мало какому священнику доводилось сталкиваться с таким богохульством. Эта Шейла советовала, как лучше наложить на себя руки. Она говорила, что с Богом «что-то не то». Тимоти открыл следующий номер (шапка на первой странице: «Элвис исцелил меня от рака»). И здесь эта Шейла. Поощряет разводы, санкционирует аборты.
— Вот гадость, а? — Тимоти взял третью газету. — И знаешь, где эта газета издается?
Билли придержал руку.
— В Аду?
И они оба рассмеялись. Как же это здорово, когда отец и сын вот так легко разговаривают, шутят. Бог тоже ценит юмор.
— Совсем недалеко. В Атлантик-Сити.
В Атлантик-Сити. Атлантик-Сити!Здоровый глаз Билли стал огромным, как злокачественная опухоль. Он вскипал от гнева, сердце бешено клокотало. Червь сомнений, мучительно глодавший его, захлебнулся в волне праведного возмущения. По мере того как стихала душевная буря, Билли обретал уверенность. Где написано, что чудовище главы тринадцатой должно быть мужеского пола? Разве женское тело — неподходящий материал для воплощения Сатаны?
— Антихрист,. — пробормотал Билли. Глаз-фантом уже придавал реальные очертания омерзительному исчадию Ада. — Антихрист! — воскликнул он. Он воочию видел перед собой эту тварь с чешуйчатой кожей, с всклокоченными волосами, безумно вращающимися глазами вместо сосцов на груди. — Дьявольское отродье! — Билли обрушил на алтарь кулак, и пламя свечей задрожало, как души испуганных грешников. Омерзительная тварь угнездилась в Атлантик-Сити. Вот оно! Теперь его паства воспрянет духом! «Deus vult», — воскликнут они, предавая огню Вавилон, оплот Антихриста, Deus vult, клич крестоносцев, Папы Урбана II — «Богу угодно». — Теперь мы соберем войско! — Билли повел сына через переднюю в церковную пристройку, где размещалась кухонька. — Теперь-то они отменят свои нелепые отпуска! — Даже первые буквы сходятся, Антихрист, Атлантик-Сити.
Спускаясь в холл, они ликовали:
— Deus vult, так, папа?
— Богу угодно, мальчик мой.
Билли подвел сына к карте дорог Нью-Джерси, висящей на доске объявлений. «Счастливого путешествия», — желала всем корпорация «Эксон».
«Сжечь город не так-то просто, — предупреждал их специалист по поджогам Тэд Ривкин. — Даже если поджечь все пустующие многоэтажки на окраине, чтобы замкнуть огненное кольцо, то и тогда у нас будет лишь половина шансов на успех». Но Билли был нужен другой план. «Мы пойдем на Вавилон, Тэд, а не на пустующие многоэтажки». Безусловно, несколько домов они подожгут, Билли ничего не имел против такой стратегии, но основной кулак тем не менее должен обрушиться на двенадцать казино, на месте которых потом будут возведены двенадцать ворот в Новый Иерусалим. Воины-мстители должны очистить мир от «Золотого Тельца», этого бельма в глазу Всевышнего. Они сокрушат «Атлантис», это публичное поругание духовности, предадут огню «Пески», «Тропикану», «Кларидж», «У Цезаря»…
— Ну-ка, расскажи мне о Первом крестовом походе, — велел Билли сыну. — О Дорилее.
— Это была великая победа, — послушно начал Тимоти, от волнения голос его звучал громче обычного. Многие молодые люди выходили из колледжей ограниченными, замороченными небиблейскими знаниями неучами, но о Тимоти этого не скажешь. — Герцог Болдуин разделил свою армию: пехоту — в один лагерь, кавалерию — в другой. — Тимоти рассек рукой воздух, словно разрубая силы франков. — В первый день казалось, что они проигрывают. Стрелы язычников сыпались дождем, пехота обратилась в паническое бегство. Бросив оружие, они бежали в лагерь. Это была катастрофа. Но тут, откуда ни возьмись, мчится кавалерия Болдуина, сметая на своем пути изумленных лучников врага!
Безупречное изложение, грамотное, но не лишенное пылкости.
— Мы тоже разделим наши силы. — Бамбуковая указка Билли скользнула к Атлантик-Сити. — Выйдя из гавани, армада поплывет на север, и тысяча верующих высадится перед «Золотым Тельцом». — Он повел указкой в глубь суши. — Между тем, собравшись на набережной Абсекона, пешие верующие под твоим командованием пройдут по бульвару, громя казино, что выстроились вдоль залива.
— Предавая их огню! — воскликнул Тимоти со священным пылом.
— Предавая огню, — эхом отозвался Билли; он хрипел, словно от дыма пожарищ уже саднило в горле. — Лишь огонь способен очистить Вавилон и уничтожить скверну на тропе Господней.
Едва дыша от волнения, Тимоти окружил Атлантик-Сити ладонями.
— Дорилеей все не закончилось. — Облизав палец, он провел полосу вдоль Променада, от «Тельца» до «Международных курортов». — Когда крестоносцы наконец вошли в Иерусалим, реки крови пролились на его улицах.
— Деяния Господа подчас суровы, — вещал Билли, уводя сына обратно в зал, — случается, он просит своих подданных надеть ратные доспехи.
Плечом к плечу они взошли на кафедру.
Волна всепоглощающей любви затопила душу Билли, когда, подняв с алтаря стопку «Полночной Луны», он посмотрел на своих прихожан. Как же он любил эту Сьюзен Клери, сидевшую перед ним в своей неизменной шляпке с листьями папоротника и в платье, украшенном букетиком фиалок. Как он любил Ральфа и Бетти Бауэрсокс, выговаривающих своим пятерым детишкам, чтобы те вели себя потише.
— Разве не похожи они на воинство Христово? — шепнул Билли сыну. — Я хотел бы.
