Иэн Бэнкс - Чистый продукт. В поисках идеального виски
Такие дела; когда нам выгодно, мы поддерживаем этого подонка, вооружаем его, чтобы он мог развязать войну против иранских фундаменталистов, продаем ему химическое оружие, чтобы он убивал курдов прямо в их жилищах, даже не устраиваем лишних сцен, когда этот сукин сын запускает ракету в наш корабль, а потом отвешиваем ему хорошую оплеуху за вторжение в чужую страну; в этом, собственно, и заключается наша работа: провоцируем народ на восстание, спохватываемся, как бы Иран от этого не выиграл, бросаем восставших на произвол судьбы и преспокойно наблюдаем за их поражением; затем вводим санкции сроком на десять лет, которые хотя бы на полмиллиона уменьшат население «тюрбанников», а под конец решаем, что пришло время отомстить папочке, наложить лапу на вторые по величине запасы нефти и показать всему миру, кто в доме хозяин. И все это – на благо иракского народа: бог свидетель, должны же эти люди научиться думать о себе, в конце-то концов?
Да, и, конечно, до сих пор не найдено никакого оружия массового поражения – ни использованного, ни готового, ни в процессе производства, ни даже на хранении в каком-нибудь пыльном бункере посреди пустыни.
Еще один прекрасный погожий день, солнце танцует бликами на поверхности реки Форт и вспыхивает на огромных красных трубах моста, небо чистейшей голубизны. Я качаю головой, пока мы укладываем вещи в багажник:
– У нас как на юге Калифорнии. Хорошая погода уже почти наскучила.
Мимо проходит Айлин с сумками и смеется:
– Ты что, с ума сошел?
– Это не из твоей головы выпало? – спрашивает Лэс. [37]
Лэс и Айлин – солнцепоклонники, идеальный год, в их понимании, включает три поездки в очень жаркие места – на Канары, в Португалию, Грецию или Египет, плюс очень жаркое (по шотландским меркам) лето в Гленфи́ннане (Glenfinnan). При том что Макфарланы – люди привычные, сейчас даже они едва терпят. Мы иногда ездим с ними в отпуск за границу, но я каждый раз изнываю от жары: обгораю, обливаюсь потом, с головы до ног обмазываюсь солнцезащитным кремом с фактором защиты, как у алюминиевой фольги, и даже в бассейне не снимаю широкополую шляпу. А Макфарланам хоть бы что.
Моей вины здесь нет, просто я человек северных широт. Как только столбик термометра поднимается выше шестнадцати градусов, мне кажется, что настала аномальная жара. Когда остальные, продрогнув, дышат на пальцы, притопывают ногами и натягивают очередной слой теплой одежды, я хожу в футболке или в рубашке без пиджака, потираю руки и заявляю, что погодка – «самое то». Лэс, в свою очередь, старается загореть еще до отпуска, и я могу подтвердить, что его не раз принимали за грека. В Греции. Сами греки. Нельзя сказать, чтобы такое часто случалось с белокожими уроженцами Гринока, живущими в Лохáбере (Lochaber).
Мы вновь направляемся на север мимо Бри́хена (Brechin). Именно здесь раньше выпускали «Гленкáдам» (Glencadam), неподалеку от стадиона футбольного клуба «Брихен-Сити». Виски пятнадцатилетней выдержки, который я приобрел, имеет довольно свежий вкус и слегка напоминает жирное молоко с клубникой; интересно, но не особо вдохновляет. В Монтрозе мы оказываемся на побережье, рядом с маленьким забавным аквапарком на эспланаде. Я уверен, что вижу солитон [38].
Аквапарк входит в зону отдыха с горками, лесенками и всем прочим, но такие штуки можно найти где угодно; меня же привлекла сеть расположенных под небольшим наклоном соединяющихся бетонированных канальчиков с маленькими кранами, воротцами и фонтанами с управлением. Для закоренелого дамбостроителя вроде меня это почти рай, только чуть ограниченный. По каналам шлепает с десяток малышей, которые толкают воротца в разные стороны, включают и выключают краны и переносят ведерками воду из одного канала в другой, а двое мальчишек постарше, лет восьми-девяти, уже промокшие насквозь, скачут в мелкой воде, пляшут на фонтанах и брызгаются. От этого зрелища всех нас пробирает холод. Светит солнце, но с Северного моря дует легкий ветер, и даже я рад, что перед выходом из машины надел куртку. И все-таки отличное место, в твоем распоряжении – система запруд и каналов, какую самим копать бы и копать не один день, а тут все тебе готово, зацементировано, подведена проточная вода. Тот, кто разработал эту площадку, – гений, думаю я и тут же замечаю солитон, от чего прихожу в восторг, потому что вижу его впервые.
Солитон – это одиночная волна, которая движется по каналу, преодолевая большие расстояния и теряя при этом очень мало энергии. Ее движение зависит от ширины и глубины канала, а также длины и высоты самой волны; если достигается определенное соотношение этих параметров и устанавливается подобие гармонии, которая и порождает солитон, то он будет долгое время спокойно двигаться по каналу. Впервые солитоны были замечены в голландских каналах, где они могли преодолевать несколько километров. Сейчас этот миниатюрный пример (при условии, что я не заблуждаюсь и это именно он) в конце концов разбивается об отмель в дальнем конце одного из маленьких бетонных каналов, пройдя метров десять, но пока это зрелище длится, оно прекрасно.
Я кричу «Вуху!», как обычно делают люди определенного возраста, которые насмотрелись сериалов «Симпсоны» и «Саус-Парк».
Остальные смотрят на меня как на чокнутого, но ничего, мне не привыкать.
Через Сент-Сáйрус (St Cyrus) – в Фохáберс (Fochabers); отменный обед в гостинице «Рэмзи Армз», сразу за внушительной аркой городских ворот. Фотографирую вискикурню «Фéттеркерн» (Fettercairn). Здешний виски – еще один из тех, что меня, пользуясь выражением Джона Пила [39], «недовпечатляет», хотя имеет своих почитателей и успешно используется в составе блендов «Уайт» (Whyte) и «Макки́» (Mackey). Возможно, мое отношение как-то связано со словом «старый». Этот скотч рекламируется как «Старый Феттеркерн», и почему-то первое слово действует мне на нервы. В каком смысле старый? Ну в самом-то деле, и так ясно, что содержимое бутылки произведено не на прошлой неделе! Чаще всего этот виски встречается десятилетней выдержки – не такой уж и старый. Сама вискикурня была основана в 1824 году – тоже не слишком большая древность: множество дистиллерий было открыто за столетие до этой, и значительное их число действует по сей день… что ж тут такого старого? Ну да ладно, могло быть и хуже. Наверное. Могли назвать в псевдо-ранне-новоанглийском стиле – Ye Olde Fettercairn или еще как-нибудь в том же духе.
Снова на север, мимо фамильной усадьбы Уильяма Гладстона в Фаске (Fasque), сразу на выезде из Фохаберса. Будучи премьер-министром, Гладстон, пожалуй, сделал для индустрии больше, чем кто-либо еще, отменив в 1853 году карательный налог на солод и легализовав розничную продажу бутылочного виски. Помню, в книге Майкла Бродбента «Марочное вино» рассказывается про домашний винный погреб, который не открывали сорок пять лет, до 1972 года. Погреб был заполнен винами и портвейнами, которые спокойно лежали там при постоянной комфортной температуре в восемь градусов по Цельсию аж с 1927 года; среди них были идеально сохранившиеся выдержанные вина урожая еще начала XIX века. А не открывали погреб столько лет потому, что не могли найти ключ. У богатых свои причуды, верно?
Дорога B974 поднимается с плодородной прибрежной равнины Хау-оф-зе-Мурнз (Howe-of-the-Mearns), это край Льюиса Грассик-Гиббона [40], навстречу первым низким, округлым холмам восточной части Грампианских гор, извиваясь по широким лесистым долинам, через вересковые пустоши – к вершине Керн О’Маунт. Это превосходная трасса. Машин не слишком много, сама дорога хорошая, если не считать крутых поворотов в начале пути, за которыми из-за деревьев ничего не видно. Зато повыше начинается серия открытых плавных изгибов с подъемами и чуть холмистых прямых отрезков. Если ехать на мощной машине с достаточным моментом типа M5 – это блаженство, даже при полной загрузке. На резких поворотах, за которыми следуют крутые подъемы, машина оседает, вежливо рычит и устремляется вперед.
Я почти все время еду без превышения скорости, ну разве что миль на десять, отчасти из уважения к трем моим пассажирам (которые, рад сообщить, меня не дергают), но удовольствие от нанизывания поворотов, одного за другим, на пути к обзорной площадке просто невероятное. Останавливаемся на вершине, чтобы насладиться видом и пофотографировать, хотя лучший вид открывается южнее, а в воздухе висит небольшой туман, да еще снимать приходится против солнца, так что условия не самые подходящие. Продолжаем путь, постепенно спускаясь к долине реки Ди (Dee) через ряд элегантно изогнутых открытых поворотов; у дороги встречается все больше шотландской сосны, чьи причудливые чешуйчатые корни выпирают из песчаной почвы, как когти дракона.
По понятным причинам этот маршрут пользуется популярностью среди байкеров. Оно и видно: через каждые несколько миль, начиная почти с самого Феттеркерна, в глаза бросаются желтые дорожные щиты с предупреждениями вроде такого: «ЗА ИСТЕКШИЙ ГОД НА ЭТОЙ ДОРОГЕ ПРОИЗОШЛО 34 АВАРИИ», а под этим текстом – маленький значок мотоцикла.
