Ирина Лукьянова - Конь в пальто
Взбучка задыхалась. Парило, облако на горизонте пухло. Я мрачно смотрела в землю, изучала сбитый босоножкой грязный палец ноги. Я не улетела. Я поплелась к электричке и молчала всю дорогу.
Сева тоже не улетел. Он вернулся к маме и безо всякого интереса слушал то, что любая мать говорит не улетевшему ребенку: опасно, потеряешься, машины, задавят, куда ты так понесся, зачем ты это делаешь, почему ты не остановился.
Не машин и не поездов боятся мамы, и не чужих людей. Они боятся, что дети улетят. Что лопнет веревочка, что ветер унесет это легкое существо, раздует незастегнутую куртку парусом, еще немного — и ботинки, глаза, грязные пальцы, царапина на щеке навеки скроются за облаком.
Но если дети станут от меня улетать, я просто брошу сумки на дорогу и полечу вместе с ними. В конце концов, я знаю, куда направиться и что можно показать. А без меня они наверняка запнутся, запутаются в ветвях и проводах, остановятся, вернутся. И хмуро промолчат весь остаток дня.
Попытка фиксации
Ну чем я занималась все выходные, куда они уплывают? Записывать, что ли? Ну вот записала. Тошно смотреть.
Суббота:
Две закладки в стиральную машину, развесила.
Прочитали вслух с Сашкой два параграфа по истории. Обсудили родословную и моральный облик русских царей.
Помыла пол в ванной.
Промазала силиконовым герметиком туалет.
Прочистила сливы в ванной и на кухне («Крот», вантуз).
Почитала с Машкой «Карлсона».
Заставила детей вымыть двери и прибрать в комнате.
Почистила унитаз.
Перевела на заказ интервью с британским дизайнером.
Сходила в магазин.
Выгуляла собаку (дважды).
Поставила Машке компресс на ухо.
Воскресенье:
Погуляла с собакой.
Сварила борщ, пожарила цветную капусту в сухарях, сделала ежиков в сметанном соусе.
Принесла еды из магазина.
Пересадила два цветка.
Разморозила морозилку и вымыла холодильник.
Постирала два свитера. Вручную, чтоб не сели.
Вымыла пол на кухне.
Подшила Машке слишком длинные джинсы.
Написала налево половину статьи о реформе здравоохранения.
Компресс, закапывание в уши, чтение вслух, стрижка когтей, вечернее соло «А ты алгебру на завтра сделал? А почему?»
Вечерняя алгебра.
Собака.
Это ли я предъявлю Тебе?
Плач дочерей Евы
Домашнее хозяйство, проклятие дочерей Евы, переливание из пустого в порожнее и ношение воды решетом. Бездонная бочка Данаид, куда мы льем свои силы, молодость, время — будто надеемся, что все это смешается и возникнет философский камень, который позволит никогда в жизни больше не мыть полы. Или могучий джинн в облаке пара. Он похож на аладдинова джинна из мультика, и на говорящую коробку стирального порошка «Миф — морозная свежесть», и на Мойдодыра, и на Мистера Мускула, он любит работу, которую вы терпеть не можете, с ним веселей и в доме чисто в два раза быстрей.
Но нет, не возникнет ни джинна, ни Мойдодыра, ни пара, ни облачка, а все исчезнет в бездонной бочке. Ибо всякая дочь Евы, если у нее нет домработницы (а домработницы, наверное, есть только у дочерей Лилит), должна попыхтеть и поплакать, ибо домашнее хозяйство такая же ее расплата за первородный грех, как и необходимость в муках рожать детей своих.
Вот я навожу порядок, наслаждаясь хотя бы тем, как нечистое становится чистым, и пыль исчезает в жадном хоботе пылесоса, и полы стелются под ноги, как мурава. Вот уже восторженно сияет унитаз, и благодарно улыбается раковина, и в зеркале отражается пот лица моего, и кухонные занавески постираны и повешены, и цветы вымыты под душем, и в детской комнате на полу ни бумажки и постели застелены. А на плите булькает куриный суп, и меня ноги уже не носят, но душа порхает где-то вокруг кухонной лампы. Порхает, носится кругами и воображает себя хорошей хозяйкой.
Но тщетно.
Ибо все мытое станет немытым, и чистое грязным, и убранное неубранным. И натертое станет загаженным, и приготовленное — сожранным, и принесенное в четырех пакетах, пятнадцать кг груза на мои пятьдесят два тягловой массы, испарится в два дня. А посуду нагрузят в раковину и будут два часа спорить, кому ее мыть. И повешенное запылится, и наглаженное сомнется. И ты будешь вечно отскребать пригоревшее и оттирать заляпанное, подметать натоптанное и стыдить бессовестное, — и ни толку, ни проку, ни пользы, ни видимого эффекта.
Три вещи бессмысленны под солнцем, и глуп надеющийся с ними справиться. И первая вещь — мести дорогу в снегопад, и вторая — черпать море ковшиком, и третья — наводить порядок в двушке, где есть двое детей, кошка и собака.
Вот, растешь ты принцессой в доме матери своей, весело отмахиваясь от требований помогать по хозяйству, и заграждая уши свои наушниками, и утыкая нос свой в учебник по истории философии. Ибо все это шовинистские предрассудки, что женщина должна вести хозяйство, и манят тебя интеллектуальные высоты и творческая самореализация, и многих одноклассников и сокурсников своих ты заткнешь за пояс, перекинешь через плечо, переспоришь, обштопаешь и выставишь курам на смех. И появится принц ростом вровень тебе, и перекинет через плечо, и переспорит, и унесет в берлогу свою, и умчится на охоту свою, а ты проснешься утром, и узришь пред собою сковородки, и восплачет душа твоя.
Ибо не будет с тобою матери твоей и бабушки твоей и прабабушки твоей, а вечером примчится твой принц и бросит пред тобою ногу мамонта с пожеланием освежевать и обжарить.
Зачем, скажешь ты себе, не слушала я матери моей, не хотела читать руководство по свежеванию мамонтов, не брала в руки веника и не училась готовить соуса бешамель. Для чего читала я Фихте и Витгенштейна, и зачем могу на пальцах объяснить «Критику чистого разума», если не могу я пожарить мамонта, чтобы он был не жестким.
И когда через чад и дым, и позор, и поношение, и стыд, и срам овладеешь ты мастерством гладить рубашки, и жарить мясо; и делать узбекский плов, и менять прокладки в кранах, и чинить утюги, и прочищать засоры, и лечить гаймориты; когда освоишь грудничковый массаж и программу органической химии за 11 класс; когда научишься варить варенье и закатывать в банки овощную икру, — то и тогда не получишь ты ни первого разряда, ни второй категории, ни премии, ни добавки к пенсии. И почетной грамоты не заслужишь, и даже простого спасибо.
Ибо если ты отодвинешь кухонный стол твой, найдешь за ним паутину, а в кладовке — позапрошлогодние одежды детей своих, которые выбросить жалко, а отдать некому, — и за дверью пыль. И скажет муж твой, будет в этом доме когда-нибудь порядок или нет, и дети скажут, мам, а где все мои носки. И куда бы ни упал взгляд твой, везде увидишь ты только поле для деятельности и место подвигу.
И восплачешь ты, дочь Евы, и возопишь в горести своей — да я б за это время, пока тут занималась уборкой, полдиссертации написала бы. И посыплешь пеплом главу свою недописанную, и погонишь детей своих наводить порядок в расположении своем, и сядешь, и обхватишь голову руками, и вскочишь, потому что мясо пригорело, и помчишься дальше вприскачку — а фиг ли толку.
Квинтет для дисканта, двух сопрано и домашней электроники
Мизансцена: Я пишу статью о корпоративном обучении. Машка посажена смотреть «Питера Пэна», чтоб не лезла под руку. Саша слоняется вокруг и показывает, что мне пора завязывать со своей фигней, потому что ему не терпится в сеть залезть.
Жанр: Квинтет для диктофона, детей, видеомагнитофона и моего внутреннего голоса.
Спецэффекты: Телефон, домофон.
— Сначала мы созвали совещание по постановке задач, и эта была признана первой из наиболее приоритетных: ведь от компетенции менеджеров зависит успех компании.
— Ооо! Бедная Нэна!
— Мы адаптируем содержание курса под нужды компании: убираем связи с предпринимательством, настраиваем на управление стоимостью в компании и лидерство. Темы программы включают финансы и управление человеческими ресурсами.
— Чтоо? Нэна? Так, с меня довольно! Вон, вон, я сказал! Больше в этом доме собаки в нянях жить не будут!
— Тебе долго еще?
— Программа рассчитана на, во-первых, пилотную группу с прицелом на тех, кто нужен компании и планируется на руководящие позиции. Среди кадрового резерва проводился активный отбор кандидатов.
— Мам, а почему он на Нэну рассердился?
— Замолчите все.
— Дальше можно будет набирать такие группы на постоянной основе по мере готовности. Во-вторых, программа предполагает участие в ней всех желающих, кто хочет учиться на свои деньги.
— Мать, это чо за муть?
— Не мешай, говорю, и так запись плохая.
— Можно будет взять у компании кредит. Сумма несколько уменьшится за счет финансирования компанией командировочных, питания, проживания, отсутствия на рабочем месте и льгот по выплатам процентов по кредиту.
