Курт Воннегут - Утопия 14 (Механическое пианино)
— Вы знаете о Лэшере? — Этого имени Пол не называл в разговоре.
— Да, я знаю о нем уже довольно давно. И знаю еще и то, о чем вы с Лэшером и Финнерти толковали прошлым вечером. — Лицо его приняло грустное выражение. — В качестве чиновника ведомства промышленной безопасности, отвечающего за целый район, я вынужден знать об очень многом, Пол. И бывают моменты вроде этого, когда мне страшно хотелось бы знать поменьше.
— Разве это не снимает вопроса о Питсбурге?
— Я все еще думаю, что ты подходишь для этого места. Я собираюсь сделать вид, что я не знаю о том, что ты делал прошлым вечером и что ты не говорил того, что ты сказал только что. Я не верю, что все это идет от чистого сердца.
Пол был поражен. По какой-то причуде случая он утвердился на этой должности — после того, как он прибыл сюда со смутным намерением доказать свою непригодность.
— Так в общих чертах обстоит дело, Пол. Теперь все зависит от тебя.
— Я мог бы исправиться.
— Боюсь, что все это не так просто. За очень короткое время ты умудрился накопить довольно объемистое досье в полицейском управлении: пистолет, разрешение Финнерти на прогулку по заводу, неосмотрительное поведение вчерашней ночью — что ж, мне нужно как-то удобоваримо объяснить все эти поступки, чтобы удовлетворить Штаб. Знаешь, ведь ты чуть не угодил в тюрьму?
Пол нервно рассмеялся.
— Я хочу получить возможность сказать, что ты, Пол, выполнял специальное задание службы безопасности по моему приказу, и хочу сделать это с чистой совестью.
— Понимаю, — сказал Пол, хотя он ничего не мог понять.
— Ты и сам должен согласиться с тем, что Лэшер и Финнерти опасные люди, потенциальные саботажники, которые должны быть помещены туда, где они не смогут причинить вреда. — Он снова взял из пирамиды дробовик и, морщась, принялся прочищать его выбрасыватель зубочисткой. — И вот я, — продолжал Кронер после минутного молчания, — я хочу, чтобы ты показал, что они пытались втянуть тебя в заговор, направленный на саботаж на Заводах Айлиум.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошел сияющий Бэйер.
— Поздравляю, мой мальчик. Поздравляю. Это великолепно, великолепно, великолепно.
— Поздравляете с чем? — спросил Пол.
— С Питсбургом, мой мальчик, с Питсбургом.
— Это еще не вполне решено, — сказал Кронер.
— Но вы же сказали вчера…
— Кое-что изменилось со вчерашнего дня, — Кронер подмигнул Полу. — Хотя ведь ничего серьезного, правда, Пол? Маленькая накладочка.
— Угу, о, я понимаю, значит, маленькая накладочка, угу, накладочка, да, конечно, накладочка.
Пол был смущен и потрясен происходившим, и отсутствие самообладания он пытался прикрыть вымученной улыбкой. Он подумал, не было ли появление Бэйера заранее запланировано.
— У Пола имеются кое-какие вопросы, — сказал Кронер.
— Вопросы? Вопросы, мой мальчик?
— Он хочет знать, не совершаем ли мы чего-нибудь дурного во имя прогресса.
Бэйер уселся на стол, пощипывая нитки телефонного шнура. Он очень глубоко задумался, и по выражению его лица Пол понял, что вопрос этот никогда раньше не приходил Бэйеру в голову. Теперь же, когда это, наконец, произошло, он пытался добросовестно его обдумать.
— Плох ли прогресс? Гм, недурной вопрос. — Он оставил в покое телефонный шнур. — Не знаю, не знаю… Очень может быть, что прогресс и плох, а?
Кронер изумленно поглядел на него.
— Послушай-ка, ты ведь сам прекрасно знаешь, что история уже тысячу раз давала ответ на этот вопрос.
— Отвечала? Давала, значит, ответ? А знаете, я не стал бы. Тысячу раз давала ответ, не правда ли? Ну что ж, это хорошо, это очень хорошо. Единственное, что я знаю, это что ты должен поступать так, как она хочет, или сдаваться. Не знаю, мальчик, ей-богу, не знаю. Думаю, что должен бы знать, да вот не знаю. Я просто делаю свою дело. Возможно, это и неверно.
Теперь наступил черед Кронера испугаться.
— Ну, а что вы скажете относительно того, чтобы нам немного освежиться? — бодро спросил он.
— Я целиком за что-нибудь прохладительное, — обрадованно сказал Пол.
Кронер захихикал.
— Ну вот и прекрасно, не слишком ли тебе досталось, а?
— Нет, ничего.
— Ничего, мой мальчик, выше голову.
Когда Бэйер, Пол и Кронер входили в комнату, Мама как раз говорила Аните, что в мире приходится встречаться с самыми различными людьми.
— Я просто хотела убедиться в том, понимает ли каждый, что он приехал по собственному приглашению, — сказала Анита. — И мы, Мама, ничего не могли с ним поделать.
Кронер потер руки.
— Ну как, примете нас в свою компанию?
— Отлично, отлично, отлично, — сказал Бэйер.
— Ну как, мужчины, вы хорошо развлеклись с этими вашими ужасными ружьями? — осведомилась Мама, сморщив нос.
— Шикарно, Мама, — сказал Пол.
Анита перехватила взгляд Пола и вопросительно подняла брови.
Пол чуть заметно кивнул.
Она улыбнулась и откинулась в кресле, усталая и удовлетворенная.
Мама раздала маленькие стаканчики с портвейном, пока Кронер возился с проигрывателем.
— Где она? — спросил он.
— Ну, вот еще, там, где всегда, на вертящемся столике, — сказала Мама.
— Ах, верно, вот она. Я подумал было, что кто-нибудь еще заводил, после того как я ими пользовался.
— Нет. Никто не подходил к проигрывателю со вчерашнего вечера.
Кронер держал головку адаптера над вертящейся пластинкой.
— Это специально для тебя, Пол. Когда я говорил о приеме в компанию, я скорее подразумевал именно это, а не вино. Это и есть духовная пища. Это всегда помогает мне избавляться от плохого настроения лучше, чем что бы там ни было.
— Я подарила ее ему в прошлом месяце, и я никогда не видела, чтобы он чему-нибудь так радовался, — сказала Мама.
Кронер опустил иголку на пластинку, поспешил к креслу и уселся, закрыв глаза, до того как начала звучать музыка.
Звук был включен на полную мощность, и внезапно репродуктор завопил:
— Оооооо, дайте мне людей, которые тверды сердцем, которые будут сражаться за правое дело, которое они обожают…
Пол обвел взглядом комнату. Кронер, притоптывая, подымал и опускал ноги, одновременно покачивая головой из стороны в сторону. Мама тоже качала головой, Бэйер — тоже, а Анита — Анита проделывала это истовее их всех.
Пол вздохнул и принялся тоже покачивать головой.
— Плечом к плечу, смело, смело, они растут, шагая вперед! Оооооооо…
XIII
Лежа в постели после вечера у людей с мужественными сердцами в доме Кронера, доктор Пол Протеус, сын преуспевавшего человека, сам человек богатый и имеющий все возможности стать еще богаче, подсчитывал свои богатства. Он обнаружил, что состояние его дает ему возможность позволить себе роскошь быть честным человеком. Он стоит около трех четвертей миллиона долларов, и он мог теперь не работать ни единого дня во всей последующей жизни.
Теперь, наконец, его неудовлетворенность жизнью вылилась в совершенно определенные формы. Это была реакция на нанесенное ему оскорбление, ибо именно так это и называют все люди в любой период истории. Ему было приказано стать осведомителем и доносить на своего друга, Эда Финнерти. Это было несомненно, и Пол встретил этот приказ с некоторым даже облегчением, подобным тому, которое испытывали все, когда десятилетия напряженного ожидания разразились, наконец, первыми выстрелами последней войны.
Теперь, наконец, он мог, черт возьми, дать себе волю и уйти.
Анита спала, полностью удовлетворенная не столько Полом, сколько социальным оргазмом, который наступил после целых лет любовных утех с обществом: ей, наконец, предложили Питсбург.
По дороге из Албани домой она произнесла монолог — подобный тому, который с успехом мог быть произнесен Шефердом. Она произвела смотр карьеры Пола с момента их женитьбы и до настоящего момента, и Пол был поражен, узнав, что путь его был устлан телами противников — людей, которые пытались переплюнуть его, но были раздавлены.
Картины этой бойни в ее описании были столь жизненны, что на какое-то мгновение ему пришлось оторваться от собственных мыслей, чтобы прикинуть, нет ли во всем, что она говорит, хоть малейшей доли истины. Он мысленно перебрал все те скальпы, которые она называла, один за другим — скальпы людей, которые пытались соперничать с ним, — и нашел, что все они прекрасно продолжают жить и работать, что их не постигло ни финансовое, ни духовное крушение. Однако для Аниты они были мертвы, застрелены в упор, навсегда сброшены со счетов.
Пол не сказал Аните, на какие условия ему пришлось бы согласиться, чтобы получить Питсбург. И он ничем не намекнул на то, что он сделает что-либо иное, как с гордостью и радостью примет этот пост.
Теперь, лежа рядом с ней, он поздравил себя с тем, что ему удалось сохранить спокойствие и проявить впервые в жизни хитрость. Он еще долгое время собирался не говорить Аните, что намерен бросить работу, до тех пор, пока она не будет подготовлена к этому. Он станет осторожно обучать ее переоценке ценностей и только после этого уйдет. В ином случае шок от того, что она окажется женой ничего не стоящего человека, может привести к трагическим последствиям. Ведь единственная позиция, на которой она может встречаться с остальным миром, — это высокий ранг ее мужа. И есть опасность, что, если она будет лишена этого ранга, она вообще утратит соприкосновение с миром или — что еще хуже — она оставит Пола.
