Олег Рой - Мир над пропастью
Максим рассмеялся и еще больше стал похож на мальчишку.
– Вита, милая, ну ты даешь. Думаешь, им всем больше делать нечего? Поехали. Поужинаем дома.
Это «дома» покорило ее окончательно.
Особняк ей очень понравился. В нем, как и в хозяине, было что-то ребячливое. То ли крыша из красной черепицы, то ли асимметричные ступеньки у входа. А так очень даже солидный особнячок. Вита тут же окрестила его про себя «тинейджерхаус».
Когда они ехали к нему, всю дорогу у Виты было приподнятое настроение, но как только зашли в прохладный, выложенный плиткой холл, внезапно накатила ярость.
«Это я должна здесь жить. Это должен быть мой дом. А он приглашает меня в гости. И мы, как воры, как преступники, как нашкодившие подростки, будем проводить здесь этот украденный вечер».
Максим ничего не заметил. Он показывал ей дом с таким видом, с каким коллекционер пытается объяснить дилетанту ценность редких марок или бабочек. Почему-то ему было важно, чтобы она оценила дизайн сада, планировку второго этажа и цветовую гамму столовой. Он вкладывал в ее визит совсем другой смысл. То, что ей казалось новым витком в их отношениях, откровением, даже, в некотором роде, таинством, было для Макса всего лишь попыткой разнообразить их встречи.
Он тараторил без умолку, словно она была корреспондентом из телепрограммы. Показывал ей какие-то полочки, подушечки, детскую мебель, сделанную на заказ, и даже свои школьные грамоты.
Вита уже не слушала, ей хотелось совсем другого. Ей совсем не так виделся этот вечер, когда она ехала сюда. Она представляла, как будет стоять в кабинете и держать в руке детскую фотографию Максима в тяжелой деревянной рамке, взятую с комода. А он подойдет сзади с двумя бокалами хорошего вина, приобнимет ее и скажет что-нибудь вроде: «Как бы я хотел жить здесь с тобой» или «Потерпи немного, родная, скоро ты будешь здесь хозяйкой».
Но сейчас, слушая этот безудержный монолог про люстры, лестницы и двери, она в очередной раз понимала, как далека от своей цели.
Ужин тоже прошел обычно. Правда, были свечи, вино, тосты, но все было как-то обыденно. Вите ни на минуту не удалось забыть, что она любовница, приведенная в дом в отсутствие жены. Все было пошло и, увы, вполне предсказуемо.
В супружеской спальне при виде просторной кровати она испытала не ожидаемое злорадство, а новый приступ зависти и отчаяния.
Холодная чистая комната с едва заметным ароматом незнакомых горьких духов показалась ей живым существом, переполненным презрением. Все здесь словно удивлялось ее появлению и безмолвно восклицало: «А кто вы, девушка? Вас тут совсем не ждали. Вы тут чужая».
Но больше всего поразило поведение Макса. Ей казалось, он должен чувствовать неловкость или хотя бы историческую значимость момента. Но оказалось, что ему абсолютно все равно, где они находятся. Словно это была не его с женой спальня, а очередной гостиничный номер.
Вита давно уже не была наивной девочкой, отягощенной романтическими грезами. Но такое пренебрежение к окружающей обстановке ее покоробило.
– Макс, – она тронула его за обнаженную спину, – мне как-то не очень удобно тут. У вас ведь есть другие спальни?
Он уже наполовину спал, поэтому ответил неохотно:
– Да ладно, не заморачивайся! Я как-то привык здесь…
Ему и в голову не пришло, как ранили ее эти слова.
Она еще долго лежала на спине с открытыми глазами, слушая молодецкий храп.
«Я бы так не смогла, – вертелось в голове. – Как у них, мужиков, все просто…»
Они провели в «тинейджерхаусе» весь следующий день. Дурачились в джакузи, читали, лежа на животе у декоративного камина, и занимались любовью на барной стойке.
Ей хотелось отметить своим присутствием каждый метр этого дома. Оказалось, что к хорошему привыкаешь не просто быстро – молниеносно. Вите казалось, что она жила здесь всегда. И что навсегда должна здесь остаться. Ей нравилось тут абсолютно все, кроме детских игрушек, раскиданных тут и там.
И еще целый полк дорогущих тюбиков и пузырьков на широкой полке в ванной. В дорогой косметике Альбина явно себе не отказывала. Оно и понятно – мадам уже в конце четвертого десятка, тогда как ее муж в самом начале.
Как же паршиво было Вите в понедельник утром! Только теперь она поняла, что лучше было не приезжать сюда вообще. Втайне она надеялась остаться тут еще на неделю, пока не вернется его чертово семейство. Даже предложила Максу взять отпуск. Ей наивно казалось, что чем больше часов он проведет вместе с ней в этом доме, тем скорее поймет – хозяйкой здесь должна стать она.
– Я отвезу тебя, – завязывая на ходу галстук, Макс направился в кабинет, где на спинке стула висел пиджак. Вита двинулась за ним и замерла в дверном проеме, все еще надеясь, что он передумает.
– По-моему, это были лучшие выходные, – ей требовалось его горячее подтверждение.
– С тобой везде праздник, – он наконец-то справился с галстуком. – Ты готова?
Вита кивнула. Когда он заехал за ней в пятницу вечером и так неожиданно пригласил к себе, у нее не было времени захватить с собой необходимый минимум вещей. Платье, которое она надевала для ресторана, сейчас смотрелось нелепо. К тому же на улице за эти два дня сильно похолодало.
А если бы это был ее дом… Она с ненавистью осмотрела шкафы, ломившиеся от женских вещей. Альбина может подойти и с хозяйским видом взять любую шмотку. Виту передернуло.
Она так живо представила себе, как та, другая – немолодая, некрасивая женщина с выражением недовольства на лице с уверенным видом завтракает за барной стойкой (небось и не догадывается, для чего еще она предназначена), часами разговаривает по этому радиотелефону (а что ей еще делать целыми днями?) и по десять раз в сутки спускается и поднимается по деревянной лестнице с витыми перилами… Это было невыносимо.
Пока она бродила по спальне и заглядывала в шкафы, Макс куда-то исчез. Она обошла весь второй этаж и обнаружила его в кабинете. Любовник стоял к ней спиной и убирал в сейф какие-то бумаги.
Он даже вздрогнул, услышав ее шаги.
– Ты меня напугала. Альбина, между прочим, никогда сюда без спросу не вламывается.
Это ее невероятно разозлило. Он еще смеет сравнивать ее с этой шваброй! Но она не подала виду. Подошла, положила сзади руки на плечи, прижалась всем телом и проворковала:
– У тебя там что, тайник? – «Сейчас посмотрим, милый, насколько ты мне доверяешь».
– Вроде того.
– Можно я угадаю, какой у тебя шифр?
– Попробуй.
– День рождения твоей дочери.
Макс удивленно взглянул на нее:
– С чего ты взяла?
– Ну я подумала, что твоя жена ведь тоже знает код, поэтому это должна быть какая-нибудь важная для вас обоих дата.
Максим хмыкнул:
– Ты почти угадала. Это действительно дата рождения, но только не Анюткиного.
– Ее?
– Да мой, лапочка, мой. Эту дату я уж точно никогда не забуду, – он сделал вид, что спохватился, и посмотрел на нее с притворным испугом. – Надеюсь, ты не собираешься меня ограбить?
– Уже целый год и все без толку, – улыбнулась она. – Идемте, Максим Владимирович, нас работа заждалась.
Вита повеселела. Желанную порцию доверия она получила так легко! А это значит… Что это значит, она и сама толком не знала.
– Мне очень у тебя понравилось, Макс, правда. Надеюсь, ты от меня не устал? – «Ну сейчас-то он должен сказать, что это не последний раз, что это только начало».
– Конечно, не устал, как от тебя можно устать… Я подкину тебя до метро.
«Ну конечно, не может же шеф привезти секретаршу утром в понедельник!»
– Да, только надо заехать переодеться.
– Смотри, не опоздай на работу…
Да уж не опоздает, куда она денется. Специально из-за этого поднялись чуть не в шесть утра. А Альбина наверняка спит до двенадцати. Интересно, эта стерва работает хоть где-нибудь, хоть на четверть ставки, два раза в неделю по два часа?
От «Крылатского» до «Академической» она ехала чуть ли не час с двумя пересадками. А потом еще сорок минут в офис. И, конечно, опоздала.
После того визита Вита сдерживалась с трудом. Хотелось поставить вопрос ребром сейчас же, немедленно. Но тогда, во-первых, рухнул бы образ независимой и самодостаточной женщины, в который было вложено столько сил и артистических способностей. Во-вторых, неизвестно, как будет развиваться ситуация, а материально она на тот момент зависела от Макса достаточно сильно. Ну, и в-третьих, вдруг он все-таки созреет сам? Может, осталось всего-то пару дней, а она возьмет сейчас и все испортит.
Но месяцы мелькали один за другим, а ситуация развивалась с нулевой скоростью. Вита уже давно возненавидела его. Ее раздражало все – его тело, манера говорить, бесконечные жалобы на семью на фоне пассивности и бездействия. Когда-то она искренне считала его привлекательным, теперь он казался ей инфантильным мямлей. Каждая минута, проведенная рядом с ним, теперь оборачивалась пыткой.
Вите уже совсем не хотелось за него замуж, но еще более страстно, чем раньше, она желала его развода. Это стало для нее самоцелью. Вся остальная жизнь меркла по сравнению с надеждой развалить его семью.
