Кадзуо Исигуро - Там, где в дымке холмы
Она ответила не сразу:
— Я не хожу в школу.
— Но в школу все дети должны ходить. Тебе что, не нравится?
— Я не хожу в школу.
— Но разве твоя мама не отправляла тебя туда?
Марико не ответила. А отступила от меня на шаг дальше.
— Осторожней, — предупредила я. — Упадешь в воду. Там очень скользко.
Стоя у подножия склона, она по-прежнему не сводила с меня глаз. Рядом с ней в грязи лежали ее башмаки. Босые ноги, как и ее обувь, были покрыты грязью.
— Я говорила с твоей мамой, — сказала я, ободряюще улыбнувшись девочке. — Она разрешила тебе пойти со мной и подождать ее у меня дома. Это недалеко отсюда, вон в том доме. Пойдем, я угощу тебя печеньем, которое вчера испекла. Как ты на это смотришь, Марико-сан? А ты бы рассказала мне о себе.
Марико продолжала меня изучать. Потом, не сводя с меня глаз, нагнулась и подобрана башмаки. Поначалу я приняла это за ее готовность пойти со мной, но потом поняла, что она держит башмаки в руках, собираясь убежать.
— Я тебе ничего плохого не сделаю, — сказала я с нервным смешком. — Я подруга твоей мамы.
Насколько я помню, наша встреча в то утро тем и закончилась. Мне совсем не хотелось запугивать девочку и дальше, поэтому я повернулась и пошла обратно через пустырь. По правде говоря, поведение девочки меня немного огорчило: в ту пору даже такие пустяки порождали во мне дурные предчувствия относительно материнства. Я твердила себе, что не стоит придавать этой встрече особого значения и что в любом случае для того, чтобы сдружиться с маленькой девочкой, в ближайшие дни представятся новые возможности. Но вышло так, что с Марико я заговорила только недели две спустя.
До того дня в сам домик я не заглядывала и слегка удивилась, когда Сатико пригласила меня войти. Я сразу почувствовала, что это неспроста: так оно и оказалось, я не ошиблась.
Внутри жилища было прибрано, но мне вспоминается неприкрытое его убожество: деревянные балки под потолком выглядели старыми и ненадежными, а в воздухе держался стойкий запах сырости. С фасада перегородка была широко раздвинута, чтобы с веранды мог проникать солнечный свет. Однако большая часть дома оставалась в тени.
Марико лежала в дальнем темном углу. Возле нее в полумраке что-то шевелилось: подойдя ближе, я увидела кошку, свернувшуюся на татами.
— Привет, Марико-сан, — сказала я. — Ты меня помнишь?
Марико, перестав гладить кошку, подняла на меня глаза.
— Мы с тобой недавно встречались, — продолжала я. — Не помнишь? У реки.
Девочка ничем не выразила, что меня узнает. Она еще немного на меня поглядела, а потом вновь принялась гладить кошку. За спиной я слышала, что Сатико готовит чай на открытой плите посреди комнаты. Я уже собралась к ней подойти, как вдруг Марико произнесла:
— У нее будут котята.
— Правда? Это замечательно.
— Хотите котенка?
— Очень мило с твоей стороны, Марико-сан. Посмотрим. Но я уверена, все они попадут в хорошие руки.
— А почему бы вам не взять котенка? — настаивала девочка. — Другая женщина сказала, что возьмет.
— Посмотрим, Марико-сан. А что это за женщина?
— Другая. Которая живет за рекой. Она сказала, что возьмет одного.
— Но мне кажется, что за рекой никто не живет, Марико-сан. Там только деревья, а дальше лес.
— Она сказала, что уведет меня к себе дом. Она живет за рекой. Но я с ней не пошла.
Я секунду смотрела на девочку, а потом меня осенило, и я рассмеялась.
— Но это же была я, Марико-сан. Ты разве не помнишь? Я предлагала тебе пойти ко мне, пока твоя мама ездила в город.
Марико снова на меня взглянула:
— Нет, не вы. Другая женщина. Которая живет за рекой. Она была здесь вчера вечером. Когда мамы не было.
— Вчера вечером? Когда твоей мамы не было?
— Она сказала, что уведет меня к себе в дом, но я с ней не пошла. Потому что было темно. Она сказала, мы можем взять с собой фонарь, — девочка показала на фонарь, висевший на стене, — но я с ней не пошла. Потому что было темно.
Сатико у меня за спиной поднялась с колен и смотрела на дочь. Марико замолчала, потом отвернулась и вновь стала гладить кошку.
— Пойдемте на веранду, — обратилась ко мне Сатико, держа в руках поднос с чайными принадлежностями. — Там прохладней.
Мы так и сделали, оставив Марико в углу. С веранды самой реки не было видно — только покатый склон, внизу которого темнела подмытая водой грязь. Сатико устроилась на подушечке и принялась разливать чай.
— Вокруг полно бродячих кошек, — заметила она. — Не очень-то я уверена насчет этих котят.
— Да, бездомных животных хоть отбавляй, — отозвалась я. — Просто стыд. А Марико нашла свою кошку где-то здесь?
— Нет, мы привезли ее с собой. Я бы предпочла ее оставить там, но Марико и слышать об этом не хотела.
— Прямо из Токио?
— О нет. Мы прожили в Нагасаки почти год. На другом конце города.
— Вот как? Я и не догадывалась. Вы жили там… с друзьями?
Сатико перестала разливать чай и посмотрела на меня, держа чайник обеими руками. В ее взгляде я уловила тот самый оттенок веселости, который заметила раньше.
— Боюсь, Эцуко, вы ошибаетесь, — ответила она, помедлив. Потом снова взялась за чай. — Мы жили у моего дяди.
— Поверьте, я просто…
— Нет, ничего. Не из-за чего смущаться, так ведь? — Сатико засмеялась и передала мне чашку. — Простите, Эцуко, я вовсе не собираюсь вас поддевать. У меня, собственно, к вам просьба. О небольшом одолжении. — Сатико стала наливать чай себе в чашку и сразу посерьезнела. Отставив чайник, она взглянула на меня: — Видите ли, Эцуко, некоторые мои планы пошли не так, как хотелось. В итоге сижу без денег. Много мне не нужно. Всего ничего.
— Я понимаю, — сказала я, понизив голос — Вам, должно быть, нелегко, ведь надо заботиться о Марико-сан.
— Эцуко, могу я обратиться к вам с просьбой?
Я наклонила голову и почти что прошептала:
— У меня есть немного сбережений, и я буду рада вам помочь.
К моему удивлению, Сатико громко рассмеялась:
— Вы очень добры ко мне. Но я и не собиралась просить у вас денег в долг. Я о другом думаю. О том, о чем вы на днях упомянули. У одной вашей подруги закусочная, где подают лапшу.
— У миссис Фудзивара?
— Вы сказали, будто ей может понадобиться помощница. Мне бы такая скромная работа очень подошла.
— Что ж, — нерешительно отозвалась я, — если хотите, я могу спросить.
— Это было бы замечательно. — Сатико бросила на меня взгляд. — Но вид у вас, Эцуко, какой-то неуверенный.
— Вовсе нет. Я спрошу ее, как только увижу. Но вот что хотелось бы знать, — я опять понизила голос, — кто будет присматривать днем за вашей дочкой?
