Кэндес Бушнелл - Четыре Блондинки
– Ну, что делаешь, детка? – спросил Алан. – Все еще играешь?
– Играю, причем каждый Божий день, – ответила Джейни.
Как только они зашли в клуб, Алан выпил подряд три бокала мартини. Джейни сидела, тесно прильнув к нему, шептала что-то ему на ухо и постоянно хихикала. Вообще-то она не испытывала к Алану никакого интереса, ведь, по сути дела, он был порядочным простофилей – таким место на мойке для автомобилей, чем, собственно, он и занимался в промежутках между съемками, пока не стал знаменитостью. Но об этом распространяться она не собиралась. А вот оказаться в компании с Аланом на всеобщем обозрении было крайне полезно для ее статуса, особенно если изображать, что у них все серьезно.
Между тем Алан напился и начал втыкать маленькие пластмассовые мечи из бокалов с мартини в свои курчавые волосы.
– Чего тебе хочется, Джейни? – то и дело спрашивал он. – Ну чего тебе хочется от жизни?
– Хочу хорошо провести лето, – ответила Джейни.
Она встала из-за стола, чтобы пройти в дамскую комнату. Проскользнула мимо Рэдмона Ричардли – писателя-южанина с репутацией плохого мальчугана.
– Эй, Джейни, Джейни! – воскликнул Рэдмон. – Я та-а-ак рад тебя видеть!
– Да неужели? – парировала Джейни. – Раньше ты что-то не особенно мне радовался.
– Я всегда рад тебя видеть. И всегда считал тебя своей доброй подругой, – заявил Рэдмон.
За столом рядом с ним сидел мужчина. Коротко стриженный шатен. Загорелый. Худощавый. Исключительно привлекательный. Как раз во вкусе Джейни.
– Вот видишь? Я всегда говорил, эта Джейни – модель с мозгами, – сказал Рэдмон своему соседу.
– Умная – и при этом модель. Что может быть лучше? – Мужчина улыбнулся.
– Дура – и при этом модель. Именно такие вам и нравятся. – Джейни тоже улыбнулась, прекрасно осознавая безотказный эффект своей белоснежной улыбки.
– Зак Мэннерс, а это – Джейни Уилкокс, – представил их друг другу Рэдмон. – Зак только что из Англии. Он подыскивает себе дом в Хэмптоне. Может, ты ему посодействуешь?
– Если только сама поселюсь в этом доме, – ответила Джейни.
– Интересная идея, – заметил Зак.
Джейни поднялась наверх, в дамскую комнату. Сердце у нее гулко стучало. Зак Мэннерс – крупнейший в Англии производитель звукозаписей. Она заняла очередь у двери в туалет. Сзади к ней подошел Рэдмон Ричардли.
– Я его хочу, – призналась Джейни.
– Ты о ком? О Заке? – Рэдмон рассмеялся. – Ну конечно, ты и еще миллион женщин во всем мире в придачу.
– А мне плевать, – ответила Джейни. – И к тому же он подыскивает дом в Хэмптоне.
– Что ж… ничего… у тебя… не выйдет, – процедил Рэдмон.
– Это почему же? – Джейни даже топнула ногой.
Рэдмон обнял ее, словно собирался поцеловать. Он нередко проделывал такие штучки, и всякий раз ему это сходило с рук.
– Давай потом заедем ко мне.
– Зачем?
– Ну… пошалим.
– Меня твои шалости не интересуют.
– Бросай своего упыря – и поехали ко мне. И вообще, на кой черт тебе он сдался? Плевать я хотел на его успех. Все равно он – упырь упырем.
– Может, он и упырь, вот только стоит мне оказаться с ним рядом, такие типы, как ты, сразу начинают проявлять ко мне повышенный интерес.
– Ой, да перестань!
– Я хочу хорошо провести лето, – сказала Джейни. – С Заком.
Спустя полчаса Джейни с Аланом уехали из клуба, до этого Алан случайно опрокинул два бокала с мартини. Направляясь к выходу, они прошли мимо столика Рэдмона. Джейни как бы невзначай сунула руку в задний карман джинсов Алана. А потом обернулась и посмотрела на Зака.
– Ты мне попозже звякни! – крикнул ей вслед Рэдмон.
II
О Гарольде Уэйне, миллиардере, Джейни Уилкокс впервые услышала в очередном клубе, в женском туалете. Было это два года назад, и, хотя Гарольд показался ей жалким подобием мужчины с сияющей лысиной круглой головой и в не менее сияющих туфлях (он заставлял слуг надраивать свои «доксайдеры» до зеркального блеска), лето, проведенное с ним, стало одним из самых лучших в ее жизни.
– Я просто обязана найти мужчину на это лето, – жаловалась Джейни своей подруге Эллисон, и именно в эту минуту на автомобильной стоянке прогремел чей-то голос: «Гарольд Уэйн!»
Гарольду принадлежала белокаменная вилла на Джин-лейн в Саутхэмптоне. Перед домом раскинулась обширная зеленая лужайка, а другая, чуть поменьше, на заднем дворе, простиралась вплоть до самых дюн и пляжа. По субботам и воскресеньям там накрывали ленч с вином и двумя переменами блюд, а еще там был повар и некто по имени Скааден – он смешивал коктейли и незаметно обносил гостей яствами на серебряных подносах. Попасть в это поместье можно было только сквозь чугунные ворота, по обеим сторонам которых красовались вензеля – с одной стороны «Г», а с другой – «У». У Гарольда был и охранник – одет он был как садовник, но при пистолете.
– А ты не опасаешься, что кто-нибудь из твоих приятелей тебя раскусит? – спросила Эллисон. Было это в самом начале лета с Гарольдом, когда Джейни пригласила Эллисон (та снимала комнату в маленьком коттедже в Бриджхэмптоне) погостить к ним на один день.
– Что ты имеешь в виду? – Мысли Джейни в эту минуту были поглощены садовником.
– То, как ты их используешь. Из-за их летних особняков.
– Я феминистка, – ответила Джейни. – Все дело в перераспределении богатства.
Они лежали в шезлонгах у бассейна, и Скааден то и дело подносил им бокалы чая со льдом.
– Кстати, а где Гарольд? – поинтересовалась Эллисон. У нее были серые глаза навыкате.
«Что ты с ее физиономией ни делай, все равно лучше не станет», – подумала Джейни. Она уже давно ждала от Эллисон этого вопроса. Эллисон была профессионалкой по части дружбы с людьми богатыми и знаменитыми: как только отправится к себе, наверняка тут же обзвонит всех знакомых и растреплет, что обедала дома у самого Гарольда Уэйна и что теперь он ее лучший друг. Вообще-то Джейни подозревала, что даже после того, как она порвет с Гарольдом на исходе лета, Эллисон по-прежнему будет набиваться ему в подруги. Станет зазывать его к себе на коктейли, а если встретятся на вечеринках, Эллисон непременно обопрется Гарольду на руку и будет нашептывать ему на ухо анекдоты, пытаясь рассмешить.
– Гарольд сидит на горшке, – ответила Джейни.
Сказано это было самым невинным, нежным голосом. Джейни отлично понимала, что именно этот голос, а не прекрасное лицо и тело, был ее главным секретным оружием. Таким голосом можно было сказать что угодно, и при этом все сходило с рук.
– Он просиживает на горшке по часу всякий раз, прежде чем куда-либо отправиться вечером, а по выходным – по часу утром и еще по часу во второй половине дня. Из-за этого весь день наперекосяк. В прошлый уик-энд мы чуть не опоздали на прием в честь какого-то писателя, а все потому, что Гарольд не мог слезть с горшка.
