Эдуард Лимонов - Рассказы
«Хотите кокаина?» — вдруг обратился к нам Ричард и, вытащив все из того же нагрудного кармана пластиковый пакетик, швырнул его на стол. Ни я, ни Жигулин не прикоснулись к пакетику. Я поглядел в ТиВи. Оказывается, прошло всего несколько секунд. Майкл Джексон разнимал главарей двух балетных банд, тактично махавших друг перед другом ножами. С марихуаной, как обычно, секунды превращались в часы…
«Ебаные претендерс», — сказал я, глядя в телеэкран. Никто не отреагировал на мое замечание. Ричард вынул из кармана уже не джойнт, но пакетик с травой, и сделал джойнт. Раздался гудок интеркома. Время, повинуясь собственной прихоти, теперь повело себя противоположным образом, оно вдруг ускорилось необыкновенно, и маленький Эдвард возник, как будто доставленный к нам со скоростью звука. В руках маленький Эдвард держал пакет, откуда он достал три бутылки пива.
«Пожрать, конечно, не догадался купить?..» — укоризненно сказал Жигулин.
«Саша!.. — обиженно воскликнул маленький Эдвард. — Ты же сказал пива…» Жигулин собрался ему ответить, но, поглядев на растерянную физиономию маленького Эдварда, воздержался. В это время зазвонил телефон. Маленький Эдвард сделал движение к телефону, но, поглядев на Жигулина, остался на месте. Довольный выдрессированным маленьким Эдвардом, Жигулин не спеша встал и пошел к телефону. Маленький Эдвард плюхнулся на его место рядом со мной на диване.
«Йес, это я, Саша, — нагло объявил Жигулин в телефонную трубку. — Ах, это ты, Шэрил…» — Голос Жигулина сразу же зазвучал приветливо и бодро… Я поглядел в ТиВи. Группа «Диво», в белых горшках на головах и желтых комбинезонах, маршировала, выстроившись в два ряда. Шла прямо на меня. Я вспомнил, как в прошлый мой приезд, в диско «Нью-Йорк, Нью-Йорк» в меня почему-то усиленно всматривались другие посетители. Когда же я спросил наконец у одной маленькой пиздюшки в черном, почему она меня так разглядывает, она, застеснявшись, сказала, что чего же я хочу от людей, если я рок-стар, и разве я не главный певец группы «Диво»? На мой взгляд, я вовсе не похож на этого парня, даже если напялить на меня комбинезон и горшок.
Жигулин закончил разговаривать и шел к нам довольный.
«Она приезжает не завтра», — сказал он. «Когда?» — спросил маленький Эдвард. Жигулин не успел ему ответить, потому что телефон зазвонил опять и Жигулин вернулся, дабы уделить ему внимание.
Ричард сделал еще один джойнт, и мы стали смеяться с ним и менять каналы каждые несколько минут. Маленький Эдвард, который почему-то не был так глубоко омарихуанен, как мы, очень на нас злился. Он хотел смотреть классический ковбойский фильм по девятому каналу.
«Эдвард, — обратился к нему Ричард, нагло улыбаясь, — ты должен научиться возноситься до такой степени, чтобы тебе было все равно, что ты смотришь. Воспитай себя. Посмотри на нас с Лимоновым. Все каналы и все фильмы для нас — одна большая комедия человеческой жизни. Мы рады всему».
«Да», — подтвердил я.
«Это потому, что он француз, — сказал подошедший Жигулин. — Сейчас приедет Эвелин», — объявил он всем.
«На хуя?» — равнодушно улыбаясь, спросил Ричард.
«Мы что-нибудь сообразим вместе, — сказал Жигулин. — Потом у нее огромная машина. „Бьюик“». «У нас у самих есть машина», — заметил Ричард «Будет много людей», — настаивал Жигулин. Я уверен был, что будет много людей. Жигулин — величайший организатор. Он всегда и в Нью-Йорке, и в Париже, и в Израиле, и до этого в Москве в совсем еще нежном возрасте организовывал и сплачивал толпы. Потом он, правда, не знал, что ему с толпой делать, но организовывать он умел. «Кто такая Эвелин?» — спросил я Жигулина. «Драг-дилер, — сказал Жигулин. — Француженка. Оттянула срок, сейчас на пробэйшан. — Он многозначительно помолчал. — Эвелин одна из крупнейших драг-дилеров в Нью-Йорке». «У нее есть трава? — жалобно спросил маленький Эдвард. — Ты помнишь, Саша, я тебе говорил, что хочу купить травы».
«Она не занимается травой, слишком мелко для нее, но может достать. Она в кокаине, — объяснил важно Жигулин. — Думаю, что и героин у нее есть. Но героина она стесняется…»
Опять зазвонил телефон, и Жигулин ушел. Надвигался вечер. Обычный вечер Жигулина. Теперь он будет еще часа два пиздеть по телефону, и будут прибывать все новые люди, пока целою толпою, набившись в машины, они не отправятся кочевать по ночному городу. И будут кочевать до утра, из диско в диско, к рассвету приедут в модный и дешевый ресторан, где каждый будет неохотно расплачиваться.
«Нужно будет угостить Эвелин нашим кокаином», — внезапно объявил Ричард, еще несколько минут назад как будто бы возражавший против прибытия Эвелин.
«На хуя ей твой кокаин?.. — изумился вернувшийся от телефона Жигулин. — У нее самый лучший кок в городе, розовый нон-катэд, идиот!» — Жигулин покачал головой.
«Сам мудак! — спокойно сказал Ричард. — Мы столько раз нюхали ее кок…» «Ты нюхал…» — успел вставить Жигулин. «Хорошо, я нюхал, — согласился Ричард. — И твоя Катрин нюхала. У драг-дилеров больное самолюбие. Им все время кажется, что их используют и приглашают только для того, чтобы они принесли кок… Я хочу ее угостить, пусть она знает, что мы не из-за кокаина с нею общаемся».
«ОК, ОК, ты прав!» — объявил Жигулин и поднял руки.
«У вас есть кокаин? — спросил маленький Эдвард. — Понюхаем?» — предложил он.
«Есть», — лениво согласился Ричард, кивнув на валяющийся между бокалами пива и дочиста обглоданными костями воблы пакетик.
«Погоди, Эдвард! — раздраженно приказал Жигулин. — Сейчас появится Эвелин, тогда и понюхаем… Неприлично будет угощать ее остатками».
Маленький Эдвард зло переменил позу, еще более ввинтившись в подушки дивана. Потом нашел в пепельнице остаток джойнта и закурил его. Закашлялся.
Драг-дилер Эвелин появилась в момент, когда маленькому Эдварду удалось, воспользовавшись тем, что моя и Ричардова воли ослабели под действием травы, опять увидеть довольно большой кусок ковбойского фильма. В фильме Джон Вейн и некто похожий на нынешнего Президента, может, это он и был, седлали лошадей. Очень умело.
В мелких, неприятных кудряшках, целая волна их пеной застыла на ее голове, Эвелин уселась рядом со мной. Ричард тотчас же предложил ей кокаин, а Жигулин приветственно помахал ей от телефона, с которым он последние полчаса уже и не пытался расстаться.
Эвелин привычно попробовала кончиком языка предложенный ей Ричардом кокаин, который он вывалил на стекло ловко сдернутой им со стены картинки, изображающей одинокую, тщательно вырисованную лошадь. Лицо ее приняло на мгновение снисходительное выражение, но Эвелин не объяснила свое выражение словами. Она послушно занюхала кокаин Ричарда и, улыбнувшись, протянула лошадь в рамочке мне.
