Джонатан Фоер - Полная иллюминация
Дедушку тоже зовут Александр. Дополнительно и Отца. Все мы — первородные дети в наших семьях, что кладет на нас огромную честь, сравнимую по масштабам со спортом бейсбол, который изобрели в Украине. Своего первого сына я обзову Александр. Если хотите знать, что будет, если мой первый сын будет девочкой, я вам скажу. Он не будет девочкой. Дедушка был произведен на свет в Одессе, в 1918-м. Он никогда не отбывал за пределы Украины. Его наидальнейшее путешествие было в Киев, когда мой дядя женился на Корове. Когда я был мальчиком, Дедушка наставлял, что Одесса — самый красивый город в мире, потому что водка дешевая и женщины тоже. Пока Бабушка не умерла, он, бывало, запускал с ней шутихи про то, как был влюблен не в нее, а в других женщин. Она знала, что это всего лишь шутихи, и смеялась объемисто. «Анна, — бывало, говорил он, — пойду посватаю вон ту, в розовой шапочке». А она в ответ: «За кого же ты ее посватаешь?» А он ей: «За себя». Я очень смеялся на заднем сиденье, а она говорила: «Ведь ты же не батюшка». А он на это: «Сегодня я батюшка». А она: «Ты и в Бога сегодня веруешь?» А он говорит: «Сегодня я верую в любовь». Отец распорядился никогда не упоминать Бабушку при Дедушке. «Это делает его меланхоличным, Шапка», — сказал Отец. «Не обзывай меня этим», — сказал я. «Это делает его меланхоличным, Алекс, и ему начинает казаться, что он еще слепой. Дай ему забыть». С тех пор я никогда не упоминаю о ней, потому что обычно делаю, как Отец говорит, если только не не хочу. К тому же звездануть он умеет.
Оттелефонировав мне, Отец телефонировал Дедушке проинформировать его о том, что ему предстоит быть водителем нашего путешествия. Если хотите знать, кому предстояло стать гидом, то вот ответ: там не будет никакого гида. Отец сказал, что гид не такая уж и незаменимая вещь при Дедушке, который нашпигован всякими знаниями после всех своих лет в Турах Наследия. Отец обозвал его экспертом. (Когда он его так обозвал, это прозвучало вполне разумно. Но, Джонатан, что ты об этом думаешь в люминесценции всего происшедшего?)
Когда в ту ночь мы втроем, трое Алексов, собрались в доме Отца, чтобы пособеседоваться о предстоящем путешествии, Дедушка сказал: «Я этого делать не хочу. Я человек умственно престарелый и не для того достигал умственной престарелости, чтобы снова исполнять подобное говно. Я с ним покончил». — «Плевать я хотел на твои желания», — сообщил ему Отец. Дедушка звезданул по столу с избытком насилия и крикнул: «Не забывай, кто есть кто!» Я думал, что это положит конец обмену общением. Но Отец сказал что-то странное. «Пожалуйста». А потом он сказал что-то еще страннее. Он сказал: «Отец». Должен признаться, что есть еще столько много вещей, которые я не понимаю. Дедушка возвратился в стул и сказал: «Это последний раз. Больше никогда этим заниматься не буду».
И мы сделали планы заполучения героя на львовском вокзале 2 июля, в 15:00 пополудни. Затем на протяжении двух дней нам следовало пребывать в окрестностях Луцка. «Луцк? — сказал Дедушка. — Ты ничего не говорил про Луцк». — «Луцк», — сказал Отец. Дедушка стал в задумчивости. «Он разыскивает город, из которого пришел его дедушка, — сказал Отец. — И какую-то Августину, которая уберегла его дедушку от войны. Он жаждет написать книгу о дедушкиной деревне». — «О, — сказал я, — значит, он наделен интеллектом?» — «Нет, — поправил Отец. — Мозги у него низкопробные. Американский офис информирует меня, что он им телефонирует каждый день и фабрикует многочисленные полуумные запросы о нахождении у нас пригодной к поеданию еды». — «Колбаса будет несомненно», — сказал я. «Конечно, — сказал Отец. — Он полуумный». Здесь я повторю, что герой не полу-, а многоумный еврей. «Где этот город?» — спросил я. «Он называется Трахимброд». — «Трахимброд?» — спросил Дедушка. «Это вблизи 50 километров от Луцка, — сказал Отец. — Он обладает картой и сангвиничен в координатах. Все должно быть просто».
После того как Отец отошел на покой, мы с Дедушкой еще несколько часов продолжали лицезреть телевизор. Мы оба люди, остающиеся в сознании сильно запоздночь. (Я был на волоске к написанию, что нас обоих услаждает оставаться в сознании запоздночь, но это недостоверно.) Мы лицезрели американскую телевизионную программу с русскими словами внизу экрана. Она была про китайца, преуспевшего во владении базукой. Мы также лицезрели прогноз погоды. Погодник сказал, что на следующий день погода будет очень абнормальной, но что на следующий день после вернется в норму. Молчание промеж меня и Дедушкой можно было резать ятаганом. Единственный раз, когда кто-то из нас заговорил, было во время рекламы МакПоркбюргера из Макдоналдса: он сделал ко мне разворот и сказал: «Мне не хочется десять часов рулить в какой-то уродливый город ради того, чтобы присматривать за каким-то очень избалованным евреем».
Сотворение мира наступает часто
18 МАРТА 1791 года повозка Трахима Б одной из своих двух оглобель пригвоздила, или не пригвоздила, Трахима ко дну реки Брод. Юные двойняшки Ф первыми углядели останки повозкикрушения, всплывшие на поверхность: извивающиеся змейки белых ниток, бархатную перчатку с растопыренными пальцами, пустые катушки, зашмуценное пенсне, ягоды малины и ежевики, фекалии, рюши, осколки вдребезги разбитого пульверизатора, обрывок резолюции, истекающий алой кровью чернил: Я обязуюсь… Обязуюсь.
Ханна шмыгнула носом. Чана шмыгнула в холодную воду, подтянув брючины с шерстяными подвязками на концах выше колен, каждым шагом разгребая всплывающие остатки чьей-то недавней жизни. Что ты там делаешь? — закричал опальный ростовщик Янкель Д, ковыляя в сторону девочек по чавкающей прибрежной тине. Одну руку он протягивал Чане, а другой, по обыкновению, прикрывал нитку с нанизанной на нее одинокой костяшкой счетов — бусиной его позора. Янкель принужден был всегда носить ее на шее с тех пор, как штетл обязал его к этому специальной прокламацией. Выходи из воды немедленно! Это добром не кончится!
Почтенный торговец фаршированной рыбой Битцл Битцл Р наблюдал за происходящим со своего ялика, который был привязан бечевкой к одной из раскинутых им сетей. Это ты, что ли, Янкель? Что-то стряслось?
Дочери Многоуважаемого Раввина затеяли резвиться в воде, — закричал Янкель с берега. — Боюсь, как бы не случилось беды.
Чего тут только нет! — смеялась Чана, плескаясь промеж вещиц, расцветавших вокруг нее чудесным садом. Она выудила пару кукольных ручек и пару стрелок от настенных часов. Зонтичный остов. Ключ с бородкой. Предметы появлялись из глубины на гребнях воздушных пузырей, которые лопались, едва достигнув поверхности. Чуть более младшая и чуть более безрассудная из двойняшек запускала растопыренные пятерни в воду и каждый раз извлекала что-нибудь новенькое: желтенькую юлу, мутное зеркальце, лепестки утопшей незабудки, давно забившуюся и к тому же треснувшую перечницу, пакетик каких-то семян…
