Игорь Губерман - Путеводитель по стране сионских мудрецов
Индивидуализм, нелюбовь к любой власти — древняя традиция Израиля. В Библии приводится история о том, как деревья искали себе царя. Сперва обратились к оливе. «Нет, не до того мне, — сказала олива, — я выращиваю плоды, дающие масло». Обратились к пальме, и она ответила отказом: «Я занята важным делом — произвожу финики». И только терновник — растение, неспособное приносить плоды, — охотно согласился принять корону. При таком отношении к властным структурам понятно, что политикам не приходится ожидать от своих соотечественников большой любви, да, честно говоря, подавляющее большинство из них ее не заслуживает.
А еще евреи — ужасно нетерпеливый народ: все подавай немедленно, желательно еще вчера. Как-то наш двоюродный брат остановился в своей машине перед красным светом светофора. Тут надо отметить, что в тот день приключился хамсин. Хамсин — это такое состояние атмосферы, при котором все становятся нервными, раздражительными, дергаными. Говорят, хамсин тяжело влияет на психику человека. Существует неписаный закон: за убийство, совершенное в хамсин, срок дают поменьше. Так это или не так, мы точно не знаем, но что закон неписаный — не сомневаемся. Итак, стоит наш братец на светофоре. Жарко. Пыльно. Потно. Красный свет. И вдруг раздается оглушительное, истерическое бибиканье, как раз которого не хватало, чтобы довести нашего достойного родича до состояния, близкого к человекоубийству. Выскочил он из своей машины, рванул дверь машины, что за ним стояла, и рявкнул:
— Ну что ты сигналишь? Ты что, не видишь, что красный?
— Вижу, — ответил удивленный водитель, — вижу. Но ведь скоро будет зеленый!..
*
Про наше высшее избрание
мы не отпетые врали,
хотя нас Бог избрал не ранее,
чем мы Его изобрели.
*
Здесь мое исконное пространство,
здесь я гармоничен, как нигде,
здесь еврей, оставив чужестранство,
мутит воду в собственной среде.
*
Тут нету рек нектара и елея,
темны за горизонтом облака,
а жить среди евреев тяжелее,
чем пылко их любить издалека.
Раз уж мы упомянули про автомобиль, то сразу надобно предупредить любого, кто приехал сюда: израильтяне — страстные водители. Красноречивее всего об этом говорит сухая и холодная статистика: за те шестьдесят лет, что существует государство, здесь в автомобильных авариях погибло тридцать тысяч человек, в то время как за шесть (!) пережитых Израилем войн погибло на шесть тысяч меньше. Ну, тут нужны еще какие-то слова?
Решительно отказываясь рассматривать жизнь как богатую гамму серого цвета, израильтянин мечется между двумя крайностями, возносясь на вершину эйфории и тут же свергаясь в пучину депрессии. От ничем не обоснованного утверждения, что прекраснее израильского ландшафта нет ничего в мире, и до утверждения, что жить в этой стране абсолютно невозможно. Если разбилась чашка, это «катастрофа», если хумус хороший, то он «потрясающий».
Не ждите от израильтянина взвешенного отношения к происходящему. За те тридцать лет, что мы имеем счастье проживать в Земле обетованной, мы более чем привыкли слышать вокруг вопль, что так плохо, как сейчас, не было никогда. Но проходит год-другой и выясняется, что это сейчас «так плохо, как никогда», а тогда было совсем даже хорошо…
Нет здесь, увы, ни латинской традиции выпивать за трапезой бутыль вина на человека, ни российской — раздавить бутылку водки на троих, а потом проложить пивом и отлакировать портвейном. Израильтяне практически не пьют. Субботнее вино, употребляемое для благословления, в счет не идет, тем паче оно такого вкуса, что его более одной капли не выпьешь.
Так вот, увидев однажды спящего в саду на скамеечке выходца из России и обнаружив рядом с ним бутылку пива, незамедлительно развязали на всю страну истеричную антиалкогольную кампанию.
Приняв закон об ответственности за преследования на сексуальной почве, довели дело до того, что мужик отправляется в постель с микрофоном и кинокамерой, дабы на всякий случай иметь доказательства добровольного согласия дамы.
Понятия дистанции в Израиле не существует. Нам пришлось общаться с четырьмя премьер-министрами, и каждый из них после естественного обращения «господин премьер-министр» морщился и напоминал свое имя. Возможно, такая короткость заложена не только в самоощущении каждого отдельного израильтянина, не только сформирована армией, где все слои населения перемешиваются, но обусловлена самим языком.
В отличие от английского, где не только кошка говорит с королевой на «вы», но и королева на «вы» обращается к кошке, в иврите обращения на «вы» не существует. Иврит, язык пастухов и царей, признает только «ты».
И вот на этом самом иврите все кругом кричат, причем одновременно. Одно из объяснений повышенному количеству децибелов дал художник Борис Карафелов в ответ на усталое замечание супруги своей, писательницы Дины Рубиной, натуры музыкальной и чувствительной.
– Ну что они так вопят? — спросила Дина раздраженно.
– Должно быть, намолчались там, откуда приехали, —пожал плечами Боря.
А теперь несколько слов об израильской манере одеваться и вести себя на людях. Начнем с последнего: манер в Израиле не существует, каждый ведет себя так, как находит нужным. Таких глупостей, как пропустить женщину вперед или уступить ей место, делать не следует: вас просто не поймут (или изрядно удивятся). Если вам нужно что-либо сообщить своему знакомому, находящемуся от вас метрах в пятидесяти, вовсе не следует преодолевать это пространство (вне зависимости от того, где это происходит — на улице, в ресторане, на пляже или в концертном зале). Надо просто напрячь голосовые связки и во всеуслышание изложить все, что вы имеете сказать.
Столь же непосредственны израильтяне и в манере одеваться. Правда, золотые дни свободного отношения к одежде, когда в парламент можно было заявиться в шортах и сандалиях, увы, миновали, но костюм и галстук по сю пору не строго обязательны даже на дипломатическом приеме. И не существует ресторана, куда вас не пустят без галстука (Европа и Америка пускай завидуют и морщатся). Выходцев из бывшего Советского Союза легко узнать по привычке надевать сандалии на носки, все остальное население Израиля носит их на босу ногу. Молодежь предпочитает так называемый заброшенный стиль: это когда на тебе все висит как хочет, чтобы ты ощущал себя удобно, свободно и проветренно. Еще, конечно, следует упомянуть о достойном восхищения умении израильтян обоего пола носить штаны таким образом, что верхняя треть ягодиц открыта для всеобщего обозрения. И штаны непостижимым образом держатся на заданном уровне. Такой способ ношения этой части одежды очень, разумеется, гигиеничен, а также (хоть и не всегда) обладает неким эстетическим содержанием. Один из авторов этой книги много лет отдал попыткам носить штаны именно таким образом, но все его усилия пропали даром: либо задница его полностью прикрывалась, либо штаны спадали. Отчаявшись, он понял с неизбывной грустью, что такое виртуозное умение дается только уроженцам этой маленькой загадочной страны.
