Оксана Робски - Про ЛЮБОff/on
Влад уже готов был выезжать.
Одет в костюм – синий в черную полоску. Как у Джигарханяна в фильме «Здравствуйте, я ваша тетя».
– Доброе утро, – сказал он.
И я в который раз удивилась, что на свете бывают такие голоса.
– Доброе утро, – продекламировала я. – Язык должен быть более упругим. Звук «д» образуется под напором воздуха. Доброе утро!
– Доброе утро. – Он улыбнулся.
– Хорошо. Добыл бобов бобыль.
– Добыл чего?
Около лифта стояли охранники. Я никогда раньше не видела охранников. Но почему-то сразу поняла – это они.
– Бобов бобыль.
Главное, чтобы он не спросил меня, кто такой бобыль.
В лифт мы сели одни.
Охранники встретили нас на первом этаже. Я с подозрением вглядывалась в их лица. Если они бежали по черной лестнице, то я увижу следы физических усилий. Однако они были холодны и бесстрастны. На плече у каждого висел автомат.
В машине пахло ювелирным магазином. Водитель сидел в одном пиджаке, без куртки. Снег и замерзшие люди за окном, казались бутафорскими.
Влад разговаривал по телефону. Про то, что бюджет предвыборной кампании уже утвержден и ничего пересматривать он не собирается. Он не кричал и не раздражался, как киношные бизнесмены. Он говорил так, словно обсуждал с товарищем вчерашний футбольный матч: ему, конечно, не все понравилось, но таков уж спорт.
Мы въехали в железные ворота без всякой вывески. Мы – это наша машина и полный джип охранников.
Трехэтажный дом, наверное, был памятником архитектуры. Секретарша оказалась интенсивной блондинкой. Рядом с такими меня всегда тянет рассуждать о биржевых котировках или о возможности вступления чего-нибудь там в страны ЕС.
– Живы? – спросил Влад у секретарши, не останавливаясь и не здороваясь.
– Живы, – ответила она как-то разочарованно.
Кабинет Влада был огромным и очень красивым. В таком кабинете хочется работать. А также отдыхать, есть, пить, смотреть телевизор, спать и постепенно забыть, что существуют еще другие пространства.
Письменный стол от входа отделял круглый, как глобус, аквариум. Такого размера, словно кто-то попробовал сделать модель земного шара. Влад прижал лицо к стеклу, и оно расплылось, как в комнате смеха.
– Живы, – констатировал он. И пояснил, заметив мое удивление: – Видите, это – акула.
Большая белая рыба с телом, похожим на дорогую дизайнерскую открывашку для бутылок, бороздила воды аквариума, не останавливаясь ни на минуту. От одной стенки к другой. Прямо под ней грациозной стайкой плыли разноцветные, яркие рыбки необычной формы. Они были такими маленькими и легкими, что казалось, будто они не плывут, а кто-то невидимый дует на них, и из-за этого они чуть-чуть перемещаются.
– Рано или поздно акула должна их съесть, – сказал Влад. И с сожалением развел руками.
– Грустная история, – согласилась я.
Он обещал мне, что, пока я съезжу домой, он будет добросовестно присоединять к звуку «п» все гласные по очереди.
Я ему верила. Наверняка в школе Влад был отличником.
– По-ка, – сказал он, делая акцент на слог «по».
– По-жалуйста, не ленитесь.
– Я по-могу вам надеть пальто.
– Пе-реходите на другие гласные.
Секретарша неодобрительно посмотрела на мое довольное лицо. И неожиданно улыбнулась.
3
Терминатор раскачивалась на занавеске где-то под потолком. Жалко, что у нас не жалюзи. Пластмассовая пластина могла бы больно впиться ей в щеку. Рита сидела за компьютером. На столе стояла пустая банка из-под зеленого горошка. Я принесла две порции «крошки-картошки». Моя любимая еда. С солеными огурцами, салатом из редиски и селедкой. Только я прошу масло не класть. Холестерин.
– Ну как? – поинтересовалась Рита вместо благодарности за обед.
– Ничего.
– Он тебе нравится? – Она с подозрением заглянула мне прямо в глаза.
Я пожала плечами.
– А я влюбилась! – сообщила Рита пафосно.
– В кого? – спросила я просто из вежливости.
Такие заявления я слышала от подруги несколько раз в месяц.
– В КБУ, – пояснила она.
КБУ – это аббревиатура, придуманная ею еще несколько лет назад. Коротенький – богатенький – умник.
– Да?
В моем голосе Рита явно услышала разочарование.
– Ну да. Не знаю, чем он меня зацепил? Ростом – мне по шею.
– Ужас.
– Но симпатичный. И та-ак целуется!
Все это время Рита не отрывалась от клавиатуры.
– А чем занимается?
– Финансами какими-то. У него BMW. И он все время ходит в галстуке. Представляешь? Маленький такой, со стрижечкой и все время в галстуке. И хохочет.
– Над чем?
– Надо мной в основном.
– Так вот что тебя зацепило?
Рита повернулась ко мне с мечтательной улыбкой.
– Ты знаешь, что он мне сейчас написал?
– Что?
Наверняка мои глаза загорелись. Ответ на такой вопрос всегда интересней, чем самая захватывающая книга.
– Что я – королева метаболизма!
– Королева метаболизма?
Разве «метаболизм» – синоним «красоты»?
– Ну да. Я же ем много, а вообще не поправляюсь. Я ему предложила пойти поужинать сегодня.
Карниз рухнул вместе с Терминатором. Комната стала как будто больше и светлей.
– Нельзя! – закричала Рита и кинулась к собаке.
Терминатор получила удар по морде и наконец-то разжала челюсти. Словно сама обрадовавшись этому, она кинулась ко мне, виляя хвостом.
– Хочешь с нами пойти? – спросила Рита. – Я попрошу, чтобы он друзей взял.
– Не могу. – Я пыталась забрать у Терминатора из пасти фольгу с остатками «крошки-картошки». – Я весь день буду с Владом. До вечера.
– А тебе заплатят за такой график? – Рита снова повернулась к компьютеру.
– Да. Любовь Макаровна сказала, что я получу сто долларов за каждый день.
– Ничего себе! – обрадовалась моя подруга. И даже отвлеклась от очередного послания. – Что купишь?
– Не знаю. А сколько лошадь стоит?
– Лошадь? – Рита задумалась. – Вечером в Интернете посмотрю.
Терминатор лизала мне лицо и улыбалась.
– Тема, – сказала я. – Давай уменьшительно-ласкательно называть ее Темой.
– Давай. Но мне пока уменьшительно-ласкательно называть ее не хочется.
– А твой КБУ не достанет до потолка? Чтобы карниз повесить?
– Да я Олега попрошу.
Я кивнула, сделав вид, что поняла, кто такой Олег.
Я раздумывала, не надеть ли мне другую рубашку. Нет, не стоит. Решит еще, что я специально для него переоделась.
Мне принесли чай и шоколадных трюфелей на блестящем серебристом подносе.
– Владимир Викторович будет занят еще минут тридцать. Он на радио, – пояснила блондинка-секретарша, хрестоматийное сочетание цвета и размера «девяносто-шестьдесят-девяносто».
