Алексей Славич - Серьезные игры серьезных людей
— Думаешь, я ей не понравилась?
— Понятия не имею, Лен. Син человек восточный и совершенно непроницаемый.
Лена поерзала на сиденьи.
— Ты меня, что ли, вчера в жопу трахнул? Как–то все слегка в тумане, как после травки, — было классно, но помню обрывками.
— Нет, это ты попросила Син трахнуть тебя в зад вибратором, когда увидела, как она мне делает массаж простаты.
— А что такое массаж простаты?
— Чисто мужская фишка. Оно тебе надо?
— Ну, бог с тобой. Ты, кстати, тоже оказался нежный и классный. Совсем на мачо не похож в сексе. Насколько можно было разобрать с одного раза. Все со своей Синочкой после первого раза тусовался, сачок. Будешь еще со мной встречаться?
Павел хмыкнул:
— Лен, на хрена я тебе сдался? Вроде ведь еще не влюбилась?
— А вдруг влюблюсь? — кокетливо спросила Лена.
— Тогда я рассмотрю твою заявку.
— Нахал ты, Пашка. Жуткий нахал.
Через день Лена позвонила Син. Та была очень вежлива, но сослалась на большую занятость. Позвонив еще несколько раз, Лена обнаружила, что телефон Син на ее звонки не отвечает. Не хочет со мной, поняла Лена.
Почему–то после этого некоторая антипатия, которую у нее стал вызывать Павел, несмотря на удачно проведенную у Син ночь, заметно усилилась.
Вечер накануне рейда Павел провел с Син.
— Что–то я с тобой совсем расслабилась, Пашенька, — сказала Син, пристроившись у него на плече после первого раза. — Ни массажа, ни сауны, прыгаю на мужика и волоку в постель. Жалко, не хочешь ты на ночь остаться. Останься, а? Бесплатный бонус любимому постоянному клиенту.
— Извини, Синочка, мне сегодня надо как следует выспаться. А ты на меня уж очень сильно действуешь, без всякого массажа и сауны, не высплюсь я с тобой. И давай не будем опять заводить разговор о бесплатных бонусах. Ты и так мне выставляешь ставки, по–моему, раза в три меньше, чем обычному клиенту. Гусары, конечно, денег не берут, но надо и совесть иметь.
— Кто такие гусары и почему они денег не берут?
— Гусары — это были когда–то на Земле такие кавалеристы, лихие ребята. Про них есть древний анекдот, ему несколько сот лет. Ну, вместо гусаров можно вставить десантуру. Провел десантник ночь у девушки, встает утром, направляется к двери. «Эй, а деньги?» — кричит ему вслед девушка. «Десантура денег не берет!» — гордо отвечает солдатик.
— Смешно. Хорошие у вас, русских, анекдоты. А что это за девица, с которой ты приходил?
— Журналистка, сенаторская дочка. Ты на нее произвела сильное впечатление.
— Да, названивала она мне активно. Пришлось ее телефон в черный список внести. Чем–то ты ее достал, раздражена она на тебя была.
— Ей приспичило в тот вечер со мной трахнуться, а я хотел к тебе и, получается, вроде как ей слегка пренебрег.
— Что ж ты так с дочкой большого начальства. Я попыталась замазать у нее возникший к тебе негатив, даже повнушала ей, — но, похоже, не получилось. Она тебе нагадить может?
— Вряд ли. Не очень понимаю, как. И зачем.
— Ты поаккуратнее с ней. Она сама по себе вроде девка и неплохая, специально гадить, думаю, не будет, но есть такие люди, что могут принести беду. Поверь моему восточному чутью. Лучше всего, трахни ты ее как следует, она и успокоится.
— Никого не хочу, кроме тебя, моя восточная царевна.
— О, да ты уже отдохнул, солдатик. Тогда иди ко мне…
Первые сутки операции, как Павел и ожидал, прошли без неожиданностей. Собственно, эти сутки он отводил на окончательное слаживание, — в принципе эту часть пути можно было бы рискнуть проскочить на транспорте. Большинство группы из восьми человек были, как и он, отставники–десантники с большим опытом диверсионной работы, его бывшие сослуживцы или просто знакомые. Однако Зубов пару недель назад придал ему троих местных, довольно крепких ребят, тоже отставников с боевым опытом, но обычных пехотинцев. Несмотря на интенсивные тренировки, по уровню они пока сильно отставали от остальных.
А на следующий день, под вечер, уже недалеко от зоны, контролируемой повстанцами Казина, они по–дурацки вляпались. На речку, недалеко от которой они проходили, накануне человек тридцать наемников прилетели порыбачить и оттянуться на природе с девками. Сенсоры их охранного периметра засекли одного из новичков из группы Павла — и началась перестрелка, в которой случайно серьезно ранило одного из его старых сослуживцев.
Немедленно преследовать их наемники не стали, поскольку почти все были пьяны, да и без серьезной экипировки. Однако было понятно, что в ближайшее время к ним подоспеет подкрепление, и будет организовано преследование.
Выйдя из непосредственного огневого контакта, Павел связался с Зубовым и доложил ситуацию.
— Докладываешь в закрытом режиме? — уточнил Зубов, опасаясь, как бы любопытная журналистка через свои камеры не услышала чего лишнего.
— Как положено, — подтвердил Павел. — Забрало закрыто, канал командирский.
— Значит, говоришь, тяжелый раненый. А без него прямо сейчас сможете уйти? И выполнить задачу?
— Думаю, да. Но вы ведь не успеете эвакуировать раненого, подкрепление к противнику подойдет с минуты на минуту.
— Нестеренко, — сказал Зубов жестко, — эвакуация означает задержку группы и срыв операции. Что крайне нежелательно. Ты помнишь контракт, который вы все подписывали? Участие в боевых действиях. В которых иногда ранят и убивают. Или ты и твоя группа отказываетесь от контракта? Со всеми вытекающими последствиями?
От контракта в подобных случаях, если клиент настаивал, отказываться было не принято. Не говоря уже о драконовских штрафных санкциях.
— Вас понял, — сухо сказал Павел. — Продолжаю операцию.
— Удачи.
И Зубов отключился.
Павел подошел к раненому и опустился на колени. Их обступили члены группы. Раненый открыл глаза и по лицу Павла все понял:
— Что, командир, концы? Эвакуации не будет?
— Да, Коля, — ответил Павел. — Хочешь сам или я?
— Давай ты, — сказал раненый. — А то двигаться больно. Ребята, не поминайте лихом. Удачи.
И, прикрыв глаза, с некоторым усилием повернул голову на бок. Павел вздохнул и выстрелил ему в висок.
Встал и сказал:
— Придется побегать, чтобы оторваться.
Одна из камер Лены находилась буквально в паре метров от этой сцены, видно и слышно было отлично. Выстрел в висок в упор из штатного оружия десантников — зрелище для непривычного человека достаточно тошнотворное. Лена чуть не сблевала прямо у пульта, еле успела добежать до туалета. А несколько придя в себя, в праведном гневе потребовала аудиенции у губернатора. Однако губернатора на планете не было, и ожидался он только на следующий день. Тогда Лена ринулась к Зубову.
— Что тут у вас происходит? — гневно начала она прямо с порога. — Свои расстреливают своих? Этот ваш Нестеренко кто — свихнувшийся кровавый маньяк? Я подозревала, что он псих! Или свел счеты с подчиненным?
— Это вы, Лена, о ситуации, когда Нестеренко дострелил тяжело раненого участника рейда? — уточнил Зубов.
— «Дострелил», — с омерзением повторила Лена. — Даже словечко у вас специальное есть.
— Лена, — попытался объяснить Зубов, — это же война. Бросить раненого было нельзя — узнали бы цель рейда, сорвалась бы операция. Да, наконец, просто замучили бы парня — у этих повстанцев полно всяких отморозков.
— Значит, надо было его защищать и вытаскивать! — вскричала Лена.
— Ну, Лена, поймите, во–первых, была бы абсолютно сорвана операция. Во–вторых, противнику туда в три раза ближе, чем нам. Было бы, — приврал Зубов для убедительности, — масштабное боестолкновение, и жертвы исчислялись бы не одним человеком, а, возможно, десятками!
На самом деле маленький воздушный флот колонии был все–таки заметно сильнее, чем у «повстанцев» Казина, так что эвакуация группы, скорее всего, прошла бы без проблем.
— Мне все понятно, — вдруг успокоившись, сказала Лена. — Вас интересует только операция. А человеческая жизнь не значит ни–че–го!
И вышла, хлопнув дверью.
Рассосется, подумал Зубов. Подумает, придет в себя — глядишь, и прекратит закатывать истерики. Не прерывать же операцию — совсем было бы глупо. Пусть хоть Нестеренко этот плазмометатель рванет — легче будет разговаривать.
Однако не рассосалось. Вернувшись и встретившись с Леной, которая потребовала личной аудиенции, губернатор вызвал к себе Зубова.
— Ну что, — сказал Михаил Иванович, — похоже, эта придурочная Лена настроена загнать нас в глубокую жопу. Давай думать, что делать.
— А чего она хочет? — спросил Зубов.
— Она хочет, — с меланхолической задумчивостью ответил Михаил Иванович, — рассказать всему человечеству обо мне, бессовестном политикане, допустившем до того, что его подчиненные ни в грош не ставят человеческие жизни. А некоторые даже расстреливают несчастных раненых солдатиков. Видеоматерьяльчик у нее для публики впечатляющий.
