Луи де Берньер - Клад Мамаситы
— Я дам тебе три тысячи песо и четверть сокровища, — сказал он, надеясь, что ему не придется пожалеть о своих словах.
— Это слишком много, — сказала старая повитуха, пожевав губами и поведя слезящимися глазами из стороны в сторону.
— Я настаиваю, — повторил дон Агостин.
— Кто я такая, чтобы перечить патрону? — сказала Мамасита. — Я соглашаюсь, но не по своей воле.
— Твое упорство свидетельствует об искренности твоих намерений, — сказал дон Агостин.
— Я хочу скрепить наш договор на бумаге, — внезапно сказала старуха. — Чтобы его засвидетельствовал мировой судья.
— Но я же и есть мировой судья, — удивился дон Агостин, слегка обиженный тем, что Мамасита не поверила ему на слово. А все дело было в том, что полученный в лавке лист бумаги произвел на повитуху очень сильное впечатление, и теперь ей просто хотелось получить на память официальный документ.
— Прости меня, совсем запамятовала, патрон, но бумага мне все равно нужна.
Дон Агостин достал блокнот из-под груды квитанций на столе и написал красивым наклонным почерком:
— «Я, дон Агостин Леонардо Хесус де Сантаяна, настоящим удостоверяю, что такого-то числа приобрел у…» — тут он запнулся и спросил Мамаситу: — В свою очередь прошу прощения, но как тебя звать на самом деле? Я не могу написать «Мамасита» на официальном документе.
— Лилиана, — сказала повитуха. — Лилиана Моралес. Но Мамасита мне нравится больше.
Землевладелец продолжил:
— «…у Лилианы Моралес, деревенской повитухи, право на владение картой, указывающей расположение клада, который она видела во сне, за сумму в три тысячи песо и четверть продажной стоимости означенного клада, в случае если таковой будет найден. Призываю в свидетели Бога и вышеупомянутую Лилиану Моралес».
Дон Агостин поставил на договоре дату, подписал его, любовно выводя завитушки, а затем передал Мамасите, сказав:
— Храни его и не забудь посыпать порошком от термитов, а не то они все съедят и конец твоему договору. А теперь можно посмотреть карту?
Мамасита передала ему листок, и дон Агостин изучил его. Он почувствовал одновременно изумление и легкое раздражение, потому что на бумаге не было ничего, кроме неразборчивого сплетения линий.
— Думаю, тебе придется объяснить мне, что тут к чему, — сказал он.
Мамасита наклонилась и принялась водить по бумажке трясущимися пальцами.
— Это ручей, — сказала она. — А это козья тропа, а это — камень, похожий на человека, а это высохший и сгоревший куст, а это — черная скала, похожая на ягуара, а тут ты найдешь скелет лошади, а здесь восходит солнце, а вот тут по этим приметам ты найдешь клад.
Землевладелец сделал пометки на карте в соответствии с рассказом Мамаситы.
— А не можешь ли ты еще объяснить мне, на каком расстоянии все это находится одно от другого? — сказал он.
Мамасита вновь начала тыкать пальцем в карту, объясняя:
— Тут десять шагов, тут пять минут ходьбы для взрослого мужчины, тут такое же расстояние, как отсюда до водопада, а тут — примерно длина тени лимонного дерева за час до заката.
— Яснее ясного, — сказал дон Агостин с иронией, которую, как он прекрасно понимал, старуха не могла заметить. И почесал карандашом в затылке.
Мамасита встала и протянула руку, которую дон Агостин снова поцеловал, на этот раз не так галантно, как при встрече, поскольку уже начинал подозревать, что позволил себя одурачить. Мамасита напомнила ему:
— И не забудь про четыре тысячи песо.
— По-моему, было три тысячи и четверть клада, — сказал он.
— Ах, прости, у меня в старых мозгах все спуталось!
— Простительная ошибка, — сухо согласился дон Агостин.
Он вышел из комнаты и через несколько минут вернулся с шестью купюрами по пятьсот песо, которые вручил старухе. Мамасита никогда в жизни не видела столько денег сразу, поэтому она невозмутимо пересчитала их у дона Агостина на глазах, свернула в тугую трубочку и запрятала поглубже в свой заплечный мешок.
— Да, еще, — сказала она, — пока я не ушла. Поговаривают, что у тебя в этом году хорошо уродились авокадо.
— Разумеется, — сказал патрон, — я тебе сейчас их дам. — И крикнул кухарке: — Эмма, принеси нам, пожалуйста, несколько авокадо. Только чтобы были большие и без пятен.
Вернувшись в деревню тем же самым образом, Мамасита тут же расплатилась с Кончитой за карандаш. Кончита взяла авокадо и с видом знатока потыкала пальцем в его верхушку.
— Еще несколько часов, и будет совсем спелый. Спасибо, Абуэла.
— Теперь я могу продать тебе обратно твой карандаш, — сказала Мамасита. — Вряд ли он мне еще потребуется, а если потребуется, я всегда могу прийти к тебе и купить его снова. Я продам тебе его за три песо и еще один листок бумаги, и тогда ты сможешь снова продать карандаш за четыре песо.
— Ах ты старая лиса! — не без восхищения воскликнула Кончита.
Что же случилось дальше? Дон Агостин вместе со своим управляющим предприняли несколько утомительных экспедиций к подножию гор, обнаружив, к своему огромному смущению, что скал и камней, похожих на человека или на ягуара, там несть числа. Измученные жарой, заеденные москитами, испуганные встречей с броненосцем, исцарапанные шипами растений, они бродили от одной раскаленной солнцем скалы к другой, безуспешно пытаясь расковырять кайлом спекшуюся выжженную землю в тех местах, которые казались им похожими на увиденное во сне Мамаситой.
Они нашли бессчетное количество козьих тропок, множество ручьев, не один обгоревший куст, а также немало скелетов коров, ослов, мулов, пум и жуткую высохшую мумию с рыжими волосами, одетую в старинный кожаный охотничий костюм. При таком обилии примет дону Агостину стало ясно, что ему никогда не найти клада, хотя винить в этом старуху тоже не поворачивался язык. Он решил, что попробует поискать клад как-нибудь попозже, но так у него руки до этого и не дошли.
Что же касается повитухи, то она, не зная, что делать со свалившейся на нее огромной суммой денег, спрятала купюры в маленький глиняный горшочек и закопала его на заднем дворе в землю на глубину двух ладоней. На чистом листе бумаги она нарисовала еще одну карту — такое же сплетение загадочных кривых линий, как на первой — и положила ее в ящик рядом с договором, составленным доном Агостином, посыпав порошком от термитов, после чего продала карандаш обратно Кончите за условленные три песо.
После смерти Мамаситы ее племянники нашли договор и стали гадать, куда Мамасита дела деньги. Значения листка, испещренного странными закорючками и загадочными пятнами, они так и не поняли, поэтому один из них, когда ему неожиданно приспичило, использовал бумажку в нужнике и выбросил ее в отверстие.
Спустя несколько дней после похорон Мамаситы Кончита проснулась утром, увидев во сне, что по соседству с местом, где раньше жила Мамасита, зарыт клад, и отправилась на тракторе продавать этот сон закосневшему к тому времени в скепсисе дону Агостину.
Примечания
1
Панела — выпаренный сок сахарного тростника, сформованный в плитки или бруски. (Здесь и далее — прим. перев.)
2
Тростниковая водка.
3
Крепкая сигара.
4
Сукин сын.
5
Пастухи.
6
Жанр сельских латиноамериканских песен.
7
Перебродивший сок сахарного тростника.
8
Крестьяне.
