Вячеслав Морочко - Неповторимость
В общей сложности я провел на реке три недели и забыл бы уже о своей телеграмме, если бы не возвращался упорно к мысли о том, что обидеть Нодара, в его состоянии, – то же самое, что обидеть больного ребенка… Но это не значило, что меня безнаказанно можно «выгнать взашей»! «И плевать я хотел, что ему тяжело! Сам, в конце концов, виноват!»
Когда больше не мог оставаться в неведении, попросил знакомого аборигена присмотреть за моторкой, поездом добрался до Риги и, не заезжая домой, помчался к приятелю. Отдышавшись у двери, готовый уже ко всему, придавил аккуратно «таблетку» звонка.
Дверь открыл мне он сам. Я, по правде сказать, ждал увидеть другого Нодара. За время, что мы не виделись, он изменился: был чисто выбрит, одет по-домашнему, но франтовато, поправился, похорошел, его черные с проседью волосы были коротко стрижены, что придавало известное сходство со знаменитым грузином, который все лжет, что его года – его богатство. Я даже подумал, не слишком ли быстро приятель мой успокоился.
– Саша! – обрадовался Нодар. – Где ты пропадал? А я тебе целыми днями звоню!
– Хорошие новости? – мысленно, я себе подмигнул.
– Такие, что можно свихнуться! – вскричал он. Я понял, что зря себя мучил: ему уже хуже не будет.
– Пришла телеграмма: «Возвращаюсь встречай Бирута» – как тебе нравится?!
Изобразив изумление, я напомнил:
– Ты сам говорил, она даст тебе знать…
– Но она никаких телеграмм не давала!
– Кто тебе это сказал?
– Бирута!
– Ага, понимаю, – во сне…
– Да ты что, дорогой, как будто свалился с луны?!
Я объяснил, что меня в самом деле не было в городе.
– Как?! Ты, действительно, ничего не слыхал?! – широко отворив дверь в гостиную, он неожиданно гаркнул кому-то: – Гляди, кто пришел! Представляешь себе, он не знает еще!
Было бы лучше оглохнуть – я дернулся, словно меня обожгло, навалился на дверь, вдруг услышав летучую дробь босых ног. Отзываясь на топоточек, паркет захихикал от счастья. Кровь билась в висках… Помню, как-то Нодар говорил, что наш мозг не выносит «необъяснимой реальности». И действительно, в мире, который нельзя объяснить, невозможно и быть… как без воздуха. Я почувствовал холод и смрад. Шквал ударил в лицо, приподнял, прорываясь под мышками, просвистел, между пальцев, мимо ушей, свалил с ног… Все скукожилось, оледенело и… ухнуло в пропасть.
Очнулся я в доме, где живет задержавшийся на Земле контингент. Как прежде, не верю, что могу умереть. Ненавижу противного старикашку, торчащего передо мной в зеркалах! Ощутив беспокойство при мысли, что сон в своем роде уже репетиция смерти, – поделился тревогой с врачом.
– Не надо драматизировать! – улыбнулась мне женщина с нежными усиками. – Вы должны быть признательны, дедушка: вам за целую жизнь не пришлось испытать чувств сильнее, чем трепет перед этой безносой «красоткой».
1988
