Сергей Галихин - Аленький цветочек
— Перестань ерунду говорить, — сказал Саша. — Для любого человека тяжело осознавать, что твой мир стал в сто раз, в тысячу раз, меньше.
— Особенно, когда к тебе перестают заходить друзья, — добавил папа. — Я их что-то и в поселке давно не видел.
— Отдыхать, наверное, разъехались, — сказала мама. — Кто на море, кто за границу.
— Вот уж действительно… друзья познаются в беде, — сказал папа. — Но с другой стороны… ты вот сходил и неизвестно обрадовал или расстроил. Ты правда с ней компанию не водил… а пришли бы старые друзья-подружки, воспоминания бы начались… а как раньше уже не будет… Пришел помочь, а принес горе.
— Может ты и прав, — сказал Саша. — Но мне кажется всегда можно спросить: если хочешь, я больше не приду. Если тебе это больно, не приятно…
— Спросить, конечно, можно, только не каждый решиться. Как будто ты пытаешься оправдать свое нежелание навещать больного. Просишь, чтобы он сам тебе запретил приходить. Совсем гадко получается.
Прошла неделя с тех пор как Саша пришел Наде с красной розой. С того дня они встречались каждый вечер и будущий учитель географии подолгу рассказывал студентке юрфака о далеких странах. Надя слушала и никак не могла понять почему раньше это ее не интересовало. Ведь мир настолько велик и разнообразен. И сколько интересного находиться за тысячи километров от чопорной Европы и надменной Америки. Сколько цивилизаций на территории современных государств, как теперь принято говорить третьего мира, сумели достичь вершин в своем развитии и после этого канули в лету.
Валентина Игоревна не разделяла настроение дочери, когда к ней приходил невзрачный сосед из дома напротив. Может быть поэтому Женя сначала стал заходить к ним все реже, а вчера вообще улетел на Мальту. Саша Надиной маме совсем не нравился. Валентина Игоревна строила планы на брак Жени и Нади.
И хотя после аварии многое из этих планов стало призрачным, Валентина Игоревна считала, что Сашины приходы виноваты ничуть не меньше встречного автобуса.
Юрий Иванович вышел на крыльцо с радиотелефоном в руках и все еще находясь во власти своих размышлений посмотрел на качели. По его лицу нетрудно было догадаться, что у него неприятности. Сосредоточенно что-то обдумывая он облокотился о перила крыльца и перевел взгляд на крыши дачного поселка. Следом за мужем вышла Валентина Игоревна.
— Зачастил к нам Шурик, — сказала она, глядя на качели.
— А что тебя не устраивает? — спросил муж.
— А тебя все устраивает? — не понимала жена.
— Нет. Меня не устраивает, что Бочков хочет разорвать договор.
— Сволочь какая, — с чувством сказала Валентина Игоревна. — А еще друг называется. Забыл что это ты привел его в большой бизнес, дал денег… Ничего, найдешь нового поставщика.
— В разгар сезона?
Валентину Игоревну мало интересовали проблемы мужа.
— И чего ему от нее надо… Еще в апреле она и внимания не обратила бы на этого лопоухого.
Муж повернул голову, посмотрел на жену взглядом человека осознавшего, что упустил из виду что-то важное.
— У-у-у-у… — грустно протянул он и вздохнув снова вернул взгляд к крышам. — О, женщины, вам имя вероломство…
Но на качелях не слышали этого разговора и даже не заметили, что кто-то вышел на крыльцо.
— А ты про все страны все знаешь? — спросила Надя.
— Почти про все, но далеко не всё.
— Расскажи что-нибудь… Про какую-нибудь страну…
— Например.
Надя замолчала, пыталась выбрать из известных ей стран одну, но всякий раз ей казалось, что выбор слишком банальный. Ей хотелось спросить что-нибудь необычное… но это не получалось.
— Расскажи про Мексику.
— Мексика… — чуть задумался Саша. — Государство в юго-западной части Северной Америки. Столица — Мехико, ее население двадцать два миллиона.
Кстати это пятая часть населения всей страны. Из всех живущих в стране испано-индейские метисы составляют пятьдесят пять процентов, индейцы двадцать девять процентов, потомки европейцев двадцать девять процентов. С шестнадцатого по девятнадцатый век колония Испании. С 1810 и по 1821 год борьба за независимость. С 1824 года Мексика стала республикой. В войне с Америкой 1846 — 48 года потеряла половину территории. Денежная единица новое — песо, официальный язык испанский. Коренное население современной Мексики в основном составляют племена ацтеков, майя, омельмеков, тальтеков.
Цивилизации древней Мексики имели наивысочайшее развитие…
— Я слышала про пирамиды майя в Юкатане, — перебила Надя.
— Существует гипотеза посещения Земли инопланетянами. Так вот в Мексике обнаружены постройки, которые ничем кроме как космодромом назвать нельзя.
— А ты веришь в пришельцев? — вдруг улыбнулась Надя.
— Я верю в памятники истории.
— А я не знаю… Наверное, они действительно есть, пришельцы. Очень скучно, если во вселенной кроме нас никого нет. И одиноко.
Грусть, с которой Надя сказала последнее слово, в очередной раз не ускользнула от слуха Саши.
— Конечно, есть. Ведь не может быть, чтобы в бесконечном космосе больше не существовало разумной жизни. Человеку очень тоскливо, когда он чувствует себя одиноким. Песчинкой среди бесконечного пространства.
Надя резко повернула голову и посмотрела на Сашу серыми глазами, такими же как и прежде, только теперь они смотрели как будто сквозь него.
— Зачем ты приходишь сюда? — голос у Нади стал жестким, словно из стали.
— М-м-м… — растерялся Саша. — Ни зачем. Просто навестить соседку. К тебе вторую неделю никто не приходит. Человек не должен оставаться один. Это не правильно. Мне показалось…
— Пожалеть меня пришел? — оборвала его Надя. — Увидел несчастную девочку и пришел пожалеть? А я не нуждаюсь в жалости!.. Себя пожалей!..
— Прости… Я… не хотел тебя обидеть, — растерянно произнес Саша. Если хочешь, я уйду…
— Хочу, — резко сказала Надя.
— Прости… — тихо сказал Саша.
Он встал и медленно пошел по каменной тропинке к калитке.
— И не приходи сюда больше! — крикнула вслед ему Надя. — Слышишь? Никогда не приходи!
То, чего Саша боялся, случилось. Нервы. В одну секунду молодая, красивая девушка вдруг стала слепым никому неинтересным и ненужным существом, и даже старые друзья стали заходить все реже и реже. Такой поворот судьбы не каждый способен выдержать хладнокровно и без эмоций. Еще неизвестно как он сам повел бы себя, окажись вдруг слепым.
Саша тихо закрыл за собой калитку, перешел через дорогу и вошел в гараж.
Отец ковырялся под капотом стареньких "Жигулей". Он посмотрел на сына и вернулся к карбюратору. Постояв с минуту возле машины, Саша ушел в сад и лег в гамак.
Оставшись одна, Надя сначала с негодованием рассуждала о подлости фальшивого сострадания, потом поднесла к глазам очки, как будто пыталась разглядеть их и через секунду отшвырнула их. Ее тело вздрогнуло, в уголках глаз появились слезинки. Надя зажмурилась и закрыла лицо ладонями. Еще через секунду она расплакалась. Ей было больно оттого, что она действительно осталась одна, никому не нужная, среди бездонной тьмы, неожиданно появившейся вокруг нее. Одна. Словно песчинка затерянная в бесконечном космосе.
День катился к вечеру. Саша шел через лес по раскаленной бетонке, когда поравнявшись с ним остановился "Мерседес". Саша тоже остановился. Стекло правой дверцы неторопливо поползло вниз.
— Садись, подвезу, — сказал Юрий Иванович.
Когда дверь "Мерседеса" захлопнулась, Саша почувствовал приятное дыхание кондиционера. Уже четвертый день на улице было больше тридцати градусов, и ни намека на хотя бы крошечное облачко в голубом небе. В салоне машины было прохладно.
— Ты больше к нам не заходишь? — не то спросил, не то утверждал Юрий Иванович.
Саша посмотрел на него не зная что и ответить. Он не ожидал этого вопроса, потому что Надины родители его не жаловали еще с детства.
— Надя не хочет, — неуверенно сказал Саша.
— Прошлый раз она тебе, наверное, наговорила чего-нибудь… она не со зла, сам понимаешь… Тяжело ей.
— Я это понимаю.
— Понимаешь… — вздохнул Юрий Иванович. — Что мы можем с тобой понимать…
— Я не хотел причинить боль, боялся ее снова расстроить и…
— Зря боялся, — не дал договорить Юрий Иванович. — Так что если будет время — заходи… хотя бы раз в неделю… на минуту.
— Но Надя может…
— Она будет рада.
— Я обязательно зайду вечером, — сказал Саша.
— Спасибо. Старые друзья разъехались… Да я их и не виню. У них своя жизнь, у Нади своя. Были общие интересы — были поводы для встреч и общения. А сейчас все изменилось.
— Изменилось, — согласился Саша. — Но не настолько же. Ведь человек остался тем же…
— Саш, она не видит, не может сама передвигаться. О чем с ней говорить? Рассказывать последние новости? Так она их по радио услышит. Передавать сплетни? Они ее и раньше несильно интересовали. Прийти и высказать свое сочувствие? Не тот она человек, который будет спокойно выслушивать соболезнования. Не привыкла она быть слабой. И фальшь очень хорошо чувствует. Я как-то наблюдал за вами и понял что ей с тобой интересно. Когда ты с ней разговаривал она не чувствовала себя слепой.
