Вячеслав Морочко - Там, где вечно дремлет тайна
Вот посредине стоит совсем живехонький, еще не. тронутый большой и аппетитный шершавый. Его мы прикончим в первую очередь. Когда наступает ответственный момент, решает кто-то один – самый сильный. Я б его с удовольствием сожрал, но он сильнее. Сейчас мы все ему подчиняемся. Инстинкт сильного – самый верный инстинкт, он не ошибается. А если и ошибается, все равно не страшно: ведь он самый сильный. Вот сейчас мы все двинемся за нашим сильнейшим. Вот он уже тронулся куда-то. У него в чувствилищах большой шершавый, тот самый, кого мы прикончим первым. Они сцепились. Но видно, это хороший шершавый, сильный. Мы пойдем, за ним вместе с нашим сильнейшим. Сильнейшему он нравится. Раз так надо, мы идем. Он приказывает мне бросить эту падаль, этого тощего шершавого, что затих уже в моих чувствилищах. Я б сожрал и самого сильнейшего, но вынужден подчиниться. Итак, мы двинулись. А этот пусть остается здесь. Жаль бросать добычу, ну да ладно, я еще, может быть, вернусь…»
Чингиз открыл глаза и, сделав над собою усилие, встал. Голова раскалывалась от страшной боли. Ноги подкашивались. Прислонясь к стене, борттехник огляделся. В рубке он был один. На полу по-прежнему валялся разорванный цилиндр. Пена на его краях уже начала опадать. Мелькнула мысль: «Это и есть тот самый кокон!» – и разом вспыхнул в памяти весь кошмар только что пронесшегося над ним урагана чудовищных мыслей, образов и вожделений. Чингиз затаил дыхание. Ему казалось – вот-вот он вновь сорвется в эту смрадную пучину, и тогда конец всему.
На стене темнело расплывчатое пятно заплаты, поставленной системой УПК, в том месте, где кокон прошил корпус лайнера. Пошатываясь, борттехник вышел из рубки, но, сделав несколько шагов, застыл на месте: прямо перед ним, за прозрачным внутренним створом шлюзовой камеры, копошились, сцепившись конечностями, знакомые студенистые существа. «Черт возьми, совсем как в аквариуме! – подумал Чингиз. – Что им здесь надо и как их сюда занесло?» Мелькнула догадка: «Неужели снова бритоголовый? Ну конечно, ведь это он раскрыл внутренние створы камеры! Стало быть, уже тогда он знал, что делает. Действовать так уверенно мог только тот, кому было заранее все известно, кто сам причастен к беде, свалившейся на экипаж корабля. Видимо, он имеет над слизняками какую-то власть. По крайней мере, все говорит об этом. Но если это дело рук бритоголового, зачем ему понадобилось запирать их в шлюзовой камере? Впрочем, он ведь не раскрыл наружные створы, не выбросил многоногих в открытое пространство? Выходит, они ему нужны. Но зачем? Не для того ли, чтобы держать в страхе команду? Так… Теперь все ясно: с помощью слизняков Старик рассчитывает завладеть кораблем!»
Борттехник больше не сомневался в намерениях человека со шрамом. Сейчас его мучила одна только мысль: как это он, раньше всех на корабле сумевший разглядеть в бритоголовом врага, не смог заранее отвести беду. Чингиз напряженно искал выхода: «Если внутренние створы закрыты, значит Старик возвращался в рубку. Тогда он не мог меня не заметить. Скорее всего, он решил, что я уже мертв. Сбросил меня со счетов. Какая неосторожность!» Чингиз почувствовал что-то похожее на торжество. «Неужели он думает, я без боя позволю ему осуществить свои гнусные замыслы? Впрочем, он мог закрыть створы камеры из аппаратного отсека. Видимо, этот тип знает корабль как свои пять пальцев. Тем он опаснее! Интересно, где его носит теперь? Ладно, это потом. Сейчас нельзя терять ни секунды. Прежде всего как можно скорее избавиться от многоногих!»
Перешагнув останки уже обсохшего кокона Чингиз вернулся в рубку и, добравшись до пульта, повернул красную рукоятку, открывающую наружные створы шлюзовой камеры. Затем, пошарив глазами, он дотянулся до маленькой панели на стене и, щелкнув тумблером, включил телеэкран наружного обзора корпуса.
Чингиз отвернулся только на миг, и в ту же секунду на красную рукоятку легла чья-то рука и быстрым движением вернула ее в положение «створ закрыт». У командирского пульта стоял человек со шрамом и поверх головы Чингиза пристально вглядывался в экран только что включенного борттехником обзорного устройства.
Чингиз весь сжался. Промелькнули мысли: «Вот оно, ненавистное лицо врага! Так, значит, он снова закрыл наружные створы. Поздно, Старик! Эти твари наверняка уже подохли!»
Чингиз почти торжествовал. Однако бритоголовый, продолжая вглядываться в телеэкран, даже не посмотрел в его сторону. «Ах, вот ты как! – подумал Чингиз. – Тебе угодно делать вид, что я для тебя ничто, мелкая букашка, которую можно не брать в расчет! Здорово же ты ошибаешься!»
Чингиз не мог больше терпеть. Задыхаясь от ярости, не видя уже ничего вокруг, кроме этого ненавистного ему лица, он решительно оттолкнулся от палубы и бросился с кулаками вперед. Удар пришелся в грудь, но бритоголовый даже не пошатнулся. Он только поймал руки Чингиза и крепко сжал их в своих.
– Что с вами, борттехник? – спросил он спокойно.
– Это ты, это все ты, гад! – задыхаясь, кричал Чингиз. – Что тебе здесь надо, предатель? Я знаю, все это – дело твоих рук! Слышишь?!
Слегка оттолкнув от себя Чингиза, Старик отпустил его руки и, кивнув в сторону телеэкрана, тихо сказал:
– Ошибаешься, мальчик. Посмотри лучше, что ты сам натворил.
Специальные телекамеры, расположенные на поверхности и внутри. корабля, давали на командирский экран объединенное изображение всей трехсотметровой махины лайнера. Вначале Чингизу показалось, что он видит перед собой пляшущие языки пламени. Однако, приглядевшись внимательнее, он понял вдруг, что этот колышущийся хоровод алых теней не что иное как сборище уже знакомых ему многоногих чудовищ. Сейчас, переменившись в окраске, они грациозно фланировали по блестящей поверхности корабля, только слегка опираясь на кончики чувствилищ и высоко поднимая свои гладкие яйцевидные тела. Движения их обрели ту легкость, которая свойственна живым существам, попавшим в родную стихию.
Часть яйцетелых толпилась у наружных створов шлюзовой камеры, откуда сами они только что выбрались. Временами, распластавшись кровавыми лепешками, они приникали к поверхности корабля. Казалось, многоногие прислушиваются, что делают за герметичной преградой их собратья, не успевшие выскользнуть из камеры за тот миг, пока створы были открыты.
Другая группа алых тел устремилась к кольцу посадочных двигателей. Восемь расходящихся лучами мощных кронштейнов, соединявших гондолы двигателей с корпусом лайнера, были усеяны многоногими существами. Видимо, их привлекало все, что возвышалось над кораблем. «Если им удастся проникнуть чувствилищами в отверстия дюз, может произойти взрыв!» – внезапно подумал Чингиз. И как бы в ответ на эту мысль из всех восьми двигателей вырвались струи ослепительного пламени. Корабль мелко задрожал: это бритоголовый включил посадочное кольцо, чтобы отогнать яйцетелых. И хотя двигатели заработали на самую малую мощность, сердце Чингиза беспокойно заныло: он всегда болезненно переживал, если расходы горючего не были предусмотрены полетным расписанием. Однако эти мысли недолго занимали Чингиза. Клубок топтавшихся у наружного створа чудовищ озарила яркая вспышка: будто молния вгрызлась в корпус лайнера, прорезав пустоту в самом центре живого круга. Почти тут же послышалось гудение зуммера, а на пульте загорелась лампочка, сигнализирующая о включении УКП – системы автоматического устранения повреждений корпуса. «Опять пробоина!» – подумал Чингиз. Щелкнул тумблер, и на обзорном экране появилось изображение шлюзовой камеры. Несколько десятков не успевших выбраться оттуда полупрозрачных существ толпились у наружной стены, в том месте, где время от времени корпус корабля прошивала ослепительная игла. Очевидно, две группы яйцетелых, разделенные, казалось бы, непроницаемой преградой составляли вместе систему, рождающую узконаправленный электрический разряд колоссальной пробивной силы. Наружная стена шлюзовой камеры держалась только благодаря непрерывной работе автоматов УПК.
В это время чудовища, отогнанные от кольца посадочных двигателей, устремились в головную часть корабля.
Динамик внутренней связи, дважды пискнув, неожиданно загремел торжествующим голосом бортрадиста:
– Ура! Я слышу Землю! Эй, кто там, в рубке, я слышу Землю! Я получил подтверждение: они нас тоже слышат. Земля подтверждает правильность курса корабля. Они опять вызывают!.. Ничего не пойму! Черт побери, вы только послушайте. Земля поздравляет нас! Они называют нас счастливчиками, потому что еще ни одному кораблю не удавалось пройти невредимым скопление астрид. Значит, все-таки это астриды? Так я и думал! Слышите? Они передают, что рады за нас! Как можно радоваться – им ведь еще ничего не известно! Ага! Опять вызывают!.. Кажется, что-то случилось? Почему так плохо слышно? Черт побери, они куда-то пропали! Снова молчат! Что такое?!
