Сергей Саканский - Наблюдатели
Но вскоре выясняется, что и этого они нам не дадут, потому что они – никогда, ничего не дадут – нам…
Комиссары запоздало соображают, что сделали ошибку, и, дабы мы не смогли донести на них в центр, они решают нас расстрелять, а останки инопланетян уничтожить. И наши останки – тоже…
И вот, столичных ученых – биологов, астрономов, врачей и лингвистов – подводят всех вместе к сырой деревянной стене…
В такие моменты обычно просыпаешься. Вероятно, так оно и было, ибо я больше ничего не помню из того далекого сна. Странно вообще, что такой сон мог присниться человеку в его пионерском возрасте и во времена пионеров вообще…
Этот сон приснился мне в моем далеком детстве, в шестидесятые годы, а действие его происходило в девятнадцатом году… Как давно, как умопомрачительно давно все это вместе взятое было!
7
Ужасно быть женщиной. Она идет, маленькая, среди огромных, плечистых мужчин, и каждый может ее обидеть.
Она видит наглые взгляды, к ней пристают всякие грязные типы, ее окликают на улице из машин…
Так, наверное, чувствует себя в охотничьем заказнике какая-нибудь особо вкусная дичь.
Как если бы мужчина всегда имел при себе полный бумажник и нарочито тряс им на каждом углу.
Женщина всегда носит с собой свое золото, и ни в каком надежном банке его не скрыть.
8
В воскресенье впустую звонил телефон, Микров брал трубку, чертыхаясь, затем многозначительно потрясал пальцем:
– Молчат, любовнички! – привычно шипел он, и если бы ему пришло в голову хоть посмотреть на меня, то он бы не без удивления заметил, как заливает мое лицо алая краска вплоть до кончиков ушей, ибо – я чувствовала! – что это звонил именно он.
Вечером я сама взяла трубку на кухне и услышала, наконец, его голос. Он спросил, могу ли я выйти на минутку прямо сейчас.
Сердце мое забилось необычайно: я быстренько, встав на табуреточку над раковиной, подмылась и переодела трусики. Микрову я сказала, что опять хочу сладенького. Он ничего не заподозрил, ведь со мной так бывает: вдруг очень захочется сладенького, и я хожу из угла в угол, мучаюсь, деньги жалею или выйти в темноту боюсь, пока, наконец, не решусь и не выбегу до ближайшего ларька…
Жан ждал в машине на углу соседнего дома. Сначала я прошла мимо, оглядываясь, словно шпион. Потом вернулась и нырнула в его машину, как бы в первый раз, весной, в холодную воду… Через три минуты мы доехали до окраины Перовского парка, и Жан выключил мотор.
Мы сделали все быстро и жарко.
Стекла в машине запотели, и я провела ладонью по стеклу, намекая на Титаник. На обратном пути мы коротко и насыщенно поговорили о фильме. Жану, как любому мужчине, понравились лишь те кадры, где тонет корабль. Мальчишки всегда остаются мальчишками. Я купила шоколадку.
– Ну, как, сладенько тебе было? – спросил Микров, глядя, как я, кончив свою трапезу, облизываю пальцы.
– Сладенько, – со значением сказала я. – Ох, как сладенько!
Микров терпеть не может сладкого, которое любят все нормальные люди, что еще больше делает его уродом.
А у Жана какие-то странные, добрые, какие-то оленьи глаза… Хочется писать стихи об этих глазах, об этом чудесном имени, за которым журчанье и Франция, жадная страсть и жажда самой жизни… Только не подымается рука, не время еще: стихи нужно выносить, под сердцем, словно ребенка…
О, ужас! Слово ребенок мне всегда словно острый нож…
Хочется вести дневник, как девушка – с засушенными цветами, строчками, размытыми каплями слез…
9
Я не люблю человечьи глаза.
В них есть что-то колючее, напряженное.
Особый какой-то свет или цвет, что трудно выразить словами.
Другое дело – глаза животных, на них отдыхаешь, в них погружаешься – глубоко…
Правда, не у всякого человека – человечьи глаза. Есть люди с коровьими, бычьими, паучьими глазами. Чаще всего встречаются глаза собачьи и лошадиные. Именно потому и происходит желанная подмена предмета: говорят, к примеру, что у кота или мерина человечьи глаза, но это – очередная иллюзия.
Показательно, однако, и то, что истинно человечьи глаза встречаются у людей не так уж часто и вовсе никогда не встречаются у животных.
10
Город, в котором пешеходы пропускают автомобили, а не наоборот, – чудовищный город, и люди здесь чудовищны – как те, что идут по улицам, так и те, что сидят в автомобилях. Этот город не страшно покинуть, без малейшего сожаления, навсегда.
11
Глаза… Я попросила у Жана фотографию, но он опасается, что ее найдет муж. Тогда я попросила, чтобы он дал мне только свои глаза, и он вырезал глаза из своей фотографии и дал мне. Этот крохотный кусочек картона я вставила в медальон и всегда ношу с собой.
У него удивительные глаза. Стоит мне только открыть медальон, как я дрожу и увлажняюсь, сладенький ты мой.
Мы встречаемся по воскресеньям, иногда – среди недели. Жан стоит с товаром на оптовке, пять дней в неделю, кроме среды и воскресенья, когда стоит его сестра. Я слишком хорошо представляю, каково это – стоять. Когда у профессора дела были вообще плохи, я вышла и стояла, и спасла семью от голода. Теперь Микров стал меньше пить, хоть и все равно пьет ужасно, потому что хоть что-то теперь зарабатывает.
А я стояла тогда. Я стояла и в дождь, и в холод, чтобы ты ел, кожистый мешок, наполнял себя, мешок этот, кусками твоих любимых овощей. И ты пил на мои деньги, пил и наслаждался своими вымышленными реальностями, пил и потел, пил и ссался, и раз даже обосрался, как маленький малыш.
Ты обвиняешь меня в том, что я не хотела детей, а я хотела детей – это ты не хотел детей, потому что у алкоголика не может, не должно быть никаких детей.
А в парках уже сошел снег, и мы гуляем среди деревьев, с треском лопаются почки на ветру, и если долго смотреть, видно, как медленно, со скоростью минутной стрелки, распускаются листья.
Сегодня он любил меня глазами. Он спросил:
– Девочка моя (а я для него, скорее, тетушка), девочка, расскажи мне свои фантазии, и я их исполню, как верный джинн…
– Я хочу, чтоб ты любил меня глазами, – сказала я.
И он сделал это! Сначала я не могла понять, что происходит. Он сжал мои груди и ввел между ними свой горячий язык. Потом я почувствовала легкое прикосновение… Что-то необычайно нежное, неуловимое и мягкое, как пух или сама душа, притронулось к моим соскам…
У него такие длинные, такие мягкие, такие бархатные ресницы… Он завязал меня в узел и вывернул наизнанку, раскрыл мое лоно и коснулся своими ресницами моей горячей точки, моей Чечни…
Я сделала удивительное открытие. Оказывается, Жан вовсе не любит женщин. С женщинами не о чем говорить, потому что они не умеют слушать. Надо же: и этой чертой характера Жан похож на меня! В детстве я играла только с мальчишками, сторонясь этих глупых, плаксивых, нежненьких де…
12
Иногда кажется, что у женщин вообще нет мозгов. В принципе, возможна такая трансцендентальная хохмическая теория, согласно которой мозг женщины физиологически отличается от мозга мужчины – на клеточном уровне, в невидимой глубине своей. Возможно, мозг женщины способен генерировать мысли лишь на мозге мужчины, как на некой матрице, тогда как собственные его способности весьма ограничены.
Внешне женщина производит впечатление мыслящего существа, она способна поддержать разговор на самые изысканные темы, но все это – лишь до тех пор, пока рядом находится мужчина. Стоит женщине остаться с себе подобными, как у них пойдет бесконечный разговор о тряпках, о тенях, о наслаждениях.
А когда она остается одна, о чем она думает? Мечтает, фантазирует, повторяет одно и то же слово, бубня, в лучшем случае – мысленно поет, считает. Порой она может обмозговать и решить какие-нибудь примитивные задачи, например, подобрать кулинарный рецепт или экономно постирать вещи. И вдруг – прорыв… В ее голову молниеносно врываются бурные, умные, феерические мысли… Онтологические конструкции о Боге, о Бытие, о Вселенной…
Это значит, что муж вернулся домой, или сосед этажом выше через бетонные перекрытия дал ей попользоваться, наконец, своими мозгами.
13
Надо сходить к экстрасенсу, к экстрасенсу, к экстрасенсу…
О, моя радость, мое счастье, мой челнок, мой наркотик. А наркоманов лечат, лечат, лечат…
Как я люлю тебя. Я люлю, люлю тебя так, что теряю буквы…
