Наталья Колесова - Поминки
Она таки добралась до туалета. Цепляясь за расшатанную ракови-ну, плескала в лицо холодную воду. Повернулась к распахнувшейся двери, уже почти ничего не видя — в глазах стремительно темнело.
— Аньк, да ты чего… — сказал Семицвет сквозь звон. И еще она ус-лышала его 'оп-ля! , когда он подхватил ее почти у самого пола.
— Вот так, — сказал он.
— Отпусти меня, — вяло сказала Аня. — Все нормально.
— Вижу, как нормально.
Семицвет опять мягко привалил ее за плечи на диван. Потер ее холодные руки, пристально вглядываясь в лицо. Он казался потрясен-ным.
— Ты чего это… падаешь? Пойду Серого притащу, если не нажрался еще до зеленых соплей.
— Да не надо…
— Заткнись, а? Лежи так! Лежи! Я быстро. Олька, смотри, чтоб она не вставала!
Только сейчас Аня заметила стоявшую неподалеку Ольгу. Семи-цвет унесся, и Аня мимолетно посочувствовала фельдшеру Сереге: сейчас его поймают, повяжут, доставят…
— Ты не беременна?
— Чего?
— Я когда Гошкой ходила, то и дело в обморок падала. Еще и живо-та не было.
Она завозилась и села на диване. Провела ладонью по мокрому лицу. Пробормотала:
— Было б от кого еще…
Ольга постояла, глядя по сторонам и сжимая в руке стакан.
— А от моего? — спросила глухо.
Она замерла на секунду-другую, потом опустила голову между ног — голова продолжала кружиться, пол — плыть.
— А твой здесь при чем?
— Ты скажи, есть между вами что? Или нет, а? Я ж так больше не могу! Я же что-нибудь…
Она поглядела исподлобья. Ольга стиснула стакан так, что за бед-ную посудину было страшновато — хорошо, столовский, крепкий. Аня трудно вздохнула и выдохнула:
— Ду-ура! Он же тебя любит!
Снова наклонила голову. В ушах звенело, как будто ей отвесили хорошую оплеуху. Диван тяжело просел — Ольга плюхнулась рядом.
— Что — совсем-совсем ничего?
— Совсем-совсем, — сказала она сквозь зубы себе в колени.
— И правда! — схватилась Ольга. — Ты же девка свободная. Вон какая боевая, на фига тебе женатый, с довесками! Вон гляди, Игорь Семи-цвет об тебя все глаза обмозолил! Да и Валерик Громов холостой…
На радостях она готова была сосватать Ане весь белый свет.
— Угу, — буркнула невеста на выданье, — а еще Андрюха развелся… Оль, да успокойся ты! Ничего нет, и ничего не будет! Ясно?
— Нет, ну правда? — никак не успокаивалась Ольга. В голосе — облег-чение пополам со страхом. Аня откинулась на спинку дивана, закрыла глаза. Не хотелось смотреть на Ольгу, да и на весь белый свет — тоже. Боль усиливалась.
— Правда-правда, — сказали рядом. — Уймись ты, наконец, з-зараза! Принеси лучше минералки.
— Ага, я сейчас, Игорек, Аня!
Диван вздохнул освобожденно и тут же снова осел.
— Серый уже под столом. Ты как?
— И давно ты здесь? — спросила она, не открывая глаз.
— С начала допроса.
— Мог бы и спасти.
Смешок.
— Зачем? Мне и самому интересно!
Аня сказала кое-что. Семицвет рассмеялся. Подвигался, устраива-ясь поудобнее, твердое бедро коснулось ее ноги.
— И часто ты в обмороки плюхаешься?
— Первый раз.
— Угу…
Аня помолчала и добавила:
— В этом году.
— А в прошлом?
— Чаще. Выпила, наверное…
— И курила.
— Да иди ты… — беззлобно сказала она. Открыла глаза. Семицвет сидел, в точности повторяя ее позу — руки на животе, ноги вытянуты, голова на подголовнике. Смотрел искоса.
— Ну что смотришь? Не пройду я комиссию, да.
— А как ты на своих курсах тогда самооборону преподаешь?
— А ты откуда знаешь?
Она видела, что вопрос ему не понравился. Семицвет потер ухо.
— Да знаю…
— На курсах я в обморок не падаю, — сказала она. Подумала и доба-вила, — и вообще не падаю. Голова закружилась, понял?
— Понял, не дурак… Дурак бы не понял.
— И вообще, чего это ты тут сидишь? Там водка кончается.
— Кончится — еще купим, — сказал Семицвет просто. — Вон Витек во-обще к себе уже зазывает. Обещает царские хоромы и питие рекой.
— А баб?
— А баб — нет, — с сожалением сказал Семицвет. — Повод не тот.
— Будто тебе когда повод нужен был…
Он вдруг обиделся.
— Аньк, ты чего! Я ж тебя никогда не окучивал!
— Ни разочка! — подтвердила она. — Как получил плюху — с тех пор ни разу.
— Так это когда было! — он потер ухо. — Я уже и забыл…
— Напомнить? — готовно предложила она, Семицвет поспешно вски-нул ладони.
— Видишь мои руки? Во-от они где!
— Вот минералочка! — пропела вернувшаяся Ольга. — Аня, ты как?
— Тебя только за смертью посылать! — буркнул Семицвет.
— Ну что, Ань, получше?
Она отвела взгляд. Ольга заглядывала ей в глаза и только что хво-стом не виляла.
— Давай-давай, топай отсюда! — скомандовал Семицвет. — Там Со-болек без присмотра остался!
— Грубый ты, Семицвет, — вздохнула Аня, когда Ольга послушно 'утопала'.
— Ну. Пить будешь?
— Давай.
Семицвет набулькал в стакан. Аня пила глоточками. Пить не хоте-лось, голова кружилась, но болела уже меньше. Рисковать вставать она пока не хотела. Да и вообще ничего не хотела — просто сидеть здесь… хоть бы и с Семицветом. Тот сделал большой громкий глоток из пластиковой бутылки. Покосился. Увидел, как губы Ани дрогнули в улыбке, и мгновенно широко ухмыльнулся в ответ.
— Ты это… давай больше без обмороков, — предупредил. — У меня нервы, знаешь, какие слабые!
— Все, завязала!
— Может, тебя домой доставить?
Аня вздохнула.
— Посижу еще. Тебе что, не терпится от меня отделаться?
— Так я это… в порядке шефской помощи.
Он осторожно положил холодную руку на ее лоб.
— Башка раскалывается, наверное, да?
Аня хотела привычно огрызнуться-отшутиться, но встретила его сочувственный взгляд и не нашла, что и как ответить. Слабо боднула лбом его ладонь.
— Бывало и хуже.
В его хищном лице что-то дрогнуло. Семицвет предупредил быст-ро:
— Ты только спокойно, ладно?
Сгреб ее руки за запястья одной рукой. Пока Аня недоуменно та-ращилась, наклонился и поймал губами ее рот. Целовал жадно, силь-но, даже больно — словно после долгой разлуки, словно изголодался, давно представляя, как все это будет. Аня могла только хватануть воз-духа, когда он, наконец, чуток отодвинулся. Семицвет тоже дышал тя-жело, глядел близко 'плывущими' глазами.
— Руки… — пробормотала она.
— Что?
Она пошевелила пальцами онемевших рук.
— Руки пусти… идиот.
Он поглядел вниз. Пробормотал:
— Только не убивай меня сразу, хорошо?
Разжал пальцы. Аня уже привычно терла запястья.
— Дурак. Синяки же будут.
— Ну, извини.
— Ты чего… вдруг?
— Не вдруг.
— Не вдруг?
— Не вдруг, — упрямо повторил Семицвет.
— Слушай, Цветик-Семицветик, — она пыталась говорить с привыч-ной насмешкой. Не получалось. Губы горели. — Мы с тобой уже сколько друг друга знаем?
— Ну?
— Что сегодня-то приключилось?
— Я думал, ты на Соболя запала… — Он вдруг окрысился. — А ты, ти-па, не видела, что я вокруг тебя круги наматываю?
Ей вдруг стало смешно.
— А я-то думаю, что это вокруг меня такое мелькает? Аж в глазах рябит!
— Аньк… — сказал он тяжело. — Анька, я ж тебя… да я за тебя…
Она взглянула, испугалась и спешно закрыла ему рот рукой. Семи-цвет прижал и поцеловал ладонь. Несмело провел рукой по ее голове.
— Отросли… — сказал невнятно, все еще ей в руку. — Хорошо.
Жесткие пальцы сжались, крепче обнимая ее шею. По позвоночни-ку словно прошел нервный ток.
— Хватит болтать! — строго сказала она и взяла Семицвета за уши. — Хватит!
— Ага! — моментом согласился он.
— …Ого!
Придавивший ее Семицвет не сразу, но отодвинулся и, моргая, она увидела вывалившую из столовой толпу.
— Ого-го-го! — одобрительно гаркнул Коля Мичман. — Договорились наконец-то!
Аня села прямее, высвобождаясь из рук нехотя отпустившего Се-мицвета. Глянула исподлобья. Соболев смотрел на них, прикусив губу. Неожиданно кивнул и показал большой палец.
— Мы по домам! — сообщил Витек, ухмыляясь. — Анют, подбросить?
— Ты же в драбадан… — пробормотала она, неловко поднимаясь. Свирепо глянула на поддержавшего Семицвета — тот и не подумал от-пустить ее локоть.
— Обижа-аешь! — загрохотал Витек. — До 'драбадана' мне еще как до Луны пешком! Да у меня и водила за рулем!
— Без тебя доберемся, — сказал Семицвет. Аня покосилась. Он на нее не смотрел. На лице его горел темный румянец — наверное, такой же, как у нее самой.
— Ну… тут дела семейные! — сказал кто-то ясным голосом. Мужчины, закуривая, посмеиваясь, и с любопытством поглядывая, шли к выходу. Кое-кого вели под руки — водки на поминках был явный перебор. Аня смотрела им вслед, потому что не хотела смотреть на остановившего-ся рядом Соболева.
