Слава Сергеев - Лампада
Хотя однажды, года четыре назад, был один странный и, возможно, бесспорный случай. Когда мы с женой зашли просто так (любим туда заходить иногда, и это по пути), в совершенно обычную московскую церковь на Пресне, постояли там немного и уже собрались уходить, там вдруг, совсем рядом с нами, замироточила икона, обычная икона, не очень старая, ну, может быть, начала XIX века, не старше.
На ней реально выступили капельки масла и, когда мы сказали об этом священнику, тетки, что были в церкви в тот момент, сразу бросились к этой иконе и стали ее целовать, и нас оттерли, но я собственными глазами видел эти капли и тоже осенил себя крестом, хоть я и не крещеный, и это был не праздник, и не воскресенье, а обычный день, и народу было совсем немного, так что небесной или церковной администрации смысла не было проводить какой-то PR, если вдруг кто-то, какой-нибудь неверующий Фома, вроде меня, может быть, об этом подумал. И мы вышли из церкви, надо сказать, немного обалдевшие и потом долго вспоминали этот случай. Еще вспоминали, что настроение в тот день было какое-то… тихое.
Уже прошло несколько лет, и я сейчас не очень остро это переживаю, - если можно так сказать, а тогда все это было довольно странно, очень неожиданно и немного оглушающее, что ли. Потому что раньше мы только читали о таких вещах и не знали, верить в это или нет, а тут это произошло совсем при нас. Наверняка мой бывший преподаватель, а ныне председатель Комиссии по чудесам при Московской патриархии, доктор геолого-минералогических наук Павел Васильевич Флоренский, причислил бы это происшествие к чудесам, маленьким чудесам, я уверен.
Ну хорошо, допустим, это мы видели. Было… Но вот недавно настроение было какое-то… не очень, и я заехал в ближайшую церковь, свечку поставить и немного посидеть. Было лето, я приехал на велосипеде и думаю: а где ж его оставить? И завел велосипед на церковный двор. Церковь стоит воротами на улицу, оставлять велосипед у ближайшего столба, наверное, не стоит, не Голландия же, шину спустят из чистой любви к искусству, а во дворе все-таки более-менее свои ходят. Я спросил у какого-то служки, можно ли, он кивнул, и я оставил. А когда возвращался, и забирал велосипед, служки уже не было, а во дворе стояла синяя подержанная иномарка и возле нее возился молодой парень с длинными волосами - я только потом понял, что это священник, уж больно мирской у него был вид с этой машиной. И он меня спросил, что я, мол, тут делаю, я же с черной бородой, похож на чечена, мало ли что, но когда я показал на велосипед, он заулыбался и кивнул. Хотя продолжал смотреть немного настороженно. А потом спросил, часто ли я сюда заезжаю, кто я и что я, и тоже представился: отец Всеволод, и мы пожали друг другу руки. Только он сказал, чтобы я не звал его просто Всеволодом, надо - отец Всеволод. А какой он мне отец, если я его старше, ну и вообще, я же не его прихожанин, зачем это? И иномарка эта рядом… “отец”. Но я согласился - как скажете (что мне стоит-то). Он сказал, чтобы я заходил в их церковь, а потом я поехал домой, и он тоже сел в свой “опель”, по-моему, и, когда проезжал мимо, посигналил мне и помахал рукой: пока!
И я, конечно, не возьму на себя смелость утверждать, что он там не очень просветленный человек, не мне судить, как говорится, но у меня было такое впечатление (лично у меня), что его, например, о политике лучше не спрашивать. Потому что он такое вам расскажет - и про Россию, и про Путина, и что надо делать с Америкой, и про католиков, и про Папу… Тем более, что в описываемое время был еще прежний Папа. Это у них вообще нервная тема.
И как к этому всему относиться? Как, я хочу сказать, относиться к этому отцу Всеволоду как к отцу и духовному авторитету, если я не хочу и боюсь его спрашивать о каких-то относительно серьезных для себя вещах? Если я вижу, что парень, скорее всего, просто устроился на хорошее место и служит, в лучшем случае искренне служит, на нем, как профессиональный военный или, может быть, милиционер? Он и был, кстати, немного похож на военного, если бы не длинные волосы. Кто-нибудь сейчас ухватится за эту мою фразу и скажет, что да, у них сейчас работа такая, вроде военных! Но я не соглашусь. Мне кажется, их задача - смягчать сердца, и тут одного профессионализма и служебного рвения, боюсь, не хватит.
Хотя при этом, наверное, лично этот отец Всеволод человек неплохой и даже симпатичный, и я совершенно не против того, чтобы с ним выпить кагора в те дни, когда ему можно (я плохо разбираюсь в церковных календарях), и даже пообщаться по душам, если получится.
Впрочем, возможно, я чего-то не понимаю, очень может быть.
Я потом, кстати, еще несколько раз заходил в эту церковь и пару раз даже видел отца Всеволода, но прошло довольно много времени, и я не стал к нему подходить, а он меня не узнал.
А потом однажды, уже весной, на Пасху, в позапрошлом году, мы поленились поехать на нашу Пресню и зашли в эту церковь. Зашли уже около полуночи, и вокруг толпилось много народа, ожидающего крестный ход, и церковь была ярко освещена изнутри, и было слышно, как поет хор. И настроение, пока мы шли, было радостное и праздничное.
Христос воскресе! - я целую неделю до того представлял и вспоминал этот радостный возглас священника, ждал его и старался принять, хотя бы ненадолго внутренне принять и подумать, что то, не очень хорошее и нерадостное настроение, которое сегодня бывает почти у каждого, все эти невеселые и, главное, злые мысли и ощущения можно преодолеть, освободиться от них, то есть - воскреснуть… И что смысл этого праздника, наверное, именно в этом.
И вот, когда мы подошли, я обратил внимание, что люди стоят какие-то не очень веселые, что у них хмурые и напряженные лица, - жена еще вздохнула, и что вокруг много милиции. Ну то, что много милиции, это было понятно, недалеко Рублевское шоссе, правительственная трасса, может быть всякое, сейчас же угроза терроризма, но эти сердитые и хмурые лица в церкви, я вижу их уже не первый год, но раньше их было меньше или это я не замечал?..
Кстати, такие ощущения испытывали не одни мы. Рядом я увидел известного в прошлом тележурналиста (наш район, он же “престижный”), он несколько лет довольно остроумно комментировал политику по вечерам на 1-м канале, помните? Еще очень любил пройтись по “так называемым либералам” за их неумение говорить с народом на его, народа, языке… Помните? Потом, с течением времени, его передачу, естественно, закрыли, и он теперь очень остроумно пишет о либералах в некоторых газетах и еще на своем сайте в Интернете, и туда некоторые даже заходят, да. Я лично знаю одного такого человека.
Тележурналист стоял довольно грустный и тоже поглядывал так немного испуганно по сторонам, а рядом стояла его сердитая молодая жена (женщины, они вообще более адекватны сейчас), и когда он сказал: “А давай останемся на крестный ход?” - она очень резко сказала: “Зачем?” Потом, когда пробило двенадцать, и в церкви зазвонили, и вышли люди и священник, и дьяки с хоругвями, и все пошли за ними вокруг храма, я потерял их из виду, но думаю, что они тоже, наверное, обратили внимание, что люди шли в каком-то напряженном и не очень хорошем, как мне показалось, молчании, никто не улыбался, не возглашал хотя бы иногда, как на Пресне, “Христос воскрес!”, не целовался, а слышно было только дыхание и шарканье ног, и сырой весенний ветер временами задувал свечи.
Еще эти “охраняющие” милиционеры… Смешно.
Люди шли в молчании вслед за священниками с хоругвями, а они стояли неподалеку в своих квадратных черных тужурках из кожезаменителя, широко расставив ноги, заложив руки за спину, как всегда, набычившись и глядя на людей в упор. И, возможно, у них была, как это называется - оперативная информация, что что-то может произойти именно во время крестного хода, но зачем смотреть так на прихожан и, с другой стороны, кого это остановит, их взгляд, если не дай бог что? В общем, впечатление было не ахти. Не праздничное, скажем так. И когда мы с женой возгласили все-таки (праздник это или нет?!): Христос воскресе! - никто нас не поддержал, только какой-то интеллигентный дяденька рядом улыбнулся, а менты стали просто-таки есть нас глазами, и один молодой, самый противный, было даже двинулся в нашу сторону, но другой, постарше, его остановил.
А было бы смешно попасть в отделение в 200… году за возглас “Христос воскрес!”. Меня однажды забрали у церкви за поклон иконе Божьей матери, но это было году в 1984-м… Отвели в отделение, записали адрес, место учебы, все довольно вежливо, но с угрозой во взгляде. Времена были советские, и с ходу в милиции не били. Спросили еще:
- Вы сектант?
- Нет, - говорю, - не сектант.
- А зачем же вы туда ходите? - удивился милиционер.
Кстати, сообщили в институт, и у меня потом были неприятности, правда не очень большие, ректор и завкафедрой были приличные люди, да и взять с меня тоже было нечего, учился я неплохо, но карьеру не делал и никуда не лез, в смысле ни в “молодые коммунисты” (тогда были такие), ни в “комсомольцы”, ни в аспирантуру, вообще никуда.
