Сугралинов Данияр - Кирпичи-II
Мишка знаками показывает официантке, что нужна ещё рюмка.
– Да не в Москве он, – поправляет Вовка, – в Ленинграде. Неделю уже как в городе.
– Да нам всё одно – столица! – отмахивается Бурганов. – Ну, как ты там, Серёга? Женился? Дети? У меня трое уже, два сына, дочка! Эх, как же я рад тебя видеть, дружище! Мы же, считай, со школы и не виделись! А помнишь, как мы в шестом классе…
– Слушай, тебе чего надо? – перебил я его. – Откуда такая душевность? С чего бы вдруг?
– Серёг, ты чего?..
– Да ничего. Где твоя душевность была в школьное время? Поднял жопу и исчез. Быстро.
Бурганов потемнел лицом. Улыбка слезла с его лица. Он встал, не чокаясь, выпил и утёрся рукавом. Вовка с Михой попытались его усадить назад, но он отмахнулся.
– Вот, ты, какой стал, Серёга, в Ленинграде своём. Уж сколько слышал о ленинградцах, всегда только хорошее. Мол, и люди там душевные, и вообще. Да только, видать, не в том Ленинграде живёшь ты. Откуда ж в тебе гнили столько? – Бурганов пожал руки Пахомову и Иванченко. – Спасибо, мужики, свидимся ещё.
Смерив меня взглядом, Петька Бурганов ушёл в другой конец зала. Молчание прерывал тихий голос Мишки:
– Зря ты так с Петькой-то. Он через многое прошёл, в Чечне отслужил, мать умерла, пока он с чехами воевал. Нормальный он мужик, не то что… Ладно, пора мне, вставать рано.
– Докинуть? – спросил Вовка.
– Да сам доберусь.
С этими словами Мишка вытащил из бумажника пятисотенную, кинул её на стол и ушёл. Вовка тоже засобирался.
– Серёг, поехали тоже. Моя беспокоится, домой надо.
– Езжай, я посижу ещё, – ответил я.
– Ну, до завтра тогда. Родителям привет. И это… Помнишь, как мы днями напролёт играли в «Мортал Комбат»? Ты же никогда не добивал, не делал «фаталити», а выбирал дружбу. Помнишь? Френдшип! Френдшип эгейн.
Вовка ушёл. Я заказал ещё водки и снова набрал домашний. Трубку никто не брал.
