Олег Куваев - 62
Потом была сверкающая светом и чистотой теплая сытость столовой и блаженный перекур в комнате пилотов. Мы курили, развалившись на койках, и вспоминали всякую незначительную чепуху. Нам было хорошо всем вместе после длинного сегодняшнего дня.
Полнолицый приземистый командир довольно щурился, у него был вид добродушного домоседа, специально приспособленного для шлепанцев, но мы-то знали, как неутомимо деятелен бывает он, когда надо лететь.
Второй пилот, самый молодой в экипаже, красивый девчачьей реснитчатой красотой, расспрашивал нашего оператора о погоде в Коктебеле, откуда тот недавно прилетел. Прошлый год мы работали с ним на гидросамолете и он показывал «фокус» при посадке: мы закрывали глаза и не могли угадать, в воздухе самолет или уже бежит ПО поде.
Длинноногий носатый штурман, отличный рассказчик, специалист по подходу к женщинам и специалист своего дела, картинно подрагивая грифом гитары, наигрывал нашему физику какой-то цыганский романс.
— Сколько с сегодняшними? — спросил командир.
— Шестьдесят две, — ответил я.
— Понимаешь, — сказал он, и голос у командира вроде был виноватый, — понимаешь, если бы не этот иней.
Потом все стали укладываться спать, а мы со штурманом сели разрабатывать маршрут на завтра.
Мы прокладывали линию на карте теперь строго на север, к семьдесят четвертому градусу.
— Сколько возьмем, старик? — спросил он.
— Давай десяток.
— Может быть, двенадцать? Ей-богу, сделаем.
— Давай двенадцать.
Это была вера в удачу завтрашнего дня — дня, который придет с рассветом.
— Понимаешь, черт побери, если бы не этот
туман сегодня, — пробормотал командир, засыпая.
