Рами Юдовин - Ветер в ладонях
— Да. Верю. Послушай такой анекдот: «В животе беременной женщины разговаривают двое младенцев близнецов. Один из них — верующий в жизнь после родов, другой — неверующий. Неверующий младенец спрашивает:
— Ты веришь в жизнь после родов?
— Да. Я верю. Мы здесь для того, чтобы подготовиться к тому, что нас ждет после родов, — отвечает верующий младенец.
— Это невозможно! Жизни после родов не существует! Ты можешь себе представить, как такая жизнь могла бы выглядеть?
— Я не знаю всех деталей, но верю, что там будет больше света, и мы, может быть, будем самостоятельно ходить и есть своим ртом.
— Какая ерунда! Невозможно самим ходить и есть ртом! Это вообще смешно! У нас есть пуповина, которая нас питает. Знаешь, я хочу сказать тебе: невозможно, чтобы существовала жизнь после родов, потому что наша жизнь — это пуповина. А без неё нас ожидает смерть.
— Я уверен, что это возможно. Все будет просто немного по-другому.
— Но ведь оттуда ещё никто никогда не возвращался! Жизнь просто заканчивается родами. И вообще, жизнь — это одно большое страдание в темноте.
— Нет, нет! Я точно не знаю, как будет выглядеть наша жизнь после родов, но в любом случае мы увидим маму, и она позаботится о нас.
— Маму? Ты веришь в маму? И где же она находится?
— Она везде вокруг нас, мы в ней пребываем и благодаря ей движемся и живем, без нее мы просто не можем существовать.
— Чепуха! Я никогда не видел мамы. И поэтому очевидно, что ее просто нет.
— Но ведь в тебя вложено знание о маме. Ты знаешь это слово и представляешь её, пусть даже неточно. Вспомни: когда все вокруг затихает, можно услышать, как она поет, и почувствовать, как она гладит наш мир. Я верю, что наша настоящая жизнь начнется только после родов».
Солдат усмехнулся, покачал головой.
— Неплохо. Но я не сторонник религии смерти. Чтобы прийти в твою страну, нужно сначала умереть — это и есть философия мятежников-смертников. Но что ты хочешь от меня? Я ведь не поверю, что ты пришёл сюда произнести проповедь о вечной жизни заблудшей овечке.
— В шкуре овечки, — поправил его собеседник, кивком показывая на его майку. Помолчал немного, пристально посмотрев ему в глаза, добавил: — Мне нужна твоя помощь. И я не сторонник религии смерти: эта страна будет здесь, на Земле — или не будет никакой.
Солдат выдержал взгляд, но почувствовал сильную слабость в ногах.
— Ты проповедник? — тихо спросил он.
— Я не проповедник. Меня зовут Странник. Для того, чтобы понять меня, тебе нужно избавиться от ложных представлений, — как можно мягче объяснил Странник. — Скажи, кто опаснее, заказчик убийств или исполнитель?
— Организатор. Посредник между заказчиком и исполнителем. Он вроде бы ни при чём, спит спокойно, не рискует, — усмехнулся Солдат.
— Тебе виднее, но, уничтожив заказчика, ты лишишь работы организатора и исполнителя, — Странник вопросительно посмотрел на него.
— Согласен, — вздохнул Солдат.
— Так вот, злые помыслы опаснее всякого оружия, ибо они направляют руку убийц. Добрый человек не станет издеваться, насиловать и убивать. Если заблудший человек изменит свои взгляды, начнёт ценить жизнь, проявит терпимость по отношению к таким же слепцам, как и он, то в мире появятся любовь и знание, которые уничтожат зло. Война против злых помыслов принесёт мир и благоденствие на землю, — Странник снова улыбнулся.
Солдат задумался. Вроде ничего особенного не говорил этот человек, высказывания его наивны, банальны, но по какой-то причине они проникали в душу и вселяли надежду, что он сможет выбраться из поглощающей сети тоски. Но подумав немного, он спросил себя: «Вдруг этот человек просто гипнотизёр? Какие у него цели? Зачем ему рисковать собой? Провокация?»
— Почему ты пришёл сюда? Ты понимаешь, где находишься?
— Я знаю, что здесь неспокойно, но мы выберемся, — ответил Странник.
«Этот парень явно не в себе», — Солдат давно так не удивлялся.
— Что думаешь, напарник? Имеет смысл спрятаться до полного наступления темноты и по-тихому пробираться к нашему посёлку, или пойдём сейчас? Сделаем вид, что мы два олуха, забредшие по ошибке на закрытую территорию. Если повезёт и нас не пристрелят, а о чём-то спросят, прикинемся экзальтированными придурками, — не скрывая сарказма, предложил он.
— Мне не трудно прикинуться экзальтированным придурком, поэтому второй вариант подходит, — снова улыбнулся Странник.
— Тебе и прикидываться не надо, — Солдат внимательно посмотрел на него. — Всё время улыбаешься.
— Когда я радуюсь — всегда улыбаюсь, — ответил Странник.
Какое-то время они шли молча. Вдруг Солдат остановился.
— Что случилось? — спросил его новый знакомый.
— Не говори на нашем языке, — прошептал Солдат. — Нас видят местные, не дай им сообразить, кто мы. Пока прочухаются, посовещаются, сообщат в посёлок, мы уже выйдем отсюда. Прикинемся туристами.
Хорошо, что они не смотрели на удивлённые лица местных жителей, иначе расхохотались бы, видя округлённые глаза крестьян и их открытые рты, потому что Странник заговорил на языке священных текстов, давно вышедшем из обыденного употребления. Только раз в год на собрании местной общины священники читали древний свиток, написанный на этом языке, которым Странник основательно владел.
Солдат, подражая ему, нёс какую-то тарабарщину, нещадно коверкая слова. Вдруг он боковым зрением заметил — от группы стоящих неподалёку жителей отделился подросток и стремглав побежал в посёлок.
— Внимание! — жёстко сказал он своему спутнику. — Минут через пятнадцать здесь будут боевики. Бежим изо всех сил. Недалёко отсюда у меня схрон, добежим до него — выживем. Вперёд!
Странник пожал плечами и недовольно сказал:
— Пешком дойдём.
Солдат бежал очень быстро, ругая себя за то, что вовремя не бросил курить, — не хватало дыхания.
— Да что с тобой?! Быстрее! — оглянувшись, выкрикнул он, отчаянно жестикулируя и мысленно ругаясь. «Я должен успеть добежать и еще вернуться за этим сумасшедшим. Этот Странник хоть и безумец, но он свой и настоящий. Я вижу людей насквозь».
Солдат не оглядывался, ему казалось, он уже слышит звук приближающейся машины с вооружёнными боевиками. Добежав до цели минут через десять, он глубоко вдохнул, отвалил тяжёлый камень и достал из углубления автоматическую винтовку, обмотанную в промасленную тряпку, и четыре рожка с патронами, скреплённые по два. Его сильно тошнило, пульсировало в голове от очень быстрого бега.
«Спокойно, спокойно, они ещё далеко, время есть», — Солдат сделал несколько глубоких вдохов. Пощёлкал затвором, вставил магазин, загнал патрон в патронник, большим пальцем перевёл предохранитель в положение «одиночная стрельба», приподнял винтовку на уровень груди и быстрым шагом двинулся навстречу своему новому товарищу.
Странник ускорил шаг, но, разглядев оружие, остановился. Солдат увидел приближающуюся машину и резко замахал ему рукой, показывая, чтобы он уходил в сторону, а сам спрятался за каменным валуном и взял в прицел движущуюся цель.
Странник всё понял, посмотрел на небо и взмолился:
— Бог мой, не надо крови. Не для этого я здесь. Что же делать?
Он судорожно перечислял в уме возможные варианты действий и стоял как вкопанный — страх медленно накрывал его. «Не верю, не верю. Уходите», — прошептал он.
— Убегай! Ложись на землю! Падай! — кричал Солдат из своего укрытия, но Странник стоял посреди дороги, закрывая ему зону видимости.
«Нельзя стрелять, вдруг задену его. Пули со смещённым центром тяжести, попадёшь в ногу, выйдет из брюха. Если боевики выскочат из машины и рассредоточатся, тогда неизвестно, чем всё кончится. Вдруг у них гранаты или гранатомёты? Занять высоту не успеваю. Выбора нет, пусть подъедут, кто-то выйдет из машины, начнёт говорить с ним. Сначала поговорят, а потом убьют. Лишь бы не загораживал. Почему он не убежал? Почему? Он явно не в себе».
Внезапно неподалёку раздалась стрельба, послышались пулемётные очереди. По звуку выстрелов Солдат определил марку оружия и мечтательно улыбнулся: «Наши. Вовремя. Чистильщики».
Машина остановилась примерно в ста двадцати метрах от Странника и развернулась в сторону посёлка.
«Спасибо, — прошептал он. — Начало положено — дорога благословенна».
Солдат выдохнул, щёлкнув рычажком, поставил оружие на предохранитель.
— Ты не бросил меня. Я не ошибся в тебе, — сказал Странник, поравнявшись с ним.
— Ты даже не знаешь, как тебе повезло. Надо спешить, тут орудуют чистильщики. Кстати, это они спасли тебя. Почему ты не бежал?
— Я не добыча, чтобы убегать. Меня спас Бог, чистильщики про меня не знали, да и тебя Он спасал. Наше время ещё не пришло.
— Придёт, и быстрее, чем ты думаешь, если не поспешим: чистильщики рядом.
