Валентин Ежов - Вольная жизнь
— Вам куда?
— На вокзал, — ответил Гриня.
— Падай.
Пал Палыч обнял Гриню.
— Сразу сообщи! Приедем с Клавой на свадьбу.
Гриня кивнул, уселся на переднее сиденье.
Шофер развернулся, и когда машина еще раз проезжала мимо ресторана, Гриня увидел, как оттуда швейцар и официант выносили очередного клиента.
Порядком закосевший, он развалился на переднем сиденье. Но кейс, лежащий на коленях, держал крепко. Таксист, посмотрев вперед, покосился на него, притормозил.
— Возьмем матрешку?
Гриня поднял глаза. На краю тротуара стояла миловидная блондинка с поднятой рукой. Через плечо у нее висела большая сумка на длинных ремнях. Короткая юбка едва прикрывала колени стройных ног. Грине она показалась очень красивой.
— Возьмем, если по дороге.
Таксист, перегнувшись через колени Грини, крикнул:
— Мы на вокзал.
— Ой, как хорошо! Мне тоже на вокзал! — обрадовалась блондинка.
Шурша плиссированной широкой юбкой, она уселась в машину. Салон сразу наполнился запахом дорогих духов. Гриня, втянув носом воздух, полуобернулся и небрежно бросил:
— «Магриф»?
— Ого! Редкий мужчина так разбирается в духах, — удивилась молодая женщина.
— Так я ж моряк! И, как говорится, «загранзаплыву»… Закурим?
Гриня вытащил пачку «Мальборо», протянул блондинке.
— Спасибо, не курю.
Гриня угостил таксиста, они закурили. Гриня повернулся к блондинке, окинул взглядом ее высокие круглые колени, спросил:
— А вы на какой поезд спешите?
— На двадцать один ноль пять.
— И я на двадцать один ноль пять. Совпадение!
Блондинка усмехнулась:
— Ну, какое же это совпадение. Сейчас все торопятся на этот поезд, другого нет.
Они свернули в переулок, и тут машина чихнула и остановилась. Таксист начал ее заводить, стартер выл, но машина не запускалась.
— Старушка уже!.. Карбюратор не карбюрирует, генератор не генерирует, стартер не стартирует, — весело трепался таксист.
Он выскочил из машины и, подняв капот, нырнул под него.
Ковыряясь в моторе, он время от времени поглядывал через лобовое стекло на пассажиров, делал успокаивающие жесты.
Гриня взглянул на часы:
— Ч-черт! Можем опоздать!
— Это было бы ужасно! — воскликнула блондинка. Гриня громко постучал в стекло, показал таксисту кулак.
Таксист, подняв голову, проговорил что-то неслышное, явно не совсем цензурное, снова нырнул под капот.
Гриня махнул рукой, забрал свой кейс и выскочил из машины. Открыл заднюю дверцу.
— Побежали! Может, успеем!
— Какой ужас! — прошептала его попутчица.
Гриня надел себе на плечо ее сумку, и они побежали… Добежав до конца переулку, она начала отставать: ей мешали каблуки. Гриня, оглядываясь, жестами подгонял ее. Они выбежали из переулка на улицу и увидели здание вокзала.
Первым выбежал на перрон Гриня с сумкой и кейсом, за ним из последних сил ковыляла блондинка. Взглянув на пути, они увидели только красный фонарь уходящего поезда. Блондинка обессилено прижалась спиной к чугунному столбу.
— Я маме телеграмму дала… Они с дочкой встречать меня будут!
Она тяжело дышала. Ее высокая грудь волновалась, она раскраснелась и была очень хороша собой. Гриня, любуясь, смотрел на нее.
— Не огорчайтесь, уедем завтра. Ваш муж только обрадуется.
Блондинка сердито отвернулась.
— Нет у меня никакого мужа.
Еще не протрезвевший Гриня наивно удивился:
— Как нет? А дочка откуда взялась?
— В капусте нашла… Ладно, мне пора домой. Дайте сумку.
— Я вас провожу, можно?
— Как хотите, — ответила она холодно.
Они не спеша направились к площади, где была длинная очередь на стоянку такси. Гриня решил кинуть пробный шар.
— Вам-то хорошо, есть где ночевать, — он вздохнул, посмотрел на часы. — А мой корабль уже заперли.
— Разве корабли запирают?
— На ночь — всегда!
— А у вас что, в городе друзей нет?
Гриня снова вздохнул:
— Нет. Я человек одинокий.
Она приостановилась, внимательно посмотрела на него.
— Вот что, одинокий человек, я пригласила бы вас, место найдется, но, откровенно сказать, боюсь.
— Боитесь?… Чего?
— Вы не совсем трезвы, — строго сказала она.
— Да что вы?! Это я так, с приятелями! На прощание! — с жаром оправдывался Гринй. — Чисто символически!
— Только что вы сказали, что у вас нет приятелей.
Гриня махнул рукой:
— А-а-а! Какие это приятели. Так, шелупонь одна.
— Ну, хорошо. Только дайте мне честное слово, что все будет…
— Честное слово моряка! — перебил ее Гриня.
Дом, где жила блондинка, был довольно далеко от вокзала. Гриня даже немного устал после этого суматошного дня.
Они тихо прошли через подъезд. В лифт блондинка вошла первой, Гриня остановился ближе к выходу, протянул руку к кнопкам:
— Какой этаж?
— Подождите… — подняла палец блондинка. — Прошу вас соблюдать абсолютную тишину. У меня сосед больной человек, плохо спит. И вообще я не хочу, чтобы обо мне что-то говорили.
— Вас понял. Какой этаж?
— Я живу на девятом, но мы доедем до восьмого. Чтобы не шуметь дверью.
— Все будет о'кей! — нажал на кнопку Гриня. Лифт тронулся, она опять откинулась к стенке.
Гриня видел очень близко перед собой ее высокую грудь, губы. Не сдержавшись, он обнял ее, привлек к себе. Она гневно оттолкнула его, нажала на кнопку ближайшего этажа. Лифт, громко щелкнув, остановился.
— Уходите сейчас же! — сверкнула она глазами.
— Нет-нет. Это случайность. Это чистая случайность!.. — горячо начал оправдываться Гриня. — Вы такая красивая, и я случайно не удержался.
— Теперь понятно, что значит честное слово моряка. А я, наивная и глупая женщина!..
Гриня взмолился:
— Нет. Даю честное слово!.. Не моряка, не моряка!.. Честное слово нормального человека!
— Вот и сочувствуй после этого людям. Дура я!
— Нет, не дура! Не дура!.. Это я дурак!
Блондинка чуть-чуть улыбнулась, и Гриня радостно нажал кнопку восьмого этажа.
Щелкнул лифт, и она поднесла палец к губам, Гриня молча закивал, выпустил ее из лифта, закрыл дверь, стараясь, чтобы она не щелкнула. Но дверь все равно громко щелкнула, блондинка опять поднесла палец к губам. Гриня показал пальцем на свои ботинки, она утвердительно наклонила голову. Гриня снял ботинки и так, с сумкой через плечо, с кейсом в одной руке и с ботинками в другой, в белых носках, почапал наверх. Блондинка бесшумно следовала за ним. У дверей квартиры она вынула из кармана изящного пиджака связку ключей, стала открывать дверь, но замок плохо поддавался. Гриня молча отстранил ее руку и одним движением открыл дверь.
Они сидели в кухне хорошо обставленной однокомнатной квартиры. На столе стояла тарелка с сыром и колбасой, два яблока и чай.
— Простите, я очень устала и, честное слово, готовить не могу.
— Что вы? Я после ресторана. На два дня наелся.
Он все еще находился в порядочном подпитии, но держался вежливо и достойно.
— Хотите выпить? — предложила она.
Гриня отвел глаза в сторону.
— Вообще-то я совершенно не пью. Сегодня — это случайно.
— Это хорошо, терпеть не могу пьяниц, У меня в сумке бутылка хорошего вина. Везла в подарок.
— Ну, если капельку.
Она быстро вышла из кухни и вскоре вернулась с бутылкой марочного вина.
— Простите… но штопор куда-то затерялся.
Гриня небрежно усмехнулся:
— Имеется много способов.
Он ударил донышком бутылки об ладонь, пробка наполовину вылезла. Гриня зубами вынул пробку, поднес бутылку к фужеру блондинки. Та загородила его рукой.
— Нет, нет. Я вообще не пью.
— Символически.
Он плеснул ей немного, а себе налил доверху. Поднял фужер.
— Выпьем за вас Вы такая красивая. Я вам желаю хорошего мужа.
Он с удовольствием, не отрываясь, выпил до дна. Блондинка к своему еле прикоснулась, сказала:
— Наливайте еще. Это марочное вино — его нельзя оставлять! Испортится.
Гриня снова налил себе полный фужер, выпил.
— Очень хорошее вино! — он пристально посмотрел на хозяйку. — Скажите откровенно: вот вы такая… могли бы выйти замуж за такого… в общем, за такого, как я?
— Я не девочка. И давно поняла, что в мужчине главное, чтоб он был человек хороший.
Гриня заулыбался.
— Это как раз я… «человек хороший»!
Блондинка рассмеялась.
— Мы заболтались. Давайте лучше отдыхать. Уже поздно.
В большой комнате на широкой кровати лежала под одеялом блондинка. Гриня под постельным покрывалом, покряхтывая, крутился на узеньком «дворянском» диванчике. Его кейс стоял в изголовье. В комнате был розовый полумрак от небольшого торшера.
Гриня, перевернувшись в очередной раз, приподнял голову, тихо спросил:
