Николас Блинкоу - Кислотники
Ей надо хорошенько все обдумать. Йен рассматривал фотографии. Это факт. Но сложил ли он два и два? Пистолет плюс фотографии равно убийству человека: бах, бах, бах. Эстелла еще раз проверила содержимое кейса. Кроме «Беретты», ничего, кажется, не пропало. Йен, конечно, мог прихватить и что-то из фотографий, она не знала, сколько их там было. Но скорее всего снимки он не взял.
— Есть проблемы?
— Все отлично, Гектор. Скажи, чем занимается наш партнер?
— Черт побери, Эстелла. Это же не засекреченная кодовая линия, мы разговариваем по открытой хреновой связи. Тебя уже услышали спутники-шпионы. Он парень с деньгами, вот и все.
— Насколько много у него денег? Может он согласиться предоставить свои услуги на торгах за более высокую цену?
— Да он полное дерьмо! Он собирается разорвать эксклюзивный контракт, заключенный с нами. Он идет на торги и дает нашим конкурентам такие же преимущества на европейском рынке, какие получили мы. Необходимо сохранить наш приоритет. О'кей?
— О'кей, Гектор. Скоро увидимся. Еще день-два.
— Хорошо, детка. Знаешь, я хочу, чтобы ты подкрепила силы в бассейне. А пока — да хранят тебя все святые.
Она бросила трубку и вернулась к кейсу. Пластиковый контейнер с рельефным логотипом «Фемпакса», производителя женских гигиенических тампонов, был на месте. В контейнере она прятала пули. До тех пор, пока в магазине нет пуль, «Беретта» безопасна. Эстелла не знала, почему Йен обошел своим вниманием этот контейнер. Может, побрезговал. Если он и вправду такой тупой, что не довел обыск до конца, очко в его пользу.
Эстелла надеялась, что Йен тупой. Очень, очень тупой. Ей, конечно, придется отловить его. И еще — нужно сделать вид, что все в порядке, и прибрать квартиру. Похоже, ей придется пробыть в Манчестере дольше, чем она рассчитывала. Так что имеет смысл устроиться поудобнее.
Йен сидел на столе, болтая ногами, и разглядывал флакон, который вытащил из кармана. Тереза ясно видела белые таблетки за коричневым стеклом, но Йен, похоже, не знал, что это такое. Он уставился на флакон без этикетки и выглядел более озадаченным, чем обычно.
Офисы помещались под клубом в старых подвалах с кривыми кирпичными потолками — напоминание о том, что «Уорп», до того как его отреставрировали и переоборудовали, был товарным складом. Тереза с Йеном, дожидаясь начала показа, сидели перед выстроенной в ряд вдоль противоположной стены телевизионной аппаратурой. Их позвал сюда Джанк. Он предложил, если они не против, посмотреть его последнюю видеозапись. Сейчас он наклонился, настраивая видеомагнитофон, оба его глаза — здоровый и стеклянный — гипнотизировали мерцающую зеленую стрелку. Джанк работал в клубе с самого открытия и имел право заходить в офисы — в отличие от Терезы с Йеном. Тереза нервничала из-за того, что они нарушили запрет, а Йену все было по барабану, его сейчас занимали только таблетки, и он показал флакон Джанку:
— Как думаешь, что это такое?
Но Джанку тоже ничего в голову не пришло.
— Откуда я знаю? Почему бы не спросить женщину, которая тебе их дала?
— Может, и спрошу. Только сомневаюсь, увижу ли ее снова.
— А кто она такая?
— Не знаю. Но она не отсюда. — Йен жестами изобразил фламенко, щелкая пальцами, как кастаньетами. — Латиноска или что-то в этом роде. Ну, знаешь: «Рива, рива, эль марьячи».
Йен высыпал кучу таблеток себе на руку и понюхал. Рассуждая вслух, вспомнил, что женщина не была под кайфом. Но если она из Латинской Америки, эти таблетки вполне могли оказаться и кокаином: прямиком из Колумбии, их просто отштамповали, чтобы выглядели обычной фармацевтикой. Здесь небось граммов двадцать пять: флакон вмещает пятьдесят таблеток.
— А может, это барбитураты. Валиум или вроде того.
«Пусть себе болтает», — думала Тереза, наблюдая, как Йен глазеет на таблетки из-под свисающей на лоб челки. Она догадывалась, что случилось. Как только Йен оказался в квартире бабы, которая его «сняла», он дождался, пока «клиентка» заснет, и обчистил ее аптечку. Тереза была ровесницей Йена, но только после знакомства с ним почувствовала себя зрелым человеком. Йен размечтался, если надеется, что раздобыл кокаин, но если считает, что это валиум, пусть экспериментирует.
— И все-таки, что это такое?
Тереза пожала плечами. Она точно знала, что несколько таблеток Йен обязательно попробует. Скорее, даже горсть — как в прошлом году, когда к нему попали те антидепрессанты. Он объявил их галоперидолом и жахнул сразу больше дюжины. Часом или получасом позже челюсти Йена начали конвульсивно подергиваться, сцепившись намертво; он кривил губы, как Джек Николсон, и его усмешка становилась все более жуткой. Доктор потом описал этот побочный эффект как sardonicus rictus[5]. Прошло сорок девять часов, прежде чем Йен согласился лечь в больницу, а до тех пор терпел, зажав зубами свернутый в трубку комикс, вот только челюсти все время со скрипом ходили из стороны в сторону, и он издавал глухие лязгающие звуки.
Тереза могла бы напомнить все это Йену, но вряд ли он забыл ту историю. Доктора и сестры, весь медицинский персонал больницы, перебывали у него, чтобы посмотреть на идиота, сожравшего такую уйму галоперидола. Тереза была тогда с Йеном, но предоставила ему самому объяснять докторам, как все случилось. Нет, она не слишком беспокоилась о своей репутации — мол, подумают, что она подружка этого кретина, просто было ужас как забавно наблюдать за Йеном, пытавшимся промычать название препарата на манер полоумного чревовещателя. Это было и правда смешно. Особенно когда первый антигистаминный укол начал действовать и Йен, вдобавок к жуткой ухмылке, вывалил из пасти язык. Но Тереза вовсе не жаждала снова так веселиться.
Йен отложил флакон и принялся скручивать косяк. Ловко справившись с этим делом, он предложил Терезе поискать пепельницу.
Тем временем Джанк перемотал пленку, нажал «воспроизведение», и на экране замелькала нарезка комиксов. Герои казались вытянутыми, будто стремились вырваться на волю. Багз Банни был толстым коротышкой и двигался вперевалочку, задумчивой походкой. Тереза не знала, как Джанку удалось заставить его так ходить.
Джанк встал и, потянувшись, обернулся к Йену: — Не оставляй окурки. Не хочу, чтобы Берджис узнал, как я использую днем его офис.
Вернувшись в ванную, Эстелла обнаружила, что исчез весь ее запас «Чикадола». Она едва не расплакалась. Это были лучшие гормональные таблетки, они держали ее в такой классной форме…
Глава третья
Обычно Джанк ходил в обход: до Манчестерского шоссе, через подземный переход с вывороченными булыжниками — непременной приметой городского дизайна, и наверх в Халми. Он шел, не поднимая головы, неспешно ступая широкими шагами: руки в карманах «пуховика», на спине — рюкзак из прорезиненной ткани. Направо — отсюда уже не видно — его квартира, чуть дальше — остатки жилого массива, остовы недавно выселенных больших многоквартирных домов, покинутых жильцами и занятых бомжами. Слева висел переброшенный через Принсес-парк-уэй узкий пешеходный мост, где иногда ночами тусовалась местная шпана, облагавшая данью пешеходов. На другой стороне моста и находился тайник Джанка — гараж, который он снял по объявлению в бесплатной газете. Джанк наведывался в гараж раз в неделю и всегда только ранним утром, чтобы никто его не засек, полагая, что большинство людей в пять или шесть утра сладко спят в своих постелях.
Джанк добрался до укрытия у торгового центра Мосс-Сайда. В Халми и Мосс-Сайде сплошная серая стена дождя напоминала свинцовую обшивку гроба. Стоя под крышей, он начал отжимать воду из забранных в маленький хвостик волос. Можно было, конечно, надеть капюшон, но Джанк знал, что выглядит в нем полным идиотом. Он проверил защелку на сумке. Сульфат амфетамина — граммов двадцать пять — должен был остаться сухим и невредимым, он запихнул наркоту в футляр от видеокассеты с наклейкой «Липовые собаки». Сегодня утром Джанк пришел в гараж, чтобы взять немного спида[6] и посмотреть, сколько осталось. Похоже, килограмма два — в холодильнике, спрятанном под брезентом у задней стенки. Кончился почти весь амфетамин. Хорошо это или плохо? А черт его знает!
Джанк боялся, что не выдержит искушения, но так ни разу и не притронулся ни к единой крупинке своего тайного запаса спида. Прошло уже двенадцать лет или около того с тех пор, как он в последний раз ловил кайф на амфетаминах. Хотя с тех пор так и не прибавил в весе.
Миновав мастерские и пустые склады, Джанк шел под дождем по Мосс-Лейн-Ист. Сразу направо был спортзал, где он встретил свою банду. Джанк всегда внутренне напрягался, когда входил в зал, и не потому, что был белым или ужасно худым, нет, просто ему почему-то казалось, что его присутствие оскорбляет чувства тренировавшихся там ребят. Они работали в поте лица: поднимали, резко толкали, тянули или наносили удары кулаком, шепча себе под нос счет. Джанк же с течением жизни все больше убеждался в собственной неполноценности и неуправляемых свойствах своего характера, что было следствием слишком возбудимой нервной системы.
