Гарольд Роббинс - Наследники
Записка была написана твердым, уверенным почерком. Я перечитал ее и внезапно расхохотался. Затем поднял трубку и взглянул в окно.
Шторы на окне блондинки были раздвинуты.
— Алло? — сказал я в трубку.
— Стив? — Голос был женский.
— Да. — Я не знал, кто это.
Блондинка подошла к окну. Единственное, что на ней было, так это телефонная трубка в руке.
— Я как раз посмотрела в окно и увидела, что от твоего дома отъезжает «фольксваген».
— Ну так что?
— Почему бы тебе не зайти ко мне в гости? Я угощу тебя кофе и утешу.
— Сейчас буду, — сказал я, вешая трубку.
Так началось утро.
НЬЮ-ЙОРК, 1955–1960
СТИВЕН ГОНТ
Глава первая
От Центрального парка до Мэдисон-авеню счетчик нащелкал всего лишь шестьдесят пять центов, но для меня путь от одного конца города до другого показался длиной в тысячу световых лет. Я ощутил это, когда вошел в здание.
В огромном беломраморном фойе было прохладно. За полукруглой стойкой из оникса стояли две девушки, а за ними — пара охранников. На стене выбиты крупные, четкие буквы золотом:
SINCLAIR BROADCASTING COMPANY
Я подошел к одной из девушек.
— Мне хотелось бы видеть Спенсера Синклера.
Девушка подняла на меня глаза.
— Ваше имя?
— Стивен Гонт.
Она полистала лежавшую перед ней книгу, пробегая глазами список имен.
— Да, мистер Гонт. Вам назначена встреча на десять тридцать.
Я бросил взгляд на настенные часы. Десять двадцать пять.
Девушка обратилась к одному из охранников:
— Мистер Джонсон, не могли бы вы проводить мистера Гонта в кабинет мистера Синклера?
Охранник кивнул, приветливо улыбаясь, хотя его глаза в то же время оценивающе ощупывали меня с ног до головы. Я направился было к лифтам, но он окликнул меня:
— Мистер Гонт.
Я остановился, обернувшись к нему.
Он продолжал улыбаться.
— Нам сюда.
Я последовал за ним по коридору в глубину вестибюля, где находилось несколько лифтов, которые я не заметил раньше. Вытащив из кармана ключ, охранник вставил его в замок. Двери лифта открылись. Он пропустил меня в лифт и, вытащив ключ, последовал за мной. Как только двери закрылись, раздался звонок.
— У вас есть что-нибудь металлическое в кармане? — вежливо спросил охранник.
— Мелочь, наверное.
Он пока не собирался нажимать на кнопку.
— А что-нибудь еще?
Увидев удивление на моем лице, он объяснил:
— Звонок, который вы слышите, показывает, что электронная система обнаружила присутствие металла. Обычно она не реагирует на металлические деньги. Может, у вас есть еще какие-нибудь металлические предметы, о которых вы забыли?
И вдруг я вспомнил.
— А! Только это — серебряный портсигар, который подарила мне подруга. — Я вытащил его из кармана.
Он посмотрел на него несколько секунд и взял в руки. Открыв маленькую дверцу на панели перед ним, он сунул туда портсигар. Звонок тут же оборвался. Охранник вытащил портсигар и протянул мне, виновато улыбаясь.
— Извините, мистер Гонт, но вынужден вас разочаровать. Это всего лишь серебряное покрытие, а не чистое серебро.
Улыбаясь, я сунул портсигар в карман.
— Это меня не удивляет.
Охранник нажал на одну из кнопок. Лифт начал быстро подниматься. Я наблюдал, как над дверью мелькали огоньки этажей, однако цифр никаких не было.
— Как мистер Синклер узнает, до какого этажа он доехал?
— У него есть свой ключ, — с серьезным видом ответил охранник.
Лифт замедлил движение и остановился. Двери открылись. Я вошел в ослепительно белую приемную. Двери закрылись, и в это мгновение ко мне вышла молодая женщина. Невозмутимая блондинка в черном платье.
— Мистер Гонт, сюда, пожалуйста.
Я прошел за ней в небольшую комнату.
— Мистер Синклер примет вас через несколько минут. Вот свежие газеты и журналы. Может, желаете кофе?
— Спасибо, — сказал я. — Черный и один кусочек сахара.
Она вышла, а я уселся в кресло и взял «Уолл-стрит джорнэл». Пробежал глазами вчерашние котировки. «Грейтер Уорлд Бродкастинг» — на восемнадцать и одна восьмая, у «Синклер Бродкастинг» — «Эс-Би-Си» — сто сорок два пункта с четвертью. От Сентрал-Парк-Вест меня отделяла не только тысяча световых лет, но и семьдесят две телевизионные станции, сотня студий и пятьсот миллионов долларов.
Секретарша принесла кофе. Крепкий и горячий, он был подан в чашке из коуапортского фарфора, которую тетушка Пру с гордостью держала бы у себя в буфете.
— Еще пара минут, — улыбнулась она.
— Хорошо, — сказал я. — У меня есть время.
Я посмотрел, как она идет к двери. Двигалась она изящно, и все при ней. «Интересно, — подумал я, — что бы она сделала, если б я лапнул ее за задницу?»
Она вернулась, когда я как раз закончил пить кофе.
— Мистер Синклер ждет вас.
Я последовал за ней, и скоро мы остановились перед массивной дверью, на которой не было ничего, даже таблички. Секретарша открыла дверь, и я вошел в кабинет.
Спенсер Синклер-третий выглядел именно так, как на фотографиях в газетах. Высокий, стройный, с тонким носом, узкими губами, квадратным подбородком, холодными умными серыми глазами. Он выглядел моложе своих лет.
— Мистер Гонт.
Он вышел из-за стола и пожал мне руку. Его пожатие было крепким, но сдержанным.
— Пожалуйста, присаживайтесь.
Я сел в кресло перед столом. Он нажал на кнопку селектора.
— Мисс Кэссиди, позаботьтесь, пожалуйста, чтобы нас не беспокоили.
Он вернулся за стол, мы несколько секунд молча смотрели друг на друга, затем он заговорил:
— Ну вот, наконец мы и встретились. Я много слышал о вас. Похоже, вы обладаете даром заставлять людей говорить о вас.
Я ждал.
— Вам интересно, что именно они говорят?
— Не особенно, — ответил я. — Уже достаточно того, что вообще говорят.
— Вас считают очень энергичным молодым человеком, — сказал он.
Услышав это, я улыбнулся. Если бы он только знал, как он прав. После обеда я должен был встретиться с его дочерью Барбарой, чтобы отвезти ее на аборт.
Он взял со стола листок бумаги и пробежал его глазами.
— Думаю, вы не обидитесь, — сказал он, — я попросил собрать некоторые сведения, касающиеся вас.
Я пожал плечами.
— Вполне понятно. Я сделал то же самое в отношении вас. Для этого мне всего лишь понадобилось просмотреть подшивки «Нью-Йорк Таймс».
«Стивен Гонт, двадцать восемь лет, родился в Нью-Бедфорде, штат Массачусетс. Отец — Джон Гонт, президент банка. Мать — Энн Рэйли. Родители погибли. Учился в престижных учебных заведениях Новой Англии. Работал один год в рекламном агентстве „Кэньон и Экхардт“, два года в административном отделе „Метро-Голдвин-Мейер“, последние три года занимает пост заместителя президента радиотелевизионной компании „Грейтер Уорлд Бродкастинг“ Гарри Московица. Холост. Социально активен».
Отложив лист бумаги, он посмотрел на меня.
— Одного только не могу понять…
— Чего именно? — спросил я. — Возможно, я сумею объяснить.
— Чем в таком месте может заниматься такой славный парень другой веры?
Я знал, что он имеет в виду.
— Это довольно просто, — ответил я. — Я их субботний гой.
По его лицу было видно, что он не понял, о чем я говорю. Пришлось объяснить подробнее.
— Суббота у евреев — день священный. Они не работают. Поэтому все дела в субботу решаю я. Кстати, мне известно, что точно так же поступаете и вы, и Си-Би-Эс, и Эн-Би-Си, и Эй-Би-Си.
— А вы парень не промах.
— Да, — подтвердил я скромно.
— И вы думаете, мы не сможем вас остановить, если захотим?
Я ухмыльнулся.
— Мистер Синклер, вы и вам подобные пытаются это сделать почти полтора года, но это ни к чему не привело. Вам еще повезло, что мы контролируем только одиннадцать процентов мирового рынка, иначе вам бы пришлось вообще уйти со сцены.
Он уставился на меня.
— Никак не могу понять, нравитесь вы мне или нет.
Я встал.
— Вы деловой человек, мистер Синклер, поэтому не буду отнимать у вас время. Итак, я получил у вас работу или нет?
— Какую работу? — спросил он. — Я и не думал…
— Мистер Синклер, если вы позвали меня просто чтобы посмотреть на парня, который целует вашу дочь перед сном и желает ей спокойной ночи, то зря тратите свое и мое время. На мне целая вещательная сеть, и мне пора возвращаться на свое рабочее место.
— Сядьте, мистер Гонт, — сказал он резко.
Я продолжал стоять.
— Я думал предложить вам пост вице-президента, ответственного за составление программ, но сейчас что-то не уверен.
Я улыбнулся.
— Не беспокойтесь, меня это не интересует. Я уже три года занимаюсь этим.
