Бернард Маламуд - Самородок
ЗАСТРЕЛЕН ОЛИМПИЙСКИЙ ЧЕМПИОН
С ЗАПАДНОГО БЕРЕГА
через 24 часа после убийства
всеамериканского футбольного аса
В статье рассказывалось, что оба спортсмена были застрелены при загадочных обстоятельствах серебряной пулей 22-го калибра неизвестной женщиной, которую разыскивает полиция.
— Значит, и второй педик туда же, — сказал коротышка.
— Но почему серебряной пулей, Макс?
— Сам не пойму. Может, она охотилась за привидением, но не нашла?
Второй теребил пальцем узел галстука.
— Почему, как ты думаешь, она охотится на спортсменов?
— Не просто на спортсменов, а на самых знаменитых. Она завалила первоклассного футболиста, а теперь бегуна-олимпийца. Знаешь что, Бомбардир, очень возможно, что третьей жертвой она выберет бейсболиста. — Макс ухмыльнулся.
Сэм посмотрел на них и чуть не свалился, узнав обоих.
Преодолев нерешительность, он коснулся руки коротышки.
— Извините, мистер, но вы, случаем, не Макс Мерси, спортивный журналист? Я знаю ваше лицо по фотографиям в статьях, которые вы пишете.
Но спортивный журналист, который носил смешные усики и одевался во все полосатое, перекрещивавшееся в трех направлениях — пиджак, рубашку и галстук, человек возбудимый, был очень чувствителен к запахам и, хотя Сэм тщательно мылся и чистил зубы, унюхал спиртное, поэтому вопреки обыкновению не сразу отреагировал на лестные слова попутчика.
— Верно, — наконец подтвердил он.
— Как же я рад случаю сказать вам несколько слов! Вы, может быть, чуть помоложе, но я Сэм Симпсон, Баб Симпсон, ну тот, кто играл за «Сент-Луис Браунз» в сезоны с 1919 по 1921 год.
Сэм произнес это с усмешкой, хотя при воспоминании о былых днях внутри у него потеплело.
— Кажется, я слышал это имя, — отозвался Мерси и кивком указал на человека, в котором Сэм с самого начала узнал ведущего хиттера[9] Американской лиги, трижды выигрывавшего премию Самого ценного игрока. — А это Уолтер (Бомбардир) Уэмболд — в газетах писали, что ему не выплачивают 75 тысяч долларов, и он едет на Восток, чтобы выдавить их из босса.
— Привет, — сказал Сэм. — Вас не узнать в обычной одежде.
Бомбардир был в желтых носках и галстуке — под цвет прилизанных волос.
Сэм вспыхнул, смущенно засмеялся и, обращаясь к Мерси, сообщил, что едет с потрясающим молодым питчером[10], который скоро положит на лопатки всех в больших лигах.
— Я заговорил с вами, подумав, что вам будет интересно узнать о нем.
— Как его зовут?
— Рой Хоббс.
— Где он играл?
— Ну вообще-то он не играл в профессиональном бейсболе.
— А где же он научился подавать?
— Несколько лет назад его научил отец, он какое-то время был полупро. Ну а я уже отшлифовал.
— И где он подавал?
— Ну я же сказал, он еще молодой, но в прошлом году положил всех подряд в Лиге северных средних школ. Впрочем, вы, возможно, слышали о его восьми непринятых мячах.
— Ничего себе, классный результат, — рассмеялся Мерси, вынув из нагрудного кармана и закурив одну из сигар, на которые смотрел Сэм.
— Я везу показать его Кларенсу Муллигану из «Волчат». Может, заплатят мне несколько тысчонок за то, что открыл восходящую звезду века. Но есть условие — и Рой поддерживает меня в этом, потому что предан мне больше, чем сын, — я вернусь и снова стану агентом, как в 1925 году, и буду ездить и искать таланты.
Рой заглянул в салон-вагон, чтобы посмотреть, нет ли там девушки с черной коробкой (мисс Харриет Бёрд[11], почему-то сообщил ему Эдди, добавив при этом, что она трепещет черными крыльями). Увидев, что она сидит около карточных столов и нервно перелистывает страницы журнала, он скрылся.
— Это он, — сказал Сэм. — Погодите, я сейчас верну его. — Он встал и побежал за Роем.
— Это еще что за трепач? — осведомился Бомбардир.
— А, так, один малый, зовут Симпсон, когда-то был кэтчером[12] у «Браунзов». Чудное дело, я вчера вечером писал воскресный материал о пьяницах в бейсболе и случайно посмотрел, что писали про него. Он играл три года, подавал так себе, ничего особенного, но ловил мячи потрясающе. За ним не числится ни одной ошибки.
— Отделайся ты от него, больно много треплется.
— Тсс, вон он идет.
Сэм вернулся, ведя за собой Роя, неуверенно смотревшего прямо перед собой.
— Макс, — сказал Сэм, — это Рой Хоббс, о котором я говорил вам. Поздоровайся с Максом Мерси, это спортивный журналист, пишет для синдиката, малыш.
— Хэлло, — кивнул Рой.
— А это Бомбардир, — сказал Макс.
Рой протянул руку, но Бомбардир безучастно смотрел сквозь него. Заметив, что его взгляд устремлен на Харриет, Рой почувствовал антипатию к нему.
Бомбардир встал.
— Пошли, Макс, я хочу перекинуться в карты.
Макс поднялся.
— Лучше бы ты пил воду, Баб.
Сэм залился краской.
Рой неприязненно взглянул на спортивного журналиста.
— А ты, мальчуган, водился бы с тем, кто играет всухую, — хохотнул Макс.
Рой молча сел на стул Бомбардира, а Сэм опустился на свой и задумался.
— Так во что будем играть? — услышали они, как спрашивал Мерси, тасуя карты, у двоих пассажиров, расположившихся за карточным столом.
Бомбардир, казавшийся Сэму жирным куском мяса, завернутым в габардин, сказал:
— Черви.
Он вперил в Хэрриет взгляд и не отводил его, пока она не подняла глаз от журнала и неуверенно улыбнулась.
Бомбардир теребил узел галстука. Когда он собирал карты, на солнце сверкнул его бриллиантовый перстень.
«Проклятый миллионер», — подумал Сэм.
«А и черт с ней», — подумал Рой.
— Играем рами[13], — сказал Макс, и хотя Сэма никто не окликнул, он быстро огляделся.
К концу дня Бомбардир, без умолку распространявшийся о своих подвигах на игровом поле, держался с Харриет совсем по-приятельски и очень скоро положил свои толстые пальцы на спинку ее кресла. Из-за этого Рой ушел из салон-вагона и сидел в спальном, глядя в окно через проход, где, сидя, спал Эдди. Вот это да, какой огромный лес! Он думал, что лес кончился вчера, но ничего подобного. Рой смотрел в окно, и деревья проплывали сплошной стеной, так же как горы и облака. Ему было не по себе, потому что он утратил ощущение места. Вчера точно знал, какое место покинул, а сегодня оно растворилось в пространстве, пределов которого Рой не постигал, и ему казалось, что он никогда больше не увидит его.
Лес все продолжался, взбираясь по холмам и спускаясь вниз. Когда поезд подбирался ближе к нему, деревья немного расступались, и Рой видел в глубине тот мир, с которым был по-настоящему близок во время своих скитаний. Этот зеленый мир, пронизанный таинственным светом и непостижимыми криками птиц, был погружен в глубокую тишину. Благодаря этой тишине уединение казалось таким полным, что Рой мог быть самим собой и предаваться честолюбивым мыслям. Потом он подумал о том, что происходило здесь и сейчас, снова и снова спрашивая себя, почему и ради чего их занесло в такую даль. Действительно ли Сэм знает, что делает? Иногда Роя терзали сомнения, и ему хотелось вернуться домой, где он по крайней мере представлял себе, что будет завтра. Вспомнив о белой розе в кармане брюк, он решил избавиться от нее. Но тут сосны скрылись за синими холмами, Рой увидел вдали золотистую гору со снежной вершиной, а на равнине, в нескольких милях от нее, — маленький городок, освещенный заходящим солнцем. Длинный состав медленно сбавил ход и остановился.
Эдди проснулся, приподнялся и стал смотреть в окно.
— Ох, беда, мы здесь никогда не останавливались.
Еще раз поглядев в окно, он спросил Роя:
— Что ты там видишь?
Примерно в сотне ярдов впереди, у перекрестка двух грунтовых дорог, вдали от города, был припаркован старенький «форд» модели «Т». Из него вылезал толстый пожилой человек в широкополой шляпе, ковбойских сапогах и с докторским саквояжем в руке. Кондуктору, нетерпеливо размахивавшему красным фонарем, он показывал желтый листок телеграммы. С минуту они препирались, потом кондуктор, открыв крышку карманных часов, знаком подозвал доктора, и оба вошли в вагон. Когда они проходили мимо Эдди, лицо кондуктора выражало недовольство, доктора — невозмутимость. Перед тем как скрыться за дверью, кондуктор сказал Эдди:
— Полчаса.
— Полчаса, — пропел Эдди, вытащил скамейку и поставил у ступенек вагона, чтобы тот, кому захочется размять ноги, мог бы спуститься на землю.
Из поезда вышли двенадцать пассажиров, в том числе Харриет Бёрд, не расстававшаяся со своей бесценной шляпной коробкой, Бомбардир и Макс Мерси. Все они держались вместе. Рой отыскал свой футляр для фагота, на случай если отстанет от поезда, нашел Сэма, и они вышли из вагона.
— Черт побери, глянь-ка! — Сэм показал туда, где ярдах в пятистах от них стоял паровоз. Там, расположившись на окраине города, вовсю гуляла ярмарка. Там были аттракционы, выставка уродцев и гигантское колесо обозрения, похожее на гигантские часы. Хотя до заката оставалось еще много времени, ярмарка сверкала гирляндами мигающих лампочек, ветерок трепал полотнища флагов, и вовсю звучала пронзительная музыка каллиопы.