Януш Леон Вишневский - Сцены из супружеской жизни
Они оба очень хотят этого ребенка. Ральф уже даже составил список имен для него. Пять для девочки и восемь для мальчика. У Бьянки уже есть один ребенок — девочка. Дочка от предыдущей связи. Бьянка родила ее пять лет назад путем кесарева сечения. После родов ее матка распалась на несколько частей. Бьянка залила операционный стол тремя литрами крови. И только внимательности и профессионализму врачей она обязана тем, что жива. И тому, что в ходе многочасовой операции ей удалили матку целиком. Отец ее дочери об этом ничего не знал. Он хотел, чтобы она прервала беременность, а когда она отказалась, он поспешно уехал за границу. Не прощаясь.
Ральф знает обо всем.
Бьянка рассказала ему сразу, после первой же их общей ночи. О том, что «у нее нет матки и она неполноценная женщина». Так она ему сказала. Потому что так чувствовала себя и такой считалась. Бракованная, со шрамом, который прикрывает пустоту внутри.
Она помнит только, что Ральф тогда на некоторое время замолчал и в темноте нежно гладил подушечками пальцев ее живот. А потом, вероятно, в нее влюбился.
Во время их первой брачной ночи, два года спустя, они тоже об этом говорили. Но уже по-другому. Как муж и жена. И потом еще разговаривали об этом — уже при свете дня. Все чаще. Они хотели своего ребенка.
Это знали оба. На усыновление в Германии, как вскоре выяснилось, рассчитывать не приходилось. Ральфу было больше сорока пяти лет — он был слишком старым для этого. В Германии такие «люди преклонного возраста», как он, не имеют права на усыновление. Жестко установлена верхняя и нижняя граница возраста обоих родителей. И Ральф эту верхнюю границу уже переступил.
В возрасте Ральфа положено уже быть дедушкой. Примерно это следовало из письма, подписанного неразборчивыми каракулями, но с напечатанной докторской степенью перед фамилией. Ральф почувствовал себя — цитируя его собственные слова — «отработанным старым пенисом из дома престарелых». Но через неделю успокоился.
Начали искать ребенка за пределами Германии.
Общались с соответствующими учреждениями прежде всего в Восточной Европе, потом в Азии, в конце концов в Африке. Постепенно выяснялось, что все эти случаи усыновления, о которых столько шумит пресса, проходят так легко и просто, только когда дело касается знаменитых певиц или кинозвезд. Тон писем, которые они получали, и беседы с чиновниками явно демонстрировали, что к ним относятся как к потенциальным торговцам рабами. Через два года бюрократической волокиты и порой унизительных переговоров от этой мысли отказались.
Тогда Бьянка, которую поддерживал ее лечащий врач, стала думать об искусственном оплодотворении и суррогатном материнстве. В Германии это законами не разрешено. После долгих поисков решились — учитывая либеральные законы, а также высокий уровень медицинского обслуживания, — на клинику в Южно-Африканской Республике. Через специальное агентство в Кейптауне получили доступ к списку женщин, готовых за деньги предоставить свое тело, чтобы выносить, как выразился Ральф, их детей. Именно так. Детей. Потому что в ходе долгих разговоров и споров Ральф решил, что у них должны быть близнецы.
Через месяц они полетели в Йоханнесбург, на встречу с двадцатидвухлетней Тиной, дочкой немки и канадца. Перед этим при посредничестве врача и юриста оговорили с ней все нюансы, медицинские и юридические, подсадки эмбрионов. В течение трех недель при помощи гормонотерапии овуляторные циклы Бьянки и Тины синхронизировались. За три дня до забора яйцеклеток из яичников Бьянки они приземлились в Йоханнесбурге и впервые встретились с будущей матерью своих детей в клинике. В присутствии врача и юриста подписали контракт. Установленная сумма была выплачена; суррогатной матери было запрещено курить и употреблять алкоголь во время беременности, а аборт допускался только в случае прямой угрозы жизни матери. «Стороны устанавливают также, что суррогатная мать не будет предпринимать ничего, чтобы построить эмоциональную связь с плодом, а впоследствии с рожденным ребенком». Этот пункт контракта казался Бьянке столь же абсурдным, как и заявление, что «единственной целью суррогатной матери является предоставление своего организма в целях репродукции». Через тридцать шесть часов после подписания контракта врач во время манипуляции, проведенной под общим наркозом, произвел забор из яичников Бьянки ровно восьми яйцеклеток. В то же самое время весьма смущенный Ральф в специальном кабинете эякулировал в пробирку и доставил свою сперму в лабораторию для анализа. Семени была дана оценка «материал наивысшего качества». Из восьми полученных яйцеклеток Бьянки две были оценены как «очень хорошие», а еще три получили оценку «соответствующие нормам». И в этот же день яйцеклетки Бьянки были искусственно оплодотворены сперматозоидами Ральфа. Три дня спустя, когда зародыши состояли уже из восьми клеток каждый, два из них были помещены гинекологом в матку Тины.
И тогда началось их ожидание. А сегодня, на следующий день после Рождества, они поехали на мыс Доброй Надежды. Чтобы произнести свою клятву…
UDRĘKA MONOGAMII
Страдания по моногамии
Спайник парадоксальный, или диплозоон является паразитом рыб семейства карповых. Он достигает в длину одиннадцати сантиметров. Взрослые формы поселяются в жабрах рыбы и высасывают кровь кормильца. Это один из тысяч известных биологам паразитов, и в нем не было бы ничего особенного и интересного, если бы не тот факт, что он является единственным абсолютно моногамным созданием на земле. Личинка диплозоона не превращается во взрослую особь до момента встречи с другой личинкой. Осев на жабрах кормильца, личинки срастаются попарно и только тогда начинают превращаться во взрослые формы. А половые органы появляются только у взрослых особей, у самца в одной части, у самки — в другой. Соответственно, диплозоон не может быть полигамен. У него просто нет выбора. И это единственный «парадокс» в своем роде.
Если бы парадоксальность можно было измерить в процентах, то на втором месте в этом списке — в контексте привязки к моногамии — был бы homo sapiens. Около пятидесяти процентов представителей этого вида всю жизнь находятся в моногамной связи только с одним партнером. Для нейробиологов, биологов эволюции, а также антропологов этот факт является очень загадочным и по меньшей мере странным. Почему целых пятьдесят процентов?! Ведь это напрямую противоречит природе — и вообще не в интересах вида.
А люди, несмотря на это, все равно хотят быть верными.
И в какой-то момент своей жизни друг другу это взаимно обещают. Очень часто под присягой, в присутствии Бога и священников или в присутствии герба и чиновников, а также свидетелей.
И потом собственноручными подписями на всевозможных документах подтверждают эти обещания: «…пока смерть не разлучит нас». А до этого много раз обещают это друг другу в признаниях, которые шепчут на ухо, в объятиях, в поцелуях, касаясь друг друга и соединяясь друг с другом.
Стремление хранить верность свойственно всем людям. Согласно опубликованным в последнее время результатам исследований, проведенных университетами Гамбурга и Лейпцига (2010 год), свыше девяноста процентов анкетируемых мужчин и женщин хотели бы остаться верными до конца жизни одной партнерше или одному партнеру. И это в одинаковой степени относится как к гетеросексуальным, так и к гомосексуальным парам. При этом из тех же самых анкет следует, что на сегодняшний день только пятидесяти процентам опрошенных это действительно удается. Но как утверждает профессор Фолькмар Сигуш, всемирно известный сексолог из Университета им. Гете во Франкфурте-на-Майне и практикующий терапевт с тридцатилетним стажем, и в эти пятьдесят процентов не стоит так уж безоговорочно верить, потому что люди очень неохотно говорят правду на тему своей сексуальной жизни. Пожалуй, только в налоговых декларациях они лгут еще больше.
Моногамия как модель связи между мужчиной и женщиной, несомненно, выглядит очень привлекательной. Людей очаровывают и трогают литературные любовные истории Пенелопы и Одиссея, Ромео и Джульетты или Орфея и Эвридики. Но им известны также истории «свободной любви» периода сексуальной революции конца шестидесятых годов двадцатого века, когда секс был признан источником бесконечного удовольствия и счастья, стал путем к свободе и был отделен от понятий семьи, материнства, отцовства и ответственности. Деструктивное влияние этой «революции» выразительно отражает сегодняшняя статистика.
В рамках проекта, курируемого Мюнхенским университетом, анкетируемым был задан вопрос: «Стала бы измена вашего партнера (партнерши) серьезным испытанием для ваших нынешних отношений»?
Семьдесят семь процентов респондентов, рожденных в 1990–1994 гг., ответили, что да. Зато среди тех, кто родился в 1970–1974 гг., всего лишь шестьдесят четыре процента ответили утвердительно. Все указывает на то, что сегодняшние молодые люди постепенно уходят от идеи «свободной любви» и ценят эксклюзивность своих отношений более, чем их родители. Так, по крайней мере, они утверждают в анкетах, целью которых является определить их жизненные ценности.
