Курт Воннегут - Окаменевшие муравьи
-- Тут кое-что интересное, Джозеф. Десять муравьев настолько близко друг к другу, что они поместятся под моим большим пальцем, -- Питер поднимал кусок за куском и, там где он находил одного муравья, рядом с ним оказывалось не меньше полудюжины других. -- Они начали собираться в стаи.
-- Есть физические изменения?
Питер нахмурился через увеличительное стекло.
-- Те же особи, точно. Хотя, подожди, есть отличие. Клешни более развиты, гораздо более. Они начинают походить на современных рабочих или солдат, -- он протянул камень Джозефу.
-- Хммм, здесь нет книг. Ты нашел хоть одну?
Питер помотал головой и понял, что пропажа книг сильно его взволновала, и он страстно их ищет.
-- У них еще были дома. Но теперь они забиты людьми, -- он прокашлялся. -- Я имею ввиду муравьями.
Вдруг его прервал радостный крик.
-- Джозеф! Тут один без больших клешней, такой же как и в предыдущем слое!
Он крутил образец на солнце.
-- Собственной персоной, Джозеф! В своем доме, со своей семьей, книгами всем прочим! Некоторые муравьи делятся на рабочих и солдат, а некоторые нет!
Джозеф перепроверял некоторые скопища муравьев с клешнями.
-- Стайные муравьи возможно не интересовались книгами, -- предположил Джозеф. -- Но рядом с ними всегда лежат картинки, -- он растерянно нахмурился. -- Смотри как странно, Питер: те, кто любит картинки развиваются отдельно от тех, кто любит книги.
-- Сторонники толпы отдельно от индивидуалистов, -- задумчиво пробормотал Питер. -- Те, у кого большие клешни отдельно от тех, у кого их нет.
Чтобы дать отдохнуть глазам он стал смотреть по сторонам и наткнулся на поблекший плакат, висевший на кладовой, с которого сверкали глаза Сталина. Он опять начал смотреть в разные стороны, на этот раз вдаль, на кишащий кратер ближайшей шахты, где портрет Сталина светился по-отцовски на всех кто входил и выходил; на скопление бараков из рубероида внизу, где портрет Сталина смотрел проницательно, защищенный от непогоды стеклом, на гнусные туалеты.
-- Джозеф, -- неуверенно начал Питер, -- я ставлю завтрашнюю пайку табака, что это произведения искусства у муравьев с клешнями, это политические плакаты.
-- Если так, то наши прекрасные муравьи оградили себя от еще более развитой цивилизации, -- загадочно произнес Джозеф. Он отряхнул пыль с одежды. -- Посмотрим, что в коробке номер три?
Питер понял, что смотрит на третью коробку со стархом и отвращением.
-- Ты посмотри, Джозеф, -- сказал он наконец.
-- Хорошо, -- пожал плечами Джозеф. Он изучал камни в тишине несколько минут. -- Ну, как ты можешь догадаться, тут гораздо больше клешней и....
-- И скопления больше, книг уже нет, а плакатов столько же, сколько и муравьев, -- резко выпалил Питер.
-- Ты абсолютно прав.
-- А прекрасные муравьи без клешней ушли, да, Джозеф?
-- Успокойся. Ты потерял голову от того, что произошло тысячи тысяч лет назад или больше, -- Джозеф задумчиво подергал себя за мочку уха. -- На самом деле, судя по всему безклешневые муравьи вымерли, -- он поднял брови. -- Насколько я знаю, это единственный случай в палеонтологии. Возможно те, которые без клешней были чувствительны к каким-то болезням, на которые у тех, которые с клешнями был иммунитет. В любом случае, они несомненно исчезли очень быстро. Жесточайший естественный отбор -- выживает сильнейший.
-- Выживает поганейший, -- зло отрезал Питер.
-- Нет! Стой, Питер. Мы оба ошибвлись. Вот старые муравьи. Еще и еще! Похоже, что они тоже начали объединяться. Они все в одноим доме, как спички в коробке.
Питер взял кусок камня у брата не надеясь поверить в то, что сказал Джозеф. Камень был расколот шахтерами Боргорова прямо поперек дома, набитого муравьями. Он отколол кусок камня, загораживающий другую сторону дома. Каменная оболочка отлетела.
-- Ох, -- тихо вздохнул он, -- я вижу.
Он откопал дверь маленького здания, ее охраняли семеро муравьев с клешнями, похожими на косы.
-- Лагерь, -- заключил он, -- концентрационный лагерь.
Джозеф побледнел, как побледнел бы любой русский, услышав это слово, но взял себя в руки, после того как его несколько раз передернуло.
-- Что это за штука, похожая на звезду? -- спросил он, уходя от неприятной темы.
Питер отсек кусок в котором был замурован интересовавший Джозефа предмет от камня и протянул его брату для осмотра. Это была своего рода розочка. В центре был безклешневый муравей, а лепестки выглядели как воины и рабочие со своими орудиями похороненные и запертые в теле единственно выжившего представителя древней расы.
-- Вот тебе быстрая эволюция, Джозеф.
Питер внимательно смотрел на брата и ждал, что его брат разделяет его лихорадочные мысли, его неожиданные взгляд на их собственные жизни.
-- Очень любопытно, -- сказал Джозеф спокойно.
Питер быстро огляделся. Боргоров пробирался снизу по тропинке.
-- Это не любопытно, и ты знаешь это, Джозеф, -- сказал Питер. -- То, что произошло с этими муравьями, происходит сейчас с нами.
-- Ш-ш, -- оборвал его Джозеф.
-- Мы из тех, кто без клешней, Джозеф. Это приговор. Мы не созданы для работы или войны огромными ордами. Мы не можем жить только инстинктами, всегда находится во мраке и сырости муравейника, и даже не задавать вопроса "зачем"!
Оба брата покраснели и замолчали, пока Боргоров преодолевол последние сто метров.
-- Пойдем, -- сказал он, выходя из-за угла кладовой, -- наши образцы не могут так расстраивать.
-- Это только потому, что мы устали, -- ответил Джозеф и заискивающе ухмыльнулся. -- Окаменелости настолько сенсационны, что мы потрясены.
Питер осторожно положил кусок с умершим муравьем и его убийцами, замурованными в камне на последнюю кучу.
-- Мы храним самые важные образцы из каждого слоя в этой куче, -- сказал он, указывая на ряд каменных насыпей.
Он с любопытством следил за реакцией Боргорова. Не смотря на возражения Джозефа, он рассказал про существование двух видов муравьев обнаруженных ими, увиденные дома, книги и картины в нижнем слое и столпотворения в верних. Затем, ничего не объясняя, он дал Боргорову свое увеличительное стекло и сделал шаг назад.
Боргоров ходил взад-вперед вдоль кучи несколько раз, поднимал образцы и щелкал языком.
-- Более наглядного материала не найти, да? -- спросил он в итоге.
Питер и Джозеф помотали головами.
-- Понятно, дело было так, -- он поднял образец, на котором была изображена смерть безклешневого муравья, боровшегося с бесчисленными воинами. -- Были беззаконные муравьи, как вот этот в центре, капиталисты, которые эксплуатировали и нападали на рабочих -- беспощадное убийство, как мы можем здесь видеть, настигло его, -- он положил грустный экспонат и взял дом, в который были втиснуты безклешневые муравьи. -- А здесь у нас конспиративное собрание беззаконных муравьев, разрабатывающих план против рабочих. К счастью, -- он показал на солдат-муравьев, стоящих за дверью, -- их план был разрушен бдительными рабочими.
-- Итак, -- продолжил он свою яркую речь, выбрав для примера из следующего слоя собрание клешневых муравьев и дом одинокого муравья, -- рабочие устраивают демократический митинг протеста и выгоняют своих угнетателей из общества. Свергнутые капиталисты, которым сохранена жизнь, благоларя простым милосердным людям, слабые и испорченные, не могут выжить без огромного числа рабов. Они могут только тратить впустую свое время на искусство. Они не смогли побороть свой характер и вымерли, -- он махнул руками в воздухе, показывая, что закончил.
-- Но порядок был обратный, -- возразил Питер. -- Цивилизация муравьев рухнула, когда некоторые муравьи стали растить клешни и собираться в стаи. Вы не можете спорить с геологией.
-- Перестановка произошла в слоях известняка, некоторые верхние слои опустились сниз. Несомненно, -- голос Боргорова звучал как будто из-под льда. -- У нас есть самое решающее доказательство -- логика. Последовательность может быть только такой, как я ее описал. Здесь была перестановка. Не так ли? -- спросил он, внимательно посмотрев на Джозефа.
-- Точно, перестановка, -- ответил Джозеф.
-- Не так ли? -- Боргоров повернулся к Питеру.
Питер тяжко выдохнул и смиренно сгорбился.
-- Несомненно, товарищ, -- он сконфуженно улыбнулся. -- Несомненно товарищ, -- повторял он...
Эпилог
-- Боже мой, как холодно! -- воскликнул Питер, дернув на себя конец пилы и повернувшись спиной к сибирскому ветру.
-- Работать, работать! -- кричал охранник, настолько закутанный от холода, что был похож на узел со стиранным бельем с автоматом наперевес.
-- Ох, могло быть и хуже, гораздо хуже, -- ответил Джозеф, который держал другой конец пилы. Он вытер свои замерзшие брови рукавом.
-- Извини меня Джозеф, что ты тоже сюда попал, -- грустно сказал Питер. -- Это я поднял голос на Боргорова, -- он подул на руки. -- Я думаю, поэтому мы здесь.
-- Да все в порядке, - вздохнул Джозеф. -- Надо перестать думать об этом. Перестать думать. Это единственный выход. Если бы мы не были предназначены для этого места, то нас бы здесь не было.
