Алан Маршалл - Австралийские рассказы
Когда серая кенгуру достигла расчищенной поляны, силы ее уже были на исходе. Пес с разинутой пастью, из которой блестящей струйкой текла слюна, несся за ней через папоротники. Он отставал от нее всего на несколько шагов, когда, превозмогая боль, она добралась до желанной прохлады свежей травы.
Спринджер сделал последний великолепный прыжок. Он оторвался от земли с виртуозной легкостью танцовщика - казалось, все тело его сплетено из идеально вылепленных мускулов. Потом стремительный полет его замедлился, как бы заторможенный. Зубы глубоко вонзились в плечо жертвы. Спринджер твердо приземлился на все четыре лапы.
Голову серой кенгуру резко дернуло вниз, задние ноги ее взлетели вверх.
Она описала круг в воздухе. Длинный хвост кольцом взвился над головой. С глухим стуком она упала на спину. И прежде чем успела вздохнуть, Спринджер вцепился ей в горло. С дьявольской яростью он терзал мягкий теплый мех. Крепко упираясь передними ногами, подняв прямой хвост, он в бешенстве тряс ее изо всех сил. Серая кенгуру беспомощно дергалась. Он отскочил назад, готовый к новому броску.
Передние лапки кенгуру, словно маленькие руки, дрожали в безотчетной мольбе. Она затихла, теснее прижавшись к матери-земле.
Спринджер повернулся и пошел прочь; он тяжело дышал, с его высунутого языка падали красные капли. Полузакрыв глаза, смотрел он на старателя, который бежал к ним, шлепая по траве мокрыми сапогами.
Ну и штучка!
У этого малого есть машина. Он не то чтобы мой приятель, но он приятель моего приятеля.
В день розыгрыша кубка[1] я стою на Сидней-роуд с девчонкой, а они как раз едут мимо. Я кричу им вдогонку, и машина останавливается. Я свою бросаю — она не бог весть что — и сажусь к ним. Ребята решили подцепить девчонок.
Мы катим по Сент-Килд-роуд, несколько раз забрасываем удочку, но нам же надо трех сразу. Едем вдоль пляжа и около Хэмптона замечаем четырех красоток.
Сэм — так зовут этого парня — тормозит, и я подзываю их рукой. Нам бы трех, да ладно, сгодятся и четыре. Три классные девчонки, а четвертая — так, пигалица какая-то.
— Давайте к нам, мы вас покатаем, — говорит Сэм.
— По-честному? — спрашивает самая высокая.
— А то как же? — возмущается Сэм. — Просто мы едем в Френкстон. Хотим раздавить пару бутылочек и малость повеселиться.
Одна из девчонок смотрит на меня пристально и говорит:
— Верно, парень?
— Без подвоха, — говорю я.
И они забираются в машину.
Сэм механик, у него своя мастерская. Он возит с собой весь свой инвентарь. В кузове на полу лежат пилы-ножовки, сверла и куски железа. Тед перебирается ко мне. Сэм хватает долговязую девчонку — она самая хорошенькая, а остальные три залезают к нам. Мы усаживаем ту, пигалицу, посередине, а двух других берем к себе на колени.
— Что тут у вас — завод? — говорит девчонка Теда, пиная ногой инструменты.
Тед поднимает пилу-ножовку и говорит:
— Это у нас на случай, если требуется что уладить.
Все смеются, а девчонка у меня на коленях говорит:
— А он у вас штучка!
— Он мой дружок, — говорю я.
— А тот, другой, что? — спрашивает она.
— Тоже, — говорю, — подходящий парень.
Сэм гонит вовсю. На поворотах он не сбавляет скорость, все сбиваются в кучу, девчонки визжат, а мы становимся посмелее.
— Ну-ка убери руки, — говорит девчонка у Теда на коленях.
— Я ничего не делаю, — говорит Тед.
— Все равно убери, — говорит она.
— Ишь какая! Уж и в шутку дотронуться нельзя, — говорю я.
Девчонка, которая сидит посередине, спрашивает:
— Куда это он едет? Мне надо рано вернуться.
У нее пары нет. Она у нас вроде как в нагрузку.
— Мы объедем Френкстон, — говорит Сэм.
Он ведет машину одной рукой, а другой обнимает девчонку, что сидит рядом. Она долговязая, лет восемнадцати, откинулась на спинку и смотрит по сторонам. Но, видно, крепко зажала его руку под мышкой.
Мы проезжаем мимо каких-то типов, расположившихся позавтракать на траве, девушки машут им руками и кричат: «Привет!» А когда те оглядываются, мы хохочем как сумасшедшие. И вроде как мы уже подружились, сидим, обнимаем девчонок покрепче.
Скорость у нас что надо.
Миновав Френкстон, Сэм сворачивает на проселочную дорогу и въезжает в заросли.
— Это еще зачем? — громко спрашивает пигалица.
Остальные девчонки затихают и переглядываются.
— Прогуляемся в зарослях, — говорит Сэм.
— Черта с два! — говорит девчонка впереди. — Мы из машины не двинемся.
— А почему не пройтись? Что тут плохого? — говорит Сэм.
— Все, — говорит его девчонка и отодвигается от него.
Сэм останавливает машину среди деревьев и этак по-хозяйски говорит:
— Вытряхивайтесь! Немного разомнем ноги, и все.
— Сам вытряхивайся! — говорит его девчонка, а та, что у меня на коленях, говорит:
— За кого он нас принимает?
Я ее целую, она отворачивается, вырывается и кричит:
— А ну брось!
Сэм начинает лапать девчонку впереди, девчонка Теда визжит, Тед говорит:
— Подумаешь, есть из-за чего визг поднимать.
А та, что у меня на коленях, говорит:
— Да он у вас штучка!
— Симпатичный такой, — этак ехидно говорит девчонка посередине. Она у нас без пары — в нагрузку. Из себя неказистая, одно слово — пигалица.
Девчонка Сэма начинает его отчитывать.
— Мы не потаскушки какие-нибудь, понятно? — говорит она. — И я тебе не рояль. Разыгрывай свою музыку на руле машины.
— Ну и язычок у твоей подружки, прямо бритва, — говорю я своей девчонке.
— Да! Она у нас штучка, — говорит та.
А пигалица говорит:
— Хороша компания — нечего сказать!
— А ну-ка заткнись, — говорит Сэм, поворачиваясь к ней.
Вот это уж не по мне.
— Не хватай через край, Сэм, — говорю я ему.
— Он уже давно через край хватил, — говорит его девчонка и морщит нос, как будто от Сэма разит виски.
— Ну и что? — говорит Сэм.
— А то, что пораскинь мозгами! — говорит она.
— Вот жалость-то — бензин у нас кончился, — говорит Сэм.
Девушки смотрят на него разинув рот, видно, пытаются понять, правда это или нет.
— Кончился бензин? — говорю я. — Да ведь у тебя в городе четыре галлона было.
— Вот потеха! — говорит Сэм, подмигивая мне. — Она просто хлещет бензин. Ну, ни капли не осталось.
— Что это значит? — спрашивает пигалица. — Ты, видно, ждешь — мы домой пешком пойдем?
— Ничего я от вас, девчонки, не жду, — говорит Сэм и смеется.
— Он это так, шутит, — говорю я своей девчонке.
— Шучу? — говорит Сэм. — Да? А ну, дорогуши, выкатывайтесь! Нам охота спокойно выпить в мужской компании.
Девчонки начинают говорить все разом. Долговязая впереди разделывает Сэма под орех.
— Была бы у меня такая морда, как у тебя, — говорит, — я бы со всеми бульдогами в округе передралась. Смотреть тошно! Пешком домой? Да с удовольствием! — И она выскакивает из машины. Остальные девчонки — за ней. Я тоже.
— Я иду с вами, — говорю.
— Не валяй дурака, Пит, — говорит мне Сэм. — Полезай обратно.
— Пошел к черту, — говорю.
Тед забеспокоился:
— Будет тебе, Пит.
— И ты катись к черту, — говорю я ему.
Девушки собрались в кучу и о чем-то спорят. Пигалица оперлась на заднее крыло машины и слушает.
— Не компанейские вы девчонки, вот в чем беда, — говорит Тед.
— А вы небось думали — вот дешевки попались? — говорит девчонка, что сидела у меня на коленях.
— Ничего такого я не думал, — говорю я, имея в виду ее.
— Послушайте, давайте дружить, — говорит Тед.
Пигалица высовывает голову из-за машины и говорит:
— По-вашему, дружить — значит с вами спать, не иначе.
Она у нас в нагрузку — пары у нее нету.
— Это с тобой-то спать? — рявкает Сэм. Оглядел ее с головы до ног да как загогочет.
— Клопы всегда бегут от чистой постели, — говорит пигалица.
— Чего мы здесь стоим? — спрашивает долговязая. Пошли.
— В Френкстоне сядем на поезд, — говорю я.
— Не валяй дурака, Пит, — опять говорит Сэм.
— Пошел к черту, — говорю я. — Идемте, девочки!
— Ну ты и штучка! — говорит та, что сидела у меня на коленях.
Мы трогаемся через заросли, а Тед и Сэм принимаются за бутылку. Пигалица заставляет нас идти лесом. Не хочу, мол, чтобы они обогнали нас на шоссе.
Через час мы во Френкстоне. Девчонки еле ноги тащат. Фу, черт! Не хватает одного шиллинга на билеты. Я говорю:
— Девчонки, не хочется, конечно, вводить вас в расход, но у меня не хватает шиллинга. Если у вас сейчас найдется, завтра отдам.
Пигалица достает шиллинг.
— Стоит рискнуть ради такого случая, — говорит она.
Я, значит, покупаю билеты. Тут как раз и поезд, и девчонки плюхаются на сиденья.
Долговязая заводит разговор.
— Эти парни с деньгами все на один манер. Обязательно норовят вас поэксплуатировать. Это уж точно. Я про это самое в книжке читала. Ну подождите, вот мы возьмем в свои руки средства воспроизводства, — говорит она.
