Бернард Вербер - Древо возможного и другие истории
В конце концов Габриель забыл об этом случае. В последующие дни ничего особенного не происходило.
Однако, спустя месяц, вместо голубя, за которым он наблюдал, он увидел надпись: ГОЛУБЬ, и рядом, в скобках: (327 г, САМЕЦ, ПЕРЬЯ ЧЕРНО-СЕРЫЕ, ВОРКОВАНИЕ ДО-МИ БЕМОЛЬ, ЛЕГКОЕ ПРИХРАМЫВАНИЕ НА ЛЕВУЮ ЛАПКУ. СУЩЕСТВУЕТ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ОЖИВЛЯТЬ ПАРКИ).
На этот раз надпись, характеризующая птицу, парила в воздухе секунд двадцать. Габриель хотел коснуться ее рукой, но надпись ГОЛУБЬ вместе с тем, что было в скобках, тут же улетела. Только высоко в небе она снова стала птицей, за которой увязались несколько воркующих голубок.
Третий случай произошел в муниципальном бассейне, расположенном рядом с домом Габриеля. Он спокойно плыл, как вдруг увидел надпись: БАССЕЙН, и рядом, в скобках: (НАПОЛНЕН ХЛОРИРОВАННОЙ ВОДОЙ. СУЩЕСТВУЕТ ДЛЯ РАЗВЛЕЧЕНИЯ ДЕТЕЙ И ФИЗИЧЕСКИХ УПРАЖНЕНИЙ ВЗРОСЛЫХ).
Это было уже слишком. Уверенный в том, что погружается в безумие, Габриель отправился прямиком к психиатру. И там случилось самое страшное. Выйдя от врача с рецептом успокоительного, Габриель прошел в коридоре мимо большого зеркала. Вместо своего отражения он увидел надпись: ЧЕЛОВЕК (1 МЕТР 7 °CАНТИМЕТРОВ, 65 КИЛОГРАММОВ, ВНЕШНОСТЬ ЗАУРЯДНАЯ, ВИД УСТАЛЫЙ, ОЧКИ. СУЩЕСТВУЕТ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ВЫЯВЛЯТЬ ОШИБКИ СИСТЕМЫ).
Запах
Это было похоже на метеорит, и оно упало в самый центр Парижа, прямо в Люксембургский сад. В то ясное мартовское утро чудовищный удар сотряс окрестные дома, как будто поблизости взорвалась бомба.
К счастью, метеорит упал на заре, и жертв было немного: трое одиноких прохожих, в которых позже опознали торговцев наркотиками. Действительно, чем еще они занимались в Люксембургском саду в такую рань?
Скончалось также несколько человек со слабым здоровьем, которые, услышав шум, умерли от испуга.
— Странно, что этот предмет не нанес больше никакого ущерба, — сказал один выдающийся ученый. — Как будто он не упал, а был положен на Землю.
Однако теперь нужно было что-то делать с огромным, больше семидесяти метров в диаметре, камнем, лежавшим посреди самого знаменитого в мире зеленого массива. Собрались зеваки.
— Да он воняет! — воскликнул кто-то.
И это действительно было так. Метеорит распространял зловоние. Астрономы, к которым обратились за разъяснением, сообщили, что метеориты, падая, иногда проходят через межзвездные серные облака, чем, скорее всего, и объясняется этот жуткий запах. Журналисты не скупились на броские заголовки и тут же окрестили камень "космической какашкой". А публика пыталась представить себе огромного инопланетянина, которому она могла принадлежать.
Когда начинал дуть северный ветер, южные кварталы накрывало волной зловония. Как бы плотно люди ни закрывали окна и двери, все было бесполезно. Отвратительный запах проникал повсюду. Едкий, тяжелый, ужасный запах. Спасаясь от него, женщины до одури обливались духами. Мужчины надевали маски из пористого пластика или фильтры из активированного угля, почти столь же неудобные, как настоящие противогазы. Когда люди возвращались домой, их одежда источала стойкий смрад, и, прежде чем снова надеть ее, приходилось до бесконечности стирать и перестирывать ее. С каждым днем запах становился все сильнее. Была выдвинута гипотеза, что внутри метеорита находится органическая разлагающаяся масса.
Даже мухи предпочитали держаться подальше от него.
Никто не мог остаться равнодушным к этому вонючему бедствию. Стенки носа были раздражены, горло горело, язык распух. Астматики задыхались, страдавшие от насморка не решались дышать ртом, собаки выли.
Сначала метеорит стал национальной достопримечательностью, и туристы съезжались, чтобы посмотреть на него, но вскоре "космическое дерьмо" превратилось в проблему номер один города Парижа, а затем и всей Франции. Жители покинули окрестности Люксембургского сада. Никому больше и в голову не приходило бегать там по утрам. Цены на квартиры падали, вонь распространялась, и люди уезжали все дальше от центра несчастной столицы.
Служба путей сообщения попыталась при помощи подъемных кранов и лебедок сбросить ужасный предмет в Сену, по которой он мог бы уплыть к океану. И черт с ним, с загрязнением окружающей среды. "Спустим воду в унитазе!" — воскликнул мэр. Но ни одна машина не смогла сдвинуть семидесятиметровый экскремент. Тогда его попытались взорвать. Но вещество было столь плотным, что метеорит не удалось ни расколоть, ни даже поцарапать.
Приходилось терпеть присутствие этой зловонной массы.
И тут молодому инженеру Франсуа Шавиньолю пришла в голову идея: "Раз мы не можем ни сдвинуть, ни разрушить его, давайте спрячем его под слоем бетона, чтобы прекратить распространение запаха". Сказано — сделано. И как раньше-то не додумались? Мэр распорядился начать операцию, которую впоследствии назвали «глазированием». Со всей страны привезли самые мощные бетономешалки, самый прочный цемент и обмазали метеорит десятисантиметровым защитным слоем. Но он продолжал вонять. Метеорит покрыли еще одним слоем бетона толщиной в двадцать сантиметров. Вонь не прекращалась. Слой за слоем. Бетон на бетон.
Через месяц поверхность метеорита исчезла под метровой коркой бетона. Теперь он был похож на куб с закругленными углами. Но запах продолжал распространяться.
— Бетон слишком порист, — решил мэр. — Надо найти менее проницаемый материал.
Шавиньоль предложил гипс, обладающий великолепными абсорбирующими свойствами. Он будет впитывать дурной запах, как губка.
Последовал очередной провал. Гипс покрыли стекловатой: "Чередуя слой стекловаты и слой гипса, мы получим двойную изоляцию, подобную той, которую используют при строительстве домов".
Углы куба округлились сильнее, но зловоние не уменьшилось.
— Нам нужен материал, не пропускающий ни унции газа, — рычал мэр.
Лбы наморщились. Какой материал может победить подобный запах?
— Стекло! — воскликнул Шавиньоль.
Как он прежде не догадался? Стекло! Эта плотная, тяжелая, непроницаемая субстанция станет самой лучшей защитой.
Рабочие растопили силикатное стекло до получения горячей оранжевой массы, которой и покрыли поверхность метеорита.
Когда стекло остыло, метеорит стал похож на большой светлый и гладкий шар. Он был огромен и прекрасен. Запах, наконец, исчез.
Париж ликовал. Люди подбрасывали в воздух противогазы и угольные фильтры. Жители вернулись с окраин, начались народные гулянья. Вокруг шара, переливавшегося как перламутр, танцевали фарандолу. Мощные прожекторы освещали его сферическую поверхность, а парижане уже говорили о памятнике в Люксембургском саду как о восьмом чуде света, на фоне которого статуя Свободы — просто безделушка.
Мэр произнес краткую речь, в которой не без юмора заметил, что "находит совершенно естественным, что этот огромный мяч находится в городе, обладающем лучшей в мире футбольной командой". Ему оглушительно аплодировали. В раскатах смеха растворились все былые страдания. Франсуа Шавиньоль был награжден медалью, и треск фотовспышек увековечил молодого ученого рядом с гигантским гладким шаром.
А в это время в другом измерении пространства ювелир-инопланетянин Глапнавуэт принимал клиентов.
— Фантастика! — воскликнула покупательница-центаврийка. — Какой красивый искусственный жемчуг! Как вам это удалось?
Глапнавуэт хитро улыбнулся.
— Секрет.
— Вы больше не используете устриц?
— Нет. Я придумал, как выращивать более крупные и блестящие жемчужины. Устрицы обволакивают искусственное ядро перламутром, но их полировка не идеальна, а мой новый метод дает великолепные результаты.
Покупательница поднесла лупу к ближайшему из своих восьми шарообразных глаз и убедилась? что качество работы, действительно, было безукоризненным. Жемчужина, освещенная голубым светом лампы, переливалась тысячами огней. Центавриика никогда прежде не видела ничего столь прекрасного.
— Вы использовали животное или машину? — заинтересованно спросила она.
Ювелир напустил на себя таинственный вид и его волосатые уши побагровели. Он хотел сохранить в секрете свое изобретение. Но, поскольку клиентка настаивала, прошептал:
— Я использую животных. Совсем маленьких животных, умеющих делать жемчуг лучше, чем устрицы. Так вам положить ее в футляр, или хотите сразу надеть?
— Я возьму футляр.
Центавриика пришла в ужас от цены, которую заломил торговец, но ей очень хотелось получить драгоценность. Столь совершенная жемчужина, несомненно, произведет впечатление на ее центаврийских приемах. Она уже представляла, как во время ближайшего праздника поместит ее среди своих восьми грудей.
На следующий день ювелир Глапнавуэт, вооружившись щипчиками для бровей, поспешил отправить новую соринку в самый центр Люксембургского сада. Еще более крупную и пахучую, чем прежняя. Точно на то же место, что и первую. Для увеличения производительности еще по одной такой же соринке он положил на Красную площадь в Москве, в Центральный Парк в Нью-Йорке, на площадь Тяньаньмэнь в Пекине и на Пикадилли-Сиркус в Лондоне. Он обеспечил свое будущее. Если все пойдет хорошо, он будет получать с этой маленькой голубой планеты Солнечной системы от пятидесяти до ста жемчужин в год. И все это — практически даром. Достаточно всего одного вонючего шарика, купленного в магазине "Фарсы и розыгрыши". Конечно, потом приходится долго отмывать руки, чтобы исчез дурной запах, но игра стоит свеч.
