Майя Новик - «Зона свободы» (дневники мотоциклистки)
Весна, она на то и весна, что с одной стороны улицы жарко, а с другой стороны — еще сосульки висят, и поэтому, едва мотоцикл оказался за городом, как я сразу же поняла, что до Иркутска не доеду, не заработав пневмонии. Антон, по-видимому, тоже понял, что еще прохладно для долгих прогулок, и свернул на объездную дорогу.
Новенькое шоссе позволило как следует разогнать мотоцикл. Когда из карманов моей куртки стали вылетать обрывки бумаги с записанными на них номерами телефонов, визитки, фантики и старые чеки, я заглянула Антону через плечо на спидометр.
Задохнувшись от ветра, я с удивлением увидела, что наша скорость больше ста километров. Мотоцикл без труда обогнал белую «Ладу». Какие-то мгновения пожилой водитель автомобиля и я смотрели друг на друга, а потом машина осталась где-то позади, и я подумала, что сейчас умру. Остервенелый ветер выдирал ледяными когтями слезы из глаз, забивался в легкие, я чувствовала дрожь двигателя под мягким сиденьем, ощущала страх и, одновременно, — упоение…
После поездки я написала что-то восторженное. Принимая текст, Светка сочувственно вздохнула и покачала головой, где, мол, у тебя мозги-то, всё ветром выдуло?
Выдуло. Напрочь. Я поняла это через несколько дней, когда поймала себя на том, что прислушиваюсь к звукам за окном. Мне все время казалось, что там ездят мотоциклы. Я еще не знала, что этот звук будет преследовать меня и днем, и ночью на протяжении многих лет. Я отодвинула пишущую машинку, на которой отстукивала очередную «сагу» для газеты, и задумалась. А что, собственно говоря, я хочу от жизни? Мне двадцать восемь лет. За это время я успела поучиться в двух вузах, выйти замуж, развестись, сменить десять мест работы, четыре года проработать в ночном ларьке, написать не больше не меньше, как роман, побывать безработной, и, наконец, оказаться в роли ведущего журналиста самой скандальной газеты в городе.
Я только-только оправилась от безденежья, которое преследовало меня всю жизнь.
Первые месяцы после того, как попала в штат газеты, я ела. Сыр, колбасу, йогурт, как буржуй, лопала компот из ананасов. Я не ела почти восемь лет. Нет, я не объедалась, я сибаритствовала. Ну, а что дальше? Чего я хочу? Бомбить власть скандалами? Трескать промезан? Пить пиво в конце недели в буфете дворца культуры?
Тысячу лет назад я хотела купить мотоцикл. Что мешает мне сделать это сейчас?
Ничего. Редкий вариант существования, когда желания совпадают с возможностями.
Правда, я никогда ничего не водила, и понятия не имею, с какой стороны у мотоцикла находится карбюратор. И отец тут точно ничем не поможет. Никто по большому счету не поможет. Можно купить «Яву», книга по ремонту мотоцикла «Ява» стоит на полке и уже десять лет ждет, когда я её освою. В каком-то упоении от своего решения я пошла шарить по заначкам. Я ничего не откладывала специально «на черный день», но что-то все-таки должно было накопиться. Так, пятьсот и еще пятьсот — миллион, здесь двести, триста, четыреста… Итого миллион четыреста семьдесят, ну, семьдесят надо оставить, зарплата только через пять дней. Миллион четыреста… Я взяла справочник и обзвонила все водительские курсы. Я понятия не имела, сколько денег мне понадобится, чтобы сесть на мотоцикл, сколько он стоит, куда его ставить, и кто мне может помочь. Но, как говорят, главное, ввязаться в драку. А там посмотрим.
— Помнишь, я просил тебя написать объявление, чтобы ангарские мотоциклисты собирались по средам у стадиона «Ангара»? — Антон появился в редакции неожиданно.
— Так вот, мы собираемся! И нас не так уж и мало. Если хочешь, приходи, посмотришь, может, напишешь. Какой мотоцикл лучше брать? Бери «Урал «или «Днепр».
Хочешь «Яву»? Зачем, у нас никто не ездит на «Явах»! А с «Уралом» тебе помогут.
Кто? Ну, попросишь кого-нибудь…
Это была туманная перспектива…
Стоял теплый вечер, солнце стремительно падало за серый куб спортзала, растрескавшийся асфальт был изрезан черными ножницами теней. Хрусталь небес плыл высоко над головой, и дышалось легко и беззаботно. Но, увидев мотоциклы и сгрудившихся вокруг парней, я словно споткнулась. Меня охватило смущение. Что мне делать? Взять и подойти просто так? Ага, сказать: «Здравствуйте, я Алина, я никогда не видела вблизи двигатель внутреннего сгорания, но я хочу купить мотоцикл», или так: «Это я написала ту самую статью»? Ну, в самом деле, некоторым из парней не было и двадцати, а вон, вон там вообще какой-то подросток…
Я обошла собравшихся стороной и остановилась в тени тополей. Ребята что-то горячо обсуждали, переходя от мотоцикла к мотоциклу. Вдоль бордюра стояли «Ижи» и «Уралы» с колясками, «японцев» не было.
Антон подъехал черед десять минут, когда я беспокойно докуривала третью сигарету.
— А вот и Алина! — воскликнул он, увидев меня, — Парни, знакомьтесь, это тот самый человек, благодаря которому мы собрались.
— А нам Антон сказал, что вы хотите мотоцикл купить, — подскочил ко мне кто-то худой и высокий, в кожаной куртке и черной бандане. — Какой мотоцикл будете брать, не решили еще? Берите «Урал»!
— Я вообще-то хотела «Яву»… — пролепетала я, немного ошарашенная таким напором.
— «Живую» «Яву» сейчас в городе не найдете, если хотите двухтактник, берите «Иж» или «Восход». Да зачем они вам? Не байкерские это мотоциклы, из «Урала» хоть чоппер сделать можно, отстегнете коляску, будете на одиночке рассекать.
Я растерянно оглянулась. Компания на площадке собралась разная, от пятнадцати до тридцати лет, кто-то из молодых людей был одет в кожу, кто-то в яркую майку, кто-то приехал в спортивном костюме. Антон своим прифранченным видом и хромированным мотоциклом привлекал к себе внимание в первую очередь. Он и физически выделялся на общем фоне — был выше и плечистее всех. Впрочем, вскоре на площадке появился еще один человек, он пришел пешком.
— Это Радик, моя правая рука, — представил его Антон, — я доверяю ему, как себе.
У Радика была совершенно бандитская внешность — рослый, под стать Антону, но коренастый. Он был наголо выбрит, крупные, красивые, тяжеловатые черты лица несколько портила проступающая красная сетка капилляров. При этом как-то сразу чувствовалось, что в его присутствии вам ничего не угрожает. У него был высокий, прерывающийся голос.
— А, вы Алина? — весело спросил он меня, — это вы писали про этого остолопа? Ну-ну!
Да ладно, Антоха, не злись! — он засмеялся.
Все были как-то очень оживлены, словно старые друзья не видели друг друга много лет, и вот, наконец, собрались все вместе, и теперь это событие не грех и отпраздновать. Это было предпраздничное возбуждение, какое бывает, когда столы уже накрыты, а гости проголодались и ждут приглашения.
И вдруг я почувствовала, как кто-то тихонько тянет меня за рукав. Я оглянулась и окунулась в небо. Даже голова закружилась. Мир горний неожиданно строго глянул на меня прозрачными синими глазами невысокого ладного парня. Яркая футболка, бледно-голубые, почти белые, без единого пятнышка, джинсы. Короткая стрижка, русые волосы.
— У вас есть шлем? — тихо спросил он.
— Что?.. — Я еще не вернулась на землю, и смысл сказанного до меня не дошел.
— Шлем. Сейчас все поедут к Антону в сервис, вам нужен шлем, возьмите, у меня есть запасной.
Маленькой, крепкой, короткопалой рукой он подал мне черный шлем.
— Другого у меня нет, — извинился он, — это «черпак» из полиэтилена. Да вон, посмотрите, половина ребят в таких ездит.
Я не успела рассмотреть, кто в чем ездит.
— Ну что, едем? — зычно спросил Антон.
— Поехали! По коням! Айда! — раздалось в ответ.
Парни устремились к мотоциклам, на ходу застегивая куртки, мастерки, шлемы.
— Садись ко мне, — крикнул, перекрывая рев двигателей, Антон. — Со мной безопасно, ездюков везде хватает!
Но прежде, чем мотоцикл сорвался с места, я успела спросить:
— Парень, такой невысокий, глаза… как у Христа?
— Это Лёха, — откликнулся Антон. — Помнишь, я говорил тебе о парне, который тоже ездил в Улан-Удэ? Так вот, — это он.
В дамских романах, когда героиня встречается с героем, она обязательно чувствует что-то необычное, — у неё сбивается дыхание, сбоит сердце, женская интуиция или какое-то там семьдесят восьмое чувство начинает вопить — это он! Это он! Ничего подобного. И не то, чтобы я забыла полет в небеса, просто не восприняла это всерьез. Он был младше меня — ему было двадцать четыре, но дело было не в возрасте. Он был совсем зеленый, наивный, невинный, подберите любое слово для обозначения чистоты и безгрешности, и вы угадаете, каким он был. Он жил с родителями в частном доме в поселке Северный, недалеко от старого китойского моста. Он никогда не уезжал из дома. Ему говорили копать огород, и он копал. Ему говорили, что нужно строить баню или красить забор, и он строил и красил. Он никогда не делал ничего против воли родителей. Об этом не нужно было расспрашивать, это становилось ясно, когда вы просто на него смотрели. И это продолжалось до двадцати четырех лет. В этот год он купил себе черный хромированный «Урал-Соло» и косуху.
