Борис Печерский - Экспромт-фантазия. Афоризмы о музыке
* * *
Назвав свой цикл пьес «Песни без слов», Мендельсон, мне кажется, определил характер интерпретации.
* * *
Фортепианная фактура Брамса выдает самодостаточность гения, который был убежден в своей непогрешимости.
* * *
Исполняя романтиков, не следует забывать, что между чувством и чувствительностью столько же общего, сколько между тигром и кошкой.
* * *
Фантазия Шуберта fis-moll для фортепиано в 4 руки осветила и одновременно освятила звуковое пространство этого жанра на многие столетия.
* * *
Песни Шуберта — это жемчужины со дна неба.
* * *
Шуберт — великий мечтатель. Отсюда и «божественные длинноты», из которых он или не мог, или не хотел, или просто не успел выбраться.
* * *
Революционность, приписываемая Двенадцатым этюдам Шопена и Скрябина (ор. 10 и ор. 8), — явное преувеличение. По-моему, это состояние души композиторов в тот период времени. Да и сам жанр не претендует на массовость.
* * *
Начало скрипичного концерта Мендельсона лучше любых вступительных слов вводит слушателя в атмосферу дивного «Сна в летнюю ночь».
* * *
Шопен написал одну Баркаролу, Форе — тринадцать. Количество не всегда переходит в качество.
* * *
Пьеса Вебера «Вечное движение» при всей своей мелодичности обладает «порочными» наклонностями этюда. Не поддавайтесь.
* * *
Музыка Россини — это звезда на небосклоне, которая сияет в любое время суток.
* * *
Токката Шумана открыла принципиально новую страницу этого старинного жанра.
* * *
В музыке романтиков повсюду заложены мины темпо-рубатного действия. Иногда они так хорошо замаскированы, что при поверхностном туше могут и не взорваться, так как динамика и агогика связаны между собой тонкой стилистической нитью.
* * *
Неоклассицизм обречен быть вечно юным художественным направлением в музыке, ведь каждый вновь родившийся композитор рано или поздно начинает размышлять о своих истоках.
* * *
В музыке эхо может отозваться и через столетия.
* * *
Русских композиторов привлекали названия пьес с цветочным ароматом: «Подснежник» Чайковского, «Незабудка» Аренского, «Сирень» и «Маргаритки» Рахманинова и т. д. Интересная проблема для исполнителя?!
* * *
«Соловей» Алябьева почему-то вызывал настойчивое желание других композиторов творчески потрепать эту маленькую сладкоголосую птичку.
* * *
Анализ «музыкальных похождений» Орфея от Глюка до Стравинского — это и есть история оперно-балетной музыки от середины XVIII до середины XX столетий.
* * *
Сонатная триада Прокофьева (с Шестой по Восьмую) так потрясла композиторов-пианистов, что, судя по творческим результатам, они до сих пор не вполне оправились от шока.
* * *
Пианисты, недолюбившие в детстве К.Черни, обречены страдать всю оставшуюся жизнь.
* * *
Талант, помимо всего прочего, это — огромная работоспособность. Даже Моцарту, по его словам, творчество не давалось так легко, как кому-то могло показаться со стороны.
* * *
Стремление композитора быть ни на кого не похожим может сыграть с ним злую шутку, ведь аналогии с кем-нибудь или с чем-нибудь всегда возможны.
* * *
Девятнадцатый век — эпоха виртуозных октав, двадцатый — виртуозных септим. Какое счастье для пианистов, что Лист жил в девятнадцатом веке.
* * *
«Кукушка», «Курица», «Перекликание птиц» и вся прочая «птичья тематика» французских клавесинистов совершенно неожиданно «проснулась» в творчестве Мессиана. Оказалось, что 200–300 лет для истории — сущий пустяк.
* * *
Оперный сюжет впечатляет только тогда, когда музыка гениальна.
* * *
Дивертисмент — единственное развлечение, доступное опере.
* * *
Мюзикл — жанр специфический: чем больше на сцене красивых девушек, тем меньше обращаешь внимание на все остальное.
* * *
Галантный стиль никогда полностью не покидал музыку. Даже в самых смелых новациях композиторов XX столетия он то и дело напоминает о себе очаровательной улыбкой давно ушедших времен.
* * *
То обстоятельство, что Прокофьев оказался в музыкальном родстве со Скарлатти в области пианистических приемов, свидетельствует о том, что подлинное новаторство — это гениально обновленная традиция.
* * *
«Остров радости» Дебюсси — одна из первых радостей пианизма XX столетия.
* * *
Сонаты Скрябина — это целый архипелаг радости и огня.
* * *
Малер велик не только сам по себе, но и как носитель замечательного вируса (малЕрия), заразившего многих композиторов XX века.
* * *
Дебюсси приписывают мысль о том, что «Вагнер — это закат солнца, который многие приняли за свет утренней зари». Красиво, но хочется добавить, что и зори бывают разные, и закат солнца зависит от погоды.
* * *
Когда речь идет об истории музыки, живущие ны не композиторы не должны забывать, что музыка начиналась с чистых интервалов. Еще Пифагор в VI веке до н. э. изобрел систему вычисления ступеней звукоряда, исходящую из последовательного построения ряда чистых квинт.
* * *
Импрессионизм проник во все поры музыки XX столетия часто помимо воли самих композиторов.
* * *
Марш Прокофьева из оперы «Любовь к трем апельсинам» — минутный шедевр, который бросает тень гениальности на всю оперу.
* * *
«Наваждение» Прокофьева — это «солнечный зайчик», который, промелькнув, успел озарить многие перспективы фортепианной музыки XX века.
* * *
Совершенно не понимаю музыкантов, которые обрушивают свой «праведный гнев» на так называемую салонную музыку. Есть много прекрасных сочинений, которые лучше всего звучат в камерном зале: «Полька» и «Муки любви» Рахманинова, «Искорки» Мошковского, скрипичные пьесы Крейслера и т. д. Великого Горовица обвиняли в салонности…, а надо было восхищаться!
* * *
В искусстве точка зрения определяет все. Как-то Доницетти спросили: «Неужели Россини написал «Севильского цирюльника» всего за 20 дней?» Ответ последовал молниеносно: «Вполне возможно, Россини писал медленно».
* * *
«Кольцо Нибелунгов» Вагнера до сих пор остается самым дорогим, объемным и тяжелым «Кольцом» в мире.
* * *
Только в музыке Дебюсси «Звуки и ароматы реют в вечернем воздухе», «Ворота Альгамбры» озарены «Лунным светом», а «Дельфийские танцовщицы» вместе с «Менестрелями» исполняют «Прерванную серенаду» на фоне «Холмов Анакапри» и т. д.
* * *
Восточная фантазия «Исламей» эдаким пианистическим Эверестом возвышается среди всех остальных фортепианных сочинений Балакирева.
* * *
Финалом Седьмой сонаты Прокофьев доказал, что в некоторых образно-технических проявлениях достижения в пианизме могут приближаться к спортивным достижениям.
* * *
Остинато, сложная метро-ритмика, кластеры, удары кулаком и локтями, игра в квадрате, щипком по струнам фортепиано, на «подготовленном» рояле и т. д. — все эти новации не только расширили технический арсенал пианизма, но и оказали огромное влияние на характер фортепианного творчества и исполнительства XX–XXI столетий.
* * *
«Подготовленное» фортепиано появилось в инструментарии XX века, когда некоторым композиторам для исполнения их опусов современный рояль показался недостаточно «подготовленным».
* * *
Наиболее точное определение формы финала Второй фортепианной сонаты Шостаковича — «гениальный поток сознания».
* * *
При всем уважении к Хиндемиту следует признать: его цикл «Ludus Tonalis» — это полифония не с того света, что «Хорошо темперированный клавир» Баха, или «Прелюдии и фуги» Шостаковича.
* * *
Шёнбергу и его последователям удалось доказать, что новое — это не всегда хорошо забытое старое.
* * *
Стихия воды и огня не только привлекала композиторов различных художественных направлений и стилей (Лист, Вагнер, Дебюсси, Равель, де Фалья и др.), но и вдохновляла их на создание образов, выходящих далеко за рамки банальной звукописи.
* * *
В музыке даже всевозможная нечисть звучит весьма и весьма привлекательно: «Вальпургиева ночь», «Пляска смерти», «Дьявольские трели», "Скарбо», «Мефисто-вальс» и т. д.
* * *
Своим остроумным «Карнавалом животных» Сен-Санс закрыл чрезвычайно популярную среди композиторов XIX века карнавальную тему.
* * *
Печаль, навеянная «Грустным вальсом» Сибелиуса, не рассеивается уже более ста лет.
* * *
Рондо Бетховена «Ярость по поводу утерянного гроша» — бесценная пьеса по ничтожному поводу. Часто бывает наоборот. Замечательный пример для еще живых композиторов.
* * *
Музыкальный критик — это не судья и не присяжный заседатель; это ценитель искусства, имеющий право на создание собственного критического произведения по мотивам того, что он увидел и услышал, высказывая свои идеи, но при этом не искажая и не унижая автора оригинала.
