Андрей Дьяков - Тени Пост-Петербурга
На этот раз ему снился отец. Высокий, стройный и всегда чисто выбритый. Даже возвращаясь с ночной смены, отец первым делом брал огрызок зеркала, бритву и уходил к рукомойникам. Таким его Глеб и запомнил. Когда отец с матерью уходили с обозом на Сенную, мальчик и представить себе не мог, что видит родителей в последний раз. В тот памятный день на Московскую не вернулся никто. Лишь спустя несколько дней до станции докатилась страшная весть о набеге головорезов империи Веган на торговые ряды Сенной. В одночасье мальчик лишился единственных близких ему людей, а в памяти его еще часто всплывало искаженное ужасом лицо старика Палыча — единственного, кто добрался до Московской спустя несколько дней и рассказал о страшной резне, учиненной веганцами.
Резкий металлический звук вырвал Глеба из мира грез. Отшельник, сноровисто орудуя десантным ножом, вскрыл одну за другой две банки тушенки, вывалив содержимое в чугунок с дымящейся кашей. Тщательно перемешал нехитрое блюдо все тем же огромным ножом, кинул внутрь две алюминиевых ложки, пододвигая чугунок к мальчику:
— Жуй… Гречневую кашу, поди, не пробовал? До Катастрофы этим добром все магазины завалены были.
Мальчик с опаской покосился на сталкера. Отшельник подхватил одну из ложек, зачерпнул варева и невозмутимо принялся жевать. Дразнящий запах нехитрой, но добротной пищи, заставил Глеба незамедлительно присоединиться к трапезе. Ему доводилось и раньше пробовать кашу из зерновых, однако, то зерно, которое «огрызки» привозили в обмен на дрова, ни в какое сравнение не шли с этой чудесной субстанцией.
Затем настала очередь загадочных «пер-си-ков». Вот тут Глеб понял, что пища может не только утолять голод, но и приносить неописуемое наслаждение. Жмурясь от удовольствия, мальчик схарчил содержимое банки в один присест, понимая, что все треволнения прошедшего дня стоили того, чтобы испытать это непередаваемое ощущение.
— Спасибо… — выдавил из себя Глеб, преодолевая робость.
— Приберись тут… И ничего не трогай. — Сталкер подхватил автомат. — Мне надо уйти ненадолго.
Разомлевший от сытости Глеб осекся было, но слова уже вырвались наружу:
— Вам уже лучше?
Отшельник остановился в проходе и как-то зло посмотрел на мальчика.
— Не задавай лишних вопросов, пацан. Просто вколи ту дрянь, когда меня снова накроет. Считай это своей главной обязанностью, от которой зависит твоя никчемная жизнь.
Сталкер скрылся за стеной. Хлопнула створка люка. Мальчик остался наедине со своими вопросами и переживаниями.
* * *Следующие сутки прошли как-то незаметно. Глеб бродил по «апартаментам» Отшельника, с интересом разглядывая диковинные механизмы, нагромождения труб и стеллажи, забитые оружием на любой вкус и калибр. Тут и там взгляд утыкался в таблички с загадочными надписями: «РЕЦИРКУЛЯЦИОННАЯ СИСТЕМА», «ГЕНЕРАТОРНАЯ», «ВЕНТИЛЬ ОТОПИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМЫ». Когда в животе начинало урчать, мальчик с энтузиазмом изучал содержимое продуктового склада, неизменно заканчивая трапезу очередной порцией божественных «пер-си-ков».
Нашел он и главный выход из этого «сезама» — череда ступенек, уводящих вверх, упиралась в массивную гермодверь. Судя по ржавому рычагу запорного механизма, этим выходом сталкер не пользовался. Зато в дальнем конце склада, сразу за бочками с горючкой, Глеб обнаружил дверь поменьше. За мутным стеклом зарешеченного оконца стоял абсолютный мрак. Рядом с дверью, на полу, валялась металлическая табличка с текстом, выведенным аккуратными трафаретными буквами. Водя пальцами по облупившейся краске, мальчик прочитал — «УБЕЖИЩЕ №…». Номер было не разобрать. Ниже значилось: «Отв. Сазонов В.П. Ключи находятся у дежурного врача больницы № 20. Тел. 371…» Дальше снова неразборчиво.
Изучив табличку, мальчик призадумался. Вот почему Отшельник не живет на станции. В этом бомбоубежище гораздо комфортнее, чем в тесной палатке. А за дверью, судя по всему, переход, соединяющий убежище с подвалом больницы… Ну да, а иначе как больных сюда перетаскивать?
Мальчик снова заглянул в окошко и поежился. Мрак за дверью был какой-то нереальный. Абсолютный. «А в больнице, скорей всего, медикаменты остались!» — пронеслась внезапная мысль. Глеб представил, как возвращается на Московскую с тюком таблеток и бинтов. «Вот уж наши обрадуются! А дядя Никонор, может, смягчится, да и заберет меня обратно!»
Идея настолько понравилась пареньку, что он в возбуждении заметался по бункеру, собирая необходимое. Нацепив кое-как маску противогаза, Глеб вытащил пробку из фильтрующе-поглощающей коробки, схватил с верстака увесистый фонарь и решительно потянул тяжелую дверь. Заботливо смазанные петли не скрипнули. Значит, сталкер действительно пользуется этим выходом. Замерев в проеме, мальчик прислушался. Кроме собственного сопения из-под маски противогаза ничего не было слышно. «Опасаться нечего» — успокоил себя Глеб, включая фонарь. Тот моргнул пару раз и осветил коридор тусклым лучиком. «Ничего, сойдет! Я мигом. Туда и обратно…».
Вот только переступить границу света и тьмы никак не получалось. Ноги предательски дрожали, не желая подчиняться. «Я смогу… Подумаешь, всего и делов-то! Дойду до конца коридора и погляжу, что там дальше…» Преодолев сомнения, Глеб двинулся вперед. Бледный луч еле рассеивал мрак в пределах пары метров. Мальчик почти физически ощутил сопротивление темного «ничто» клочку света в его руке. Еле переставляя ноги, Глеб то и дело оглядывался назад, на удаляющийся яркий контур двери. А коридор все дальше уводил его во тьму. По телу пополз липкий страх. Родившись где-то в кончиках пальцев ног, он волной колкого озноба прокатился по всему телу, угнездившись где-то в районе затылка.
Впереди отчетливо раздался шорох. На лбу Глеба появилась испарина. Словно завороженный, он медленно пошел вперед, пытаясь рассмотреть источник шума. Повернуть назад и без оглядки побежать к спасительному свету бункера не позволял парализующий ужас. Мальчик не в силах был повернуться спиной к неведомому. Ему хотелось одного — как можно быстрее увидеть, что впереди. Убедиться, что это сквозняк катает листья по полу, или крыса шарится в поисках пищи. Другого там просто не может быть! НЕ МОЖЕТ!
Из мрака показались очертания поворота. Мальчик посветил за угол. Опять коридор, уводящий в никуда. И пустые дверные проемы по бокам. Последний раз взглянув на далекую дверь убежища, Глеб исчез за поворотом. Судя по всему, здесь уже начинались подвальные помещения больницы. Низкие бетонные потолки, кучи битого стекла на полу и ржавые остовы коек, разбросанные тут и там… Где-то должна быть лестница наверх, на первый этаж… Обследовав пару закутков, Глеб встал на пороге большого помещения, дальняя стена которого терялась во мраке.
Снова что-то шваркнуло… Теперь уже гораздо ближе. Мальчик начал судорожно рыскать фонарем по сторонам, пытаясь уловить движение. Круг бледного света на мгновение выхватил из темноты неясную высокую фигуру и ушел в сторону. Мальчик краем глаза успел ухватить эту картинку и тотчас навел фонарик на дальний угол подвального помещения. Неровный тусклый свет искажал очертания предметов, отбрасывая на стены нереальные причудливые тени. Глебу никак не удавалось рассмотреть эту размытую фигуру впереди… Как будто кто-то, с головой завернувшись в бесформенное тряпье, стоит в углу, словно наказанный. Уродливый горб на спине… Мальчик сделал шаг вперед. Еще один… На мгновенье ему показалось, что фигура шевельнулась. Или это фонарь пляшет в дрожащей руке…
Еще шаг… Фигура впереди приобретала все более четкие очертания. Еще немного, убеждал себя Глеб, и плод разбушевавшегося воображения истает, уступив место банальной груде хлама, коим забит весь подвал. Ну да… А что еще это может быть! Затем фонарик погас. Это случилось так внезапно, что мальчик застыл на месте, боясь вздохнуть. И в этой абсолютной тишине прямо впереди что-то прошелестело… Перед мысленным взором мальчика пронеслась ужасающая картина, в которой массивная фигура впереди медленно распрямляет плечи, оборачивается и, скидывая на пол полуистлевшие хламиды, тянет вперед узловатые длинные руки с острыми как бритва когтями…
Мальчик захрипел от ужаса и подался назад. В абсолютном мраке ему показалось, что прямо перед его лицом что-то резко рассекло воздух. Глеб упал на спину и, перебирая ногами по пыльному полу, стал судорожно отползать.
Необъятное пространство подвала наполнилось оглушительным протяжным завыванием. Волосы на голове мальчика встали дыбом. Ужас ледяной волной затопил сознание. Не отдавая себе отчета, даже не понимая, что это он сам воет от страха, Глеб ринулся прочь, слепо натыкаясь во мраке на бесконечные стены подземелья. Осознав, что без света не отыщет дорогу назад, он в отчаянии заметался и, споткнувшись обо что-то, рухнул в кучу разломанной мебели. Ушибленный бок саднило, дыхание сбилось. На мгновение Глебу даже показалось, что противогаз сломался — так тяжело было вдыхать отдающий резиной воздух.
