Алиса Ганиева - Салам тебе, Далгат! (сборник)
– А как узнали?
– Как узнали… Друг другу звонят: салам – салам. Один говорит: у нас тут в Буйнакске Надыр зикр читает, а другой говорит: нет, у нас он, в Дербенте… Клянусь! – говорил Арип. – А про имя Аллаха на помидорах знаешь?
– Нет.
Арип достал свой распашной мобильный и, чем-то щелкнув, показал Далгату экран, на котором крупным планом изображался помидор без кожуры. Белые прожилки на помидоре изгибались в некое подобие арабской вязи.
– Видишь? – сказал Арип, торжествуя. – Здесь написано «Аллах». Этот помидор у праведных людей вырос.
– Фотошоп, – бросил Далгат.
– Какой фотошоп! – взвился Арип, вынырнув из спокойствия. – Я тебе говорю, настоящие помидоры, ле! А про человека, который молитвы слышал, знаешь?
Далгат махнул рукой.
– Нет, слушай, мы знаем, что все – и животные, и растения – каждый день воздают хвалу Всевышнему, и этот человек, моего друга земляк он, стал слышать, как животные и растения говорят «Лаиллаhаиллалаh» [16] . Он спать не мог, же есть, и поехал к Саиду Апанди в Чиркей, и тот ему сказал, что это великий дар. Но он попросил Апанди снять этот дар… Много доказательств есть. Тот американец-космонавт, который в космосе был, он азан слышал. Все это знают!
– Арип, дураки говорят, а ты веришь…
– Ты Камиля знаешь с Изберга?
– Знаю, и что?
– Вот он дурак. Из-за таких, как он, ислам не любят. Он за джихад говорит, только всё неправильно. Фетвы [17] мне по аське присылал. Я ему говорю: ле, Камиль, вставай на верный путь, ты что? Не послушал он никого, в лес ушел. Все грехи, говорит, сауны, взятки, туда-сюда, от России, надо шариат сделать и неверных убивать.
– Ты тоже так думаешь? – спросил Далгат.
– Про шариат они правильно говорят, но с Россией надо быть, харам [18] от нашей верхушки идет. Верхушку надо поменять. Одну нацию поставят, же есть, и начинают воровать от души. А если голову отрубать за каждую взятку, не брали бы.
– Вот ты их поучи сначала морали, – сказал Далгат, – или они лучше меня, раз намаз делают и в хадж за товаром ездят?
– По ним не суди! Если какие-то мануфики намаз делают, потом грабят, это не значит, что ты не должен намаз делать. К шейху сходи, он тебе все объяснит.
– А Камиля что к шейху не послал?
– Камиль уже всё, пропал он. Ничего не читал по исламу, ничего не знал, только всех кяфирами обзывал. У них в семье копейки тоже не было, они за сестру в вуз на лапу всем тухумом [19] собирали. Вот он стал вахов слушать. А вахи – они же не истинные моджахеды, у них ислам неправильный. За то, что невинных людей убиваешь, в рай не попадешь. Вот таких, как Камиль, молодых, на смерть ведут. Это Америка им деньги дает, чтобы они наших пацанов убивали и против России войну делали! Они шейхов отрицают, мавлиды, святые места, устазов [20] … Только чужими руками убивать хотят!
– Войска бы только не пришли сюда, – сказал Далгат.
– Вай, не говори! Еще хуже будет! – воскликнул Арип. – Отвечаю, каша будет здесь! КТО [21] знаешь, как у нас проходит? Раз Осман звонит мне, типа приезжай на Батырая, такой базар здесь. А пробки же есть же, я ехать не успеваю, кричу ему, типа, че тама, че тама. Осман говорит, здесь в квартире, говорит, операция была, никого не разогнали, трупы при всех вынесли, машины стоят, кругом хай-хуй, людей полно. Тела боевиков на улице лежат. Один вах еще жив был, сразу его автоматом сделали, спецназ трупы добил, потом начал народ разгонять. По машинам бьют, на людей наезжают. У Османа друга вмятина осталась на капоте. Че за беспредел, скажи? Одного хотя бы ваха оставили бы, им что, информация не нужна, что ли? Народ че заранее не убрали оттудова? Хампец нам будет, если этому спецназу волю дать, отвечаю.
– И наши менты не лучше, – начал Далгат.
– Наш сосед же есть, Джамалудин, девяносто лет ему, в больнице операцию ему сделали, и внук у него, короче, Муса, грамотный пацан. Всегда нашей матушке сумки таскал с базара. И это, раз приходят к нему в масках. Обыск, туда-сюда. Почему, зачем – молчат, ордер не показывают. Уехали и Мусу с собой забрали. После этого паспорта пропали, деньги пропали, у старика тоже. И это, не отпускают Мусу ни в какую. Его отец в ментуру пришел, там ему начальник ОВД говорит, мол, клянусь Аллахом, сына вашего не тронут, уходите. Врал он. Они Мусу все ночи подряд избивали, душили, током били, зубы рвали, заставляли признания делать, что он вах. Адвоката к нему не пускали. Потом из спецназа трое взяли, увезли его на трассу, там избивали тоже, оскорбляли, туда-сюда. Отец его потом узнать не мог. Две недели пацан раненый в камере лежал у этих хайванов. Далгат, ты скажи, их как после этого оставлять?
Далгат сидел подавленный и молчал.
Тетя Наида внесла пышный аварский хинкал, куски сушеного мяса, творог с чесноком, аджику и черный урбеч из льняных семян. Села в кресло, обтянутое цветастым покрывалом, подобрала валяющийся в кресле пульт.
– Что, Арип, – сказала тетя Наида, – телевизор можно включить?
– Включай, что спрашиваешь, – отвечал Арип, прошептав обычное перед едой «бисмиля».
Далгат понял, что голоден, и принялся быстро обмакивать куски теста в соус.
Пощелкав стертыми кнопками, тетя Наида попала на какой-то дагестанский клип. Восходящая звезда даргинской эстрады крутила бедрами и пела про красивые улицы Махачкалы, по которым ходит ее любимый.
– Нах босе ! [22] – бросил Арип, вгрызаясь в кусок мяса.
Певица убралась, и на экране показался мэр и мятые лица чиновников. Кого-то отчитывали за очередной сбой подачи электроэнергии и воды, кого-то за горящие мусорные баки. Мэр был грозен, чиновники трусили.
– У вас есть вода, Далгат? – спросила тетя Наида.
– Не знаю, домой не забегал еще.
– У нас месяц не было, потом только горячая пошла, нам Сохраб от себя канистры возил.
– А дядя Халилбек скоро придет? – спросил Далгат. – Мне нужно ему одну папку передать.
– Ты лучше ему сам передай, – сказала тетя Наида, – он сейчас в республиканской библиотеке должен быть, там какую-то книжку презентуют, я слышала.
Со двора послышалась громкая музыка.
– Хажи! – закричала тетя Наида.
– Я [23] ! – раздался голос Хаджика.
– Кушать иди!
В комнату вошел веселый Хаджик и запрыгал на месте, боксируя воздух.
– Че тухлые такие? – прыгал Хаджик.
– Идем, пять сек побазарим, – сказал Арип, вытирая заросший подбородок и выходя из комнаты вместе с дурачащимся братом.
– Иди там быстро поешь, Хажи, потом Далгата отвезешь, – крикнула им вслед тетя Наида и спросила Далгата с улыбкой: – Ты Магомеда сына свадьбу видел?
– Нет, – ответил Далгат сонным голосом.
– Я тебе сейчас чуть-чуть покажу, – сказала тетя Наида, всовывая очутившуюся в руках кассету в видеомагнитофон.
На экране заплясали какие-то знакомые фигуры. Взрослые и молодые. Тетя Наида нажала на стоп-кадр и обернулась к Далгату.
– Что? – спросил Далгат.
– Это Мадина, твоего дяди Абдулы дочка, на медицинском учится. Нравится?
На экране, подняв руки кверху, застыла девушка, гладко причесанная, в открытом вечернем платье.
– Оставьте, да, тетя Наида, – занервничал Далгат, – не нравится.
– Что не нравится? Посмотри, какая красивая, и дома все умеет…
Далгат встал с дивана и направился к выходу.
– Подумай, – слышалось за спиной, – свой дом строят, скоро достроят, участок в горах есть.
В прихожей Хаджик уже надевал начищенные лакские туфли.
– Трубку посеял. Когда дрались, наверное, – сказал Далгат.
– Не паникуй, я сегодня разберусь с ними, – ответил Хаджик, – я их опрокину.
– Нух битаги [24] , Далгат, сегодня свадьба у Залбега, может, там увидимся, – сказала тетя Наида.
Арип на прощанье крепко пожал руку и сказал:
– Вещи делай, вещи! Подумай о Всевышнем. Вот держи Фарз айн.
Арип протянул Далгату тонкую книжечку с описанием молитвенной техники.
Далгат сунул ее в папку, пообещал почитать и пошел за Хаджиком.
Стало ветрено. Далгат смотрел, как за стеклом автомобиля летают по грязному городу картонки и целлофановые пакеты. Девушки, разодетые как продажные женщины, придерживали юбки и волосы. Хаджик смотрел на них и хохотал:
– На них, на них смотри!
Несколько раз он вылезал из машины, чтобы поздороваться со знакомым джамаатом, толпящимся на тротуаре или выписывающим круги на авто.
– Четкая тачка, правда? – хвастался Хаджик. – Я на ней за десять минут кого хочешь подцеплю. А ночью вообще атас, я с пацанами вовсю дрифтую. На скоростях по всем улицам.
– А что, светофоры не работают? – спросил Далгат.
– Оставь, да, какие светофоры, сейчас даже ментов на улицах нет.
– А где они?
– По домам сидят, снайперов боятся. Делай, что хочешь. Правда, у нас же, это, бытовухи-криминала особо нету.
– Работаешь где-то? – спросил Далгат, следя, как дергается в такт движению болтающаяся у зеркальца арабская молитва.
– Сейчас нигде, пахан обещал в прокуратуру устроить, там у него друг есть… Знаешь сколько стоит в ДПС попасть, рядовым? – неожиданно спросил Хаджик.
![Григорий Аросев - Шестнадцать карт [Роман шестнадцати авторов]](/uploads/posts/books/121832/121832.jpg)
