Валентин Черных - Взрыв Секс-бомбы
Каждые два года он шил себе новые костюмы и постоянно покупал новые модные пиджаки и ботинки. Ношеная одежда не пропадала — он отдавал ее своему младшему брату, который вынужден был из-за этого держать форму старшего брата. Если старший полнел, то полнел и младший, если худел старший, младший срочно садился на диету.
— Я подожду сюрприза, — сказала учительница и пошла к выходу.
Сценариста наказывали. Он ждал этой субботы. Учительница жила в соседнем доме, поэтому два дня — субботу и воскресенье — она не выходила из его квартиры, чтобы не встретиться с родителями. То, что учительница, как рабыня в романе, была заперта на двое суток и могла принадлежать ему всегда и везде — в ванной, на кухне, в спальне, в кабинете, — его особенно возбуждало. Он начинал ждать прихода учительницы с середины недели. И вот сейчас был наказан.
Сценарист выглянул в окно. Учительница медленно уходила. У нее была замечательная фигура. Мог бы и пообещать жениться и любить всю жизнь, лишь бы осталась. Конечно, у Сценариста были запасные варианты. Но в субботу во вторую половину дня его знакомые женщины уже были на дачах. Молодые одинокие женщины не любят проводить субботы в своих квартирах, а если кто-то из них и остался в городе, то уже не в одиночестве, и вряд ли будут подходить к телефону.
Можно, конечно, сесть к компьютеру. В бригаде сценаристов он работал над стосерийной мыльной оперой и писал по серии в неделю. Кроме него, в бригаде были еще два сценариста. Свою серию он написал и отдал продюсеру и следующую собирался начать писать в понедельник. И тут зазвонил телефон. Он сразу узнал ее. Секс-символ целого десятилетия, она и сейчас была соблазнительно привлекательна.
— Есть замечательная идея, — сказала Секс-символ.
— Изложишь по телефону или необходима встреча? — спросил Сценарист.
— Лучше встретиться. Как смотришь на ресторан Дома актера?
— Замечательно смотрю, — ответил он.
Теперь, когда он оказался без женщины, он мог позволить себе все. Просто пошататься по городу или поехать к кому-нибудь из знакомых на дачу. Теперь, когда почти у всех были мобильные телефоны, без проблем можно было связаться и предупредить о своем приезде или поехать к друзьям, их было у Сценариста немного, но они были. Или позвонить малознакомым, но богатым и сказать:
— Я проезжаю мимо вас.
К счастью, на мобильных телефонах еще не установлены системы оповещения о нахождении человека в определенном месте.
Дом актера подходил меньше, чем Дом кино, но из обоих Домов при целенаправленном поиске можно увести начинающую актриску или девочку, специализирующуюся на известных актерах, и с которых они не берут денег, едут туда, куда везут, чтобы потом рассказывать подругам об интересном приключении. Девочки, конечно, его не знают, потому что в лицо сценаристов мало кто узнает, но всегда найдется актер со знакомым для всех лицом, который представит его девочкам и расскажет, какой он знаменитый.
— Можем встретиться через час, — предложила Актриса.
Москва была переполнена автотранспортом. Сценарист сразу же, как только поступило предложение актрисы, решил, что поедет на метро.
— Через полтора часа, — сказал Сценарист. Он не любил торопиться.
— Сейчас пятнадцать двадцать.
Секс-символ точна, как офицер флота, подумал Сценарист и вспомнил, что когда-то она играла медсестру морской пехоты и носила тельняшку. Почему-то в тельняшке ее большая грудь особенно запомнилась сразу многим мужчинам.
Сценарист не любил актрис. Это может показаться странным: как можно не любить актрис? Актриса — почти всегда красивая женщина, если не с идеальной, но обязательно с хорошей фигурой. И к тому же, доступность актрис не миф, а реальность, потому что при любой продаже товар надо демонстрировать и даже давать попробовать на вкус. Кино всегда жило законами рынка, а на рынке, если тебе давали попробовать творог или мед, стеснительные покупали сразу после пробы, скупердяи, перепробовав все по всему рынку, возвращались обычно к первому продавцу, у которого пробовали, потому что запоминаются только первая и последняя пробы. Но сценаристы редко заводили романы с актрисами, потому что были отделены от них производством. Сценарист отдавал сценарий режиссеру и продюсеру и практически отстранялся от дальнейшей работы. Некоторые смотрели пробы актеров, отснятый рабочий материал, приезжали на места съемок. Он никогда на съемки не ездил и делал исключение только для съемок на юге. Но, приехав в киноэкспедицию, он шел на пляж и заводил курортные романы с отдыхающими учительницами, бухгалтерами, технологами, медсестрами. Он их понимал и ценил, и они его понимали и ценили. И вроде бы из кино, и вроде бы знаменитый, а простой и доступный, как мужики у них на фабриках, заводах, в автопарках.
Актрисы требовали внимания, похвал, комплиментов и еще — чтобы выслушивали их мнения о других актрисах, режиссерах, фильмах, книгах, вернее, о книге, которую актриса прочитала. И если роман или фильм нравились всем, актрисам обязательно не нравились, потому что актриса должна была выделиться не только глазами, грудью, попкой, но и особым мнением, не похожим на мнения других.
Секс-символ отличалась от актрис своего поколения и тем, что, три раза побывав замужем, всегда уходила первой, и каждое ее следующее замужество было более продуманным и более выгодным, чем предыдущее, и она первой из актрис своего поколения стала покупать недвижимость и антиквариат. Именно она, а не другие с такими же объемами груди, талии и бедер, стала Секс-символом десятилетия. А это значило, что она лучше считала, оказалась более раскованной. Когда другие запахивали на съемках халат, она распахивала его, одной из первых снялась в русском варианте «Плейбоя». Другие прикидывали, раздумывали, а она уже красовалась на обложке журнала девушкой месяца, а потом и года.
Сценарист надел легкие брюки, яркую рубашку навыпуск, сандалеты на босу ногу, нацепил на ремень сумку-кошелек, в котором были деньги, ключи от квартиры, билет Союза журналистов (к этой пластиковой карточке с особым почтением относились милиционеры), газовый баллончик. Под рубашкой кошелек не просматривался.
Он ехал в метро, рассматривая молодых женщин, которые демонстрировали уже летний загар. В ресторане Дома актера было прохладно. Полупрозрачная блузка выгодно подчеркивала контуры известной всей России груди Актрисы. Она выглядела лет на тридцать, в пятьдесят будет выглядеть на сорок, и, если в шестьдесят выйдет очередной раз замуж, никто не удивится.
Сценарист заказал для начала холодного пива с мидиями.
— Ты сейчас мыльную оперу ваяешь? — спросила Актриса. — Когда закончите?
— Чего ты хочешь? — спросил Сценарист. Он не любил, когда расспрашивали о его делах, считая это вторжением в личную жизнь.
— Хочу, чтобы ты написал сценарий под меня.
— Про тебя — актрису, режиссера, продюсера?
— При чем здесь режиссура и продюсирование? Я — Актриса.
— Ходят слухи, что ты хочешь то ли ставить фильм, то ли заняться продюсерством.
— А разве как актриса я уже никуда не гожусь?
— Годишься куда угодно. Может быть, только пора менять амплуа.
— Объясни.
— Ты уже отыграла соблазнительных дурочек, пора играть умных, хитрых, расчетливых, какая ты на самом деле.
— Я потому и решила к тебе обратиться. Это понимаешь? То, что ты не дурак, признается всеми.
— Давай по делу. Есть заказчик?
— Заказчик я.
— А кто будет платить?
— Это не твоя проблема.
Сценарист сразу расслабился. Если Секс-символ займется этой проблемой, проблема будет решена.
— Чего ты хочешь? — спросил Сценарист.
— Ты почти угадал. Я хочу роль умной, хищной, расчетливой и сексапильной.
— Она кто — городская, сельская, иностранка, российского разлива?
— Ты писатель и сценарист, тебе и решать.
— Я давно тебя знаю. Ты все уже решила.
— Не все. Я еще не знаю, кто я. Дочь, которая внезапно получила наследство?
— Или?
— Или молодая вдова.
— Молодая вдова, — решил Сценарист.
— Почему?
— Про дочь надо рассказывать долго. Кто такая. Почему не замужем.
— А если дочь замужем?
— Но героине нужен роман. А наш зритель не любит, когда замужняя женщина заводит роман на стороне. А вдова и есть вдова. Поплачет, погорюет, но жизнь-то все равно надо устраивать. У вдовы любой роман оправдан.
— Героиню положено жалеть. Предположим, моего старого супруга убивают, и я, такая сексапильная торпеда, принимаю его дела. Да передо мной никто не устоит.
В соображениях Секс-символа был резон.
— Чтобы пожалели, надо быть скромной дурнушкой. Бухгалтершей или учительницей.
— Запросто. Я прошлой осенью в деревне надела ватничек, кирзачи, так меня все принимали за местную. За сельскую молодуху. Такую сразу хочется ущипнуть за задницу.
