Андрей Мухлынин - Сезон колдуна
Я насторожился.
— Записной книжке? Продолжай.
— Она лежала на барной стойке. Ещё там были имена и телефоны.
— Хм… И её уже забрали?
— Не думаю. Я уронила книжку за стойку… Может, она все ещё там.
Паршиво. Вряд ли эти стражи закона пропустят на место преступления незнакомого заспанного типа в подранной куртке.
— Я пойду, — тихо сказала Рита. — Меня подвезут…
— Угу, — как выяснилось, мне надо было разузнать тут ещё пару вещей, так что я её не задерживал.
— Как ты думаешь, за что его?
— Наверное за лишние разговоры. Молчаливый бармен — живой бармен, — я наклонился к девушке и зловеще добавил: — К остальному персоналу это тоже относится.
Рита нахмурилась и ушла. Подождав, пока она свернёт за угол, я приступил к действиям. Мне просто не хотелось объяснять потом милиции, что я не знаю, почему убитый просил позвонить именно мне.
Я надел на палец тонкое серебряное кольцо, завалявшееся в кармане ещё со вчера (тогда я был больше занят предотвращением прогулки одержимого хомяка по городу, — в этом случае мне бы вообще не заплатили), и постарался привести мысли в порядок. Если хотите останавливать время, лучше быть сосредоточенным, — этот процесс относится к тем, которые невероятно сложно контролировать. Если, конечно, у вас нет соответствующих способностей. У меня они были, но также были и веские причины ими не пользоваться.
Всё, что могло дать кольцо — от силы десять секунд фору. По моим подсчётам этого хватало, чтобы пробраться в «Blue Devils». Я не торопясь пошёл в сторону бара, вроде как собравшись уходить, и, оказавшись достаточно близко, высвободил энергию кольца.
Мир тут же преобразился: дороги, тротуары и крыши домов почти полностью покрылись ковром из неестественно ярко-оранжевых листьев, также в изобилии появившихся и на деревьях. Небо потеряло белесый оттенок, обычно усиливающийся к концу осени, став лазурным. Добро пожаловать во Вневремя — остановленное мгновение.
Не тратя попусту отмерянные секунды, я бросился к дверям и влетел в бар, громко хлопнув дверью. Хорошо, что никто из людей не слышал производимого мной грохота. Только ворон, устроившийся под потолком на лопасти вентилятора, посмотрел на меня, наклонив голову, и недовольно каркнул.
— Подумаешь, — буркнул я, ступая по листьям, усеивающим пол даже в помещении. Не сводя с меня взгляда, ворон каркнул ещё раз. Как ни крути, эти птицы — единственные живые существа здесь. Пару раз, правда, я видел кошачьи силуэты, но сомневаюсь, чтобы кошки забредали сюда осознанно. А вот вороны во Вневремени чувствуют себя хозяевами.
С лёгким шелестом меня выбросило в реальность. Стараясь больше не шуметь и не касаться ничего лишний раз, я заглянул под один из столов. Сигил был сломан. Причём не просто сломан, — попробуй кто-нибудь перечеркнуть или стереть его, как весь бар погрузился бы в двухчасовой сон. Он был деактивирован. Кем-то, кто знал про защитную систему. Тем, кто пришёл убивать. Блин, даже окончательно свихнувшийся маньяк с бензопилой наготове, случайно забредший в бар, задумался бы о мире во всём мире. Но этот «кто-то» целенаправленно избавился от печатей. Вряд ли он наткнулся на них случайно. Он либо как-то чувствовал сигилы, либо знал, где они находятся. И из второго варианта следовал вывод: тот, кто пришёл убивать, бывал в баре раньше.
Я чувствовал себя ребёнком с бумажным самолётиком, который кто-то из взрослых смял, даже не объяснив причины. Это было как плевок в лицо, насмешка над моими магическими способностями. Это был вызов. Если какой-то нахал думает, будто может заявляться на мою территорию и преспокойно творить всё что вздумается, то он крупно ошибается.
Разговор на улице стих, кто-то взялся за дверную ручку. Я перемахнул через стойку и затаился, прикидывая шансы на обнаружение. Будет очень некстати, — попасться с этой проклятой записной книжкой. Я закрыл глаза и восстановил дыхание, одновременно шаря рукой вокруг себя. В пространстве между дном стойки и полом пальцы наткнулись на что-то вроде блокнота. Сняв очки, я поддел это дужкой и подтащил поближе. Когда записная книжка оказалась у меня в руках, я раскрыл её на букве «Т» и увидел ту надпись, о которой говорила Рита. Но на следующей странице обнаружилось кое-что поинтереснее — крупные корявые буквы: «Тесла, сохрани». Я пожал плечами и положил книжку во внутренний карман куртки, решив отложить её более подробное изучение на потом.
Милиционер, открывший дверь, постоял на пороге несколько секунд, негромко ответил другому и загремел связкой ключей, — наверное, собирался запереть бар. Я уже наметил себе выбраться после его ухода, но мой желудок очень некстати напомнил, что мы ещё ничего не ели, возмущённо забурчав.
Я снова активировал кольцо, и вылез из своего убежища. С разбегу высадив ногой стекло в ближайшем окне, я выскочил на улицу и побежал что было сил. Энергии в кольце хватило как раз до поворота, где меня и выкинуло из Вневремени.
Наверное, многие задумались бы, сперев улику с места преступления, но у меня угрызений совести не было. Во-первых: её до меня почти никто не видел; во-вторых: даже если бы и видели, книжка совершенно не помогла бы милиции. Пусть ловят людей, а к тому, что входит в категорию «сверхъестественное» не прикасаются. Целее будут.
А ведь именно так и влипают во всякие истории.
* * *За мной следили. Это ни с чем не сравнимое ощущение чужого взгляда между лопатками, — не давящего, но вполне материального, побуждающего бежать, оторваться от преследователя. Или преследователей — это уже как получится.
Я ускорил шаг и свернул в ближайший переулок, показавшийся мне достаточно безлюдным. Дойдя до конца переулка, я снова повернул, притаился за джипом, припаркованным возле чьего-то дома, и стал считать до десяти. На «десять» я с грозным видом выскочил из-за машины, приготовившись к любым неожиданностям.
Но в переулке никого не было.
Здоровенный жёлудь пролетел мимо. Второй ударил в спину. Я развернулся, высматривая того, кто их бросает, и третий попал мне по животу. Человечка на крыше это очень развеселило. Он был не выше ребёнка лет десяти, имел угловатое телосложение и чересчур большую голову. Картина дополнялась кожей цвета хаки и огромными зрачками. Полагаю, для неподготовленного человека такая встреча могла бы обернуться заиканием.
Не сводя с меня взгляда, доганьер сбросил вниз ещё три жёлудя. Итого шесть.
— В шесть? — спросил я.
Человечек на крыше подпрыгнул в знак согласия, — его голосовые связки совершенно не были предназначены для человеческой речи, поэтому он не утруждал себя разговорами.
— Идёт, — кивнул я.
Он ещё раз подпрыгнул, насторожился и, погрозив кулаком в сторону, убежал. В следующую секунду кусок крыши, где только что сидел доганьер, разнесло на куски.
Высокий мужчина в чёрном плаще опустил руку и направился ко мне. Он нёс с собой звон.
Обычно вся колдовская братия упрощает, представляя себе магию в виде ещё одной сферы, окружающей Землю подобно воздуху. На самом же деле магия — это энергия, пронизывающая даже глубокий космос. Маги способны накапливать эту энергию в различных предметах или собственном теле, чтобы потом использовать её в своих целях. Но иногда она «не помещается» в оболочке и часть её выходит наружу, становясь неуправляемой. Тогда воздух вокруг начинает дрожать, как в жаркий день — это вырвавшаяся магия искажает реальность, и чем больше заряд, тем сильнее искажение. Если же магии очень много, — так много, что её носитель «фонит» энергией как Чернобыль радиацией, — воздух начинает звенеть, будто кто-то водит пальцем по краю огромного бокала.
И сейчас я слышал именно этот звук.
Незнакомец остановился метрах в десяти от меня. Он заговорил сиплым, с металлическим оттенком, голосом — будто ветер дул сквозь железную трубу.
— Хэсс? — человек в плаще нахмурился и сделал вторую попытку. — Хэссл?
Я хорошо знал этот акцент и уже догадывался, кто передо мной, но всё-таки решил уточнить.
— Чё?
Демон нахмурился ещё сильнее.
— Х-хесла?
Он хотел сказать: «Тесла». Несмотря на то, что этот демон, как и все подобные ему существа, способен общаться на любом языке, ему требуется некоторое время, чтобы привыкнуть к новому произношению.
— Ну, допустим, — согласился я.
Демон прокашлялся и снова заговорил; его голос с каждым словом становился заметно ближе к человеческому.
— Я слыш-шал о тебе. Ты проявлял поведение, недостойное воина.
Я усмехнулся.
— Не думаю, что вас, ребята, это касается.
— Но о тебе рассказывали как о великом воине.
Я изобразил досаду.
— А кто-то выжил?
Демон сделал шаг вперёд и воодушевлённо воскликнул:
— Сразись со мной! Я должен быть лучшим!
Прекрасный денёк, не правда ли? Устало фыркнув, я отвернулся.
