Виктор Пелевин - Проблема верволка в средней полосе
Впереди была большая поляна, с одной ее стороны в беспорядке стояло штук шесть машин – «волги», «лады» и даже одна иностранная, – а освещалось все огромным костром в центре поляны, вокруг которого стояли люди разного возраста и по-разному одетые, некоторые с бутербродами и бутылками в руках. Они переговаривались, смеялись и вели себя именно так, как любая большая компания вокруг ночного костра, – им не хватало только магнитофона с севшими батарейками, натужно борющегося с тишиной.
Словно услыхав Сашину мысль, один из стоявших у костра отошел к машине, открыл дверь, сунул внутрь руку, и заиграла довольно громкая музыка, правда, неподходящая для пикника: будто выли в отдалении хриплые мрачные трубы и гудел ветер между голых осенних стволов.
Однако компания у костра не выразила недоумения таким выбором – наоборот, когда включивший музыку вернулся к остальным, его несколько раз одобрительно хлопнули по плечу. Приглядевшись получше, Саша стал замечать в происходящем некоторые странности – причем странности, как бы подчеркнутые несуразностью музыки.
У костра была пара детей – вполне нормальных. Были ребята Сашиного возраста. Были девушки. Но вот чуть сбоку от высокого пня почему-то стоял пожилой милиционер, а говорил с ним – мужчина в пиджаке и галстуке. У костра в одиночестве стоял военный – кажется, полковник, его обходили стороной, а он иногда поднимал руки к луне. И еще несколько человек были в костюмах с галстуками – будто приехали не в лес, а на работу.
Саша вжался в свое дерево, потому что к краю поляны, возле которого он стоял, подошел человек в просторной черной куртке, с ремешком, перехватывающим волосы на лбу. Еще одно лицо, слегка искаженное прыгающими отблесками костра, повернулось в Сашину сторону… Нет, никто не заметил.
«Непонятно, – подумал Саша, – кто это такие?» Потом пришло в голову, что все это можно довольно просто объяснить: сидели, наверно, на каком-нибудь приеме, а потом рванули в лес… Милиционер – для охраны… Но откуда тогда дети? И почему такая музыка?
– Эй, – сказал сзади тихий голос.
Саша похолодел. Он медленно обернулся и увидел перед собой девочку в спортивном, кажется зеленом, костюме с нежной адидасовской лилией на груди.
– Ты чего тут делаешь? – так же тихо спросила она.
Саша с некоторым усилием разлепил рот.
– Я… так просто, – ответил он.
– Что – так просто?
– Ну, шел по дороге, пришел сюда.
– То есть как? – переспросила девочка почти с ужасом, – ты что, не с нами приехал?
– Нет.
Девочка сделала такое движение, будто собиралась отпрыгнуть в сторону, но все-таки осталась на месте.
– Ты, значит, сам сюда пришел? Взял и пришел? – спросила она, немного успокоясь.
– Непонятно, что тут такого, – сказал Саша. Ему начинало приходить в голову, что она над ним издевается, но девочка вдруг перевела взгляд на его кеды и помотала головой с таким чистосердечным недоумением, что Саша отбросил эту мысль. Наоборот, ему самому вдруг показалось, что он выкинул нечто ни в какие ворота не лезущее. Минуту девочка молча соображала, потом спросила:
– А как ты теперь выкручиваться хочешь?
Саша решил, что она имеет в виду его положение одинокого ночного пешехода, и ответил:
– Как? Попрошу, чтоб довезли меня хоть до какой-нибудь станции. Вы когда возвращаетесь?
Девочка промолчала. Саша повторил вопрос, и она сделала непонятный спиральный жест ладонью.
– Или дальше пойду, – вдруг сказал Саша.
Девочка посмотрела на него с сомнением и сожалением.
– Как тебя звали-то? – спросила она.
«Почему – звали?» – удивился Саша и хотел поправить ее, но вместо этого ответил, как когда-то в детстве отвечал милиционерам:
– Саша Лапин.
Девочка хмыкнула. Подумав, она слегка толкнула его пальцем в грудь.
– Есть в тебе что-то располагающее, Саша Лапин, – сообщила она, – поэтому я тебе вот что скажу: бежать отсюда даже не пробуй. Правда. А лучше выйди из леса минут так через пять и иди к костру, посмелее. Тебя, значит, спросят – кто ты такой и что здесь делаешь. А ты отвечай, что зов услышал. И, главное, с полной уверенностью. Понял?
– Какой зов?
– Какой, какой. Такой. Мое дело тебе совет дать.
Девочка еще раз оглядела Сашу, потом обошла его и двинулась на поляну. Когда она подошла к костру, какой-то мужчина в костюме потрепал ее по голове и дал ей бутерброд.
«Издевается», – подумал Саша. Потом увидел человека в черной куртке, глядящего в тьму на краю поляны, и решил, что не издевается: как-то странно он вглядывался в ночь, этот человек, совсем не так, как положено это делать. А в центре поляны Саша вдруг заметил воткнутый в землю деревянный шест с насаженным на него черепом – узким и длинным, с мощными челюстями.
После некоторого колебания Саша решился, вышел из-за дерева и пошел к желто-красному пятну костра. Шел он покачиваясь – и не понимал почему, а глаза его были прикованы к огню.
Когда он появился на поляне, разговоры на ней как-то сразу смолкли. Все обернулись и теперь глядели на него, сомнамбулически пересекающего пустое пространство между кромкой леса и костром.
– Стой, – хрипло сказал кто-то.
Саша шел вперед не останавливаясь – к нему подбежали, и несколько сильных мужских рук схватило его.
– Ты что здесь делаешь? – спросил тот же голос, который скомандовал ему остановиться.
– Зов услышал, – мрачно и грубо ответил Саша, глядя в землю.
– А, зов… – раздались голоса. Сашу сразу же отпустили, вокруг засмеялись, и кто-то сказал:
– Новенький.
Саше протянули бутерброд с сыром и стаканчик «тархуна», после чего он оказался немедленно забыт – все вернулись к своим прерванным разговорам. Саша подошел поближе к костру и вдруг вспомнил о своем рюкзаке, оставшемся за деревом. «Черт с ним», – подумал он и занялся бутербродом.
Сбоку подошла девочка в спортивном костюме.
– Я – Лена, – сказала она. – Молодец. Все как надо сделал.
Саша огляделся.
– Слушай, – сказал он, – что здесь происходит-то? Пикник?
Лена нагнулась, подняла обломок толстой ветки и бросила его в костер.
– Погоди, узнаешь, – сказала она. Потом помахала ему мизинчиком – какой-то совершенно китайский получился жест – и отошла к маленькой группе людей, стоявших возле пня.
Кто-то сзади дернул Сашу за рукав куртки. Он обернулся и вздрогнул: перед ним стоял декан факультета, на котором он учился, крупный специалист в области чего-то такого, что должно было начаться только на следующем курсе, но уже и на этом вызывало у Саши чувства, похожие на первые спазмы надвигающейся тошноты. Саша в первый момент обомлел, а потом сказал себе, что в такой встрече нет ничего сверхъестественного: декан ведь только на работе декан, а вечером и ночью – человек и может ездить куда угодно. Вот только Саша не мог вспомнить, как его звали по отчеству.
– Слышь, новенький, – сказал декан (он явно не узнавал Сашу), – заполни-ка.
В Сашину руку легли разграфленный лист бумаги и ручка. Костер освещал скуластое лицо профессора и надписи на протянутом им листке: это оказалась обычная анкета. Саша присел на корточки и на колене, кое-как, стал вписывать ответы – где родился, когда, зачем и так далее. Было, конечно, странно заполнять анкету посреди ночного леса, но то, что над головой стояло дневное начальство, каким-то образом уравновешивало ситуацию. Декан ждал, иногда нюхая воздух и заглядывая Саше через плечо. Когда последняя строчка была дописана, декан вырвал у него ручку и листок, оскаленно улыбнулся и, подпрыгивая от нетерпения, побежал к своей машине, на капоте которой лежала открытая папка.
Поднявшись, Саша заметил, что за то время, пока он заполнял анкету, в поведении собравшихся у костра произошла заметная перемена. Раньше они напоминали, если не считать некоторых мелких несообразностей, обычных туристов. Сейчас было по-другому. Разговоры по-прежнему продолжались, но голоса стали какими-то лающими, а движения и жесты говорящих – плавными и ловкими. Один мужик в костюме отошел от костра и с профессиональной легкостью кувыркался в траве, отбрасывая движениями головы выбившийся из-под пиджака галстук, другой замер, как журавль, на одной ноге и молитвенно глядел вверх на луну, а милиционер, видный сквозь языки огня, стоял на четвереньках у края поляны и, как перископом, водил головой. Саша сам стал чувствовать звон в ушах и сухость во рту. Все это находилось в несомненной, хоть и неясной связи с несущейся из машины музыкой: ее темп убыстрялся, и трубы хрипели все тревожней, будто предвещая приближение какой-то новой и необычной темы. Постепенно музыка ускорилась до невозможности, а воздух вокруг стал густым и горячим – Саша подумал, что еще одна такая минута, и он умрет. Вдруг трубы смолкли на резкой ноте, и разнесся воющий удар гонга.
– Эликсир, – заговорили вокруг, – быстрее эликсир! Пора.
Саша увидел худую старую женщину в жакете и красных бусах, несущую от одной из машин баночку, накрытую бумажкой, – в таких на рынке продают сметану. Вдруг в стороне произошло легкое смятение.
