Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования
Кадзи не мог оторвать холодного, почти враждебного взгляда от лица шефа, от его оттопыренных губ.
— Господин начальник, вас к телефону! — послышался голос конторщицы.
Когда он наконец оставил их, Кадзи взглянул на Ониси. Тот наливал себе чай в углу комнаты. Отпив глоток, он выплеснул остальное на пол и пошел на свое место, избегая взгляда Кадзи. Ну что же, Ониси, если на то пошло, сразимся на боевом оружии, без защитных рубашек! Для военного времени дуэль самая подходящая. Вернее, самая идиотская!.. И Кадзи, как ни был он подавлен всей этой глупой историей, рассмеялся. Глаза их встретились. Ну как, померимся силами?
Шеф снова подошел к Кадзи.
— Тебя вызывает начальник отдела горных предприятий. — Кадзи поднял на него отсутствующий взгляд. — Наверно, потребовались какие-нибудь пояснения к той докладной, помнишь, ты писал: «О рудных запасах в районе Лаохулин», — стараясь говорить возможно спокойнее, пояснил он.
Да, за Кадзи нужен глаз да глаз. Но очень уж полезный работник. Очень! Компиляторов, стряпающих доклады из чужих выкладок, много… Но написать серьезное исследование можно поручить только Кадзи…
— А насчет Ониси ты не беспокойся, я с ним поговорю. Иди.
Кадзи встал.
— Получилось небольшое представление в честь твоего отбытия на фронт, — улыбнулся он Кагэяме. Они направились к выходу.
— «Стопроцентный верноподданный и предатель». Драма в одном акте. Как, нравится?
В дверях Кадзи оглянулся. Ониси, насупившись, стоял перед начальником. Тот что-то внушал ему, улыбаясь. Ну конечно, что-нибудь вроде: «Ты уж не обижайся, старина, на Кадзи, он у нас такой. Правда на твоей стороне, разумеется. А с ним я серьезно поговорю, будь спокоен».
Ох эти верноподданные болтуны, что у них за головы — кочаны капустные, что ли? — думал Кадзи.
Договорившись встретиться вечером, приятели расстались. Кадзи направился в отдел горных предприятий.
Шершавые бетонные стены коридора у кабинетов членов правления были облицованы мрамором. Кадзи кивнула Ясуко из машбюро. На ее строгом лице мелькнула улыбка. Кадзи показалось, будто она хотела что-то сказать. Но на душе еще не улеглось возбуждение от недавней схватки, и он, вежливо поклонившись в ответ, прошел мимо.
В конце коридора Ясуко обернулась. Кадзи остановился у двери начальника горнорудного отдела и постучал.
3Дверь машбюро ведет в женское царство. Служащие-мужчины охотно открывают эту дверь. За столом у входа в машбюро величаво восседает старая дева в роговых очках, какие носят дамы из армии спасения. Рядом с ней невысокий барьер, за ним запретная для мужчин зона, яркий цветник в гигантском сером здании правления. В строгом порядке стоят шестьдесят машинок, каждая под своим номером. В таком же строгом порядке сидят девушки-машинистки. В комнате стоит ровный стук машинок, из чего можно заключить, что компания недаром платит жалованье строгой особе в роговых очках.
Пройдя мимо очков с легким поклоном, Ясуко уселась за машинку номер двенадцать и, делая вид, что, принимается за работу, ткнула пальцем соседку.
— Что с Кадзи? Он сегодня такой сердитый. Вы поссорились?
— Н-нет, — еле слышно ответила Митико.
— То-то у нас мордочка заплаканная, — ввернула номер четырнадцатый, Тамае.
Вдалеке сверкнули очки. Четырнадцатый номер немедленно выпрямилась.
— Почему вы не поженитесь? — спросила Ясуко. — Или у вас платоническая любовь?
Митико вспомнила, как пыталась сделать первый шаг навстречу близости, и у нее вспыхнули щеки.
— Он не хочет. Не могу же я первая…
— И правильно делает, что не хочет! — забыв о начальнице, выкрикнула Тамае, но тут же спохватилась и, прикрыв рот рукой, зашептала: — Все равно всех здоровых мужчин заберут в солдаты. Порядочный человек не захочет оставлять любимую женщину вдовой.
Митико едва заметно кивнула.
— Чего же тут правильного?! — Ясуко в сердцах ударила по клавишам машинки. — Вы любите друг друга, так живите полной жизнью. Мгновенье — но полное! А то вспомнить будет нечего. Я так скажу: все эти разговорчики для тех, кто не любит по-настоящему. Война, вдовы! Еще и неизвестно, когда она вас разлучит, война.
— Вот и я тоже так считала… — прошептала Митико, кусая губы.
Ей с трудом удалось сдержать слезы. Почему, почему он не хочет понять ее чувства? Он просто не любит ее…
Ясуко заметила, что пальцы Митико дрожат. Она и жалела подругу и до боли завидовала ей. Бедная Митико, даже похудела за эти два дня, вон кофта будто на вешалке висит. Но Митико любила, у нее был человек, о котором она могла мечтать, она была на пороге счастья, которого так не хватало ей, Ясуко.
— Ну же, Мити, ты совсем пала духом! В такую даль забралась, не побоялась, сама на хлеб зарабатываешь! И за счастье борись сама! Я прочитала в одной книге: нельзя позволять, чтобы жизнь проходила мимо… Так не отпускай его, если он тебе дорог…
— Я пыталась…
— Ну?
Митико опустила голову.
— Обидел? Ну попадись он мне теперь!
— Нет-нет… — испуганно зашептала Митико. — Умоляю, не говори ему ничего.
— Номера двенадцать, тринадцать и четырнадцать! — донеслось до них. — Что у вас творится? Стоит однажды промолчать, как вы вообще забываете, что такое дисциплина. Я занесу вас в журнал!
— Испугала! — пробормотала Тамае. — Что ты понимаешь в наших страданиях, старая карга…
Машинки застрекотали, как пулеметы.
4— Два раза прочитал, — сказал начальник отдела горных предприятий, бросая на стол толстую рукопись. — Занятно. Но не без душка.
Кадзи смотрел на знакомую обложку. Печатала доклад Митико. «Проблемы управления колониальной рабочей силой». И в подзаголовке: «Некоторые аспекты использования рабочей силы на Лаохулинских рудниках».
— Чувствуется опыт участия в левом движении. Студенческие увлечения?
Кадзи смутился. Не настолько уж он был активен в этой деятельности, чтобы ему можно было приписать «опыт». Многие, услыхав такую оценку его участия в студенческом движении, наверно, усмехнулись бы, и не без иронии.
— Ну ладно, дело прошлое. Молодости свойственно и простительно небольшое безрассудство. Так в чем же все-таки основная мысль сего труда? — начальник отдела растянулся в огромном кожаном кресле и ждал ответа.
Кадзи заколебался. Откровенничать не стоит: кто знает, чем все это может кончиться?
— Ну… — начал Кадзи, — в общем, с людьми нужно обращаться как с людьми… Хотя в колонии это… м-м…
— Очень трудно.
— Вот именно.
— Наше гигантское предприятие существует за счет предельной эксплуатации китайских рабочих, — подсказал начальник отдела. — Так?
— Да.
— И это противоречит твоим убеждениям?
Кадзи не отвечал. Очки начальника горнорудного отдела слепили Кадзи глаза. И еще яркое солнце из окна. Ему казалось, что его просвечивают. Насквозь.
— Что это с тобой сегодня? Не узнаю тебя. Ты всегда так точно формулируешь свои мысли…
Кадзи показалось, что начальник ехидно усмехнулся. Хватит одной истории с этим Ониси. Надо быть осторожнее.
— Да, противоречит, — сказал Кадзи.
— Ты что же, хочешь сказать, что все дело в методах? Противоречия противоречиями, а производительность поднять все-таки можно? Значит, я правильно понял тебя?
«Кажется, одну ловушку проскочил. Противник сам показал ему выход. Но зачем?» — Кадзи решил держаться настороже. Он попросил разрешения закурить.
Начальник отдела пододвинул Кадзи пачку дорогих сигарет.
— Надо понимать, что ты абсолютно уверен в точности выводов?
Кадзи изобразил на лице недоумение.
Еще минуту он сидел под испытующим взглядом шефа. Тот бесцеремонно разглядывал молодого служащего, неторопливо покуривавшего сигарету. На вид скромный, но, должно быть, чертовски упрям. И сложен неплохо, физически крепок. Такой может пригодиться для дела.
— Хочу забрать тебя из исследовательской группы. Как ты смотришь на работу в Лаохулине?
Кадзи хорошо знал Лаохулин. Это крупное месторождение магнитного железняка. Десять тысяч рабочих. Но добыча ничтожная, производительность труда низкая. Металлургическим заводам приходилось довольствоваться бедной рудой из других месторождений, и производство чугуна резко падало. Шишки за все это валились прежде всего на отдел рабочей силы Лаохулинского рудника.
— Не хочется забираться в глушь? Да, сто километров от города.
Первая мысль Кадзи была о Митико. Уехать, оставить ее? Это все равно, что умереть… Не видеть ее. «Ты уезжаешь?» Д-да, возможно, ему придется уехать. Черные глаза Митико влажны от слез. «Покидаешь меня?» Пересохшими губами Кадзи мысленно касается волос Митико. Они удивительно пахнут. Просыпаясь в своем общежитии, он каждое утро вспоминает этот сладостный аромат. Нет, он не может оставить Митико.
