Джумпа Лахири - Низина
Они и телосложением были схожи до того, что имели общую одежду. У обоих цвет лица имел легкий медный оттенок, доставшийся им от родителей. И пальцы их, и четкие рубленые черты, и волнистые волосы были почти идентичны.
Субхаш все гадал, не расценивают ли родители его спокойный характер как отсутствие смышлености и изобретательности или даже слабохарактерности. Родителям не приходилось из-за него переживать, но от этого он не стал у них любимчиком. Поскольку он не способен был ни удивить чем-либо, ни впечатлить родителей, его задачей было просто слушаться. А удивлял и впечатлял родителей Удаян.
Даже во дворике отчего дома навсегда увековечилась озорная натура Удаяна-сорванца. Цепочка его следов, отпечатавшихся, когда наконец принялись мостить грязный двор. В тот день сыновьям велели не выходить из дома до тех пор, пока не застынет раствор.
Все утро мальчишки наблюдали, как рабочий месил в тачке цементный раствор и потом ровненько размазывал и разглаживал его мастерком. «Двадцать четыре часа не ходить здесь!» — предупредил их рабочий перед уходом.
Субхаш послушно смотрел в окно и не выходил из дома. Но Удаян, стоило только матери отвернуться, сразу же пробежал по длиннющей доске, которую временно перекинули от порога до улицы.
Где-то на середине доски он потерял равновесие, и на не застывшем еще цементе осталась цепочка следов его босых стоп.
На следующий день снова пришел рабочий. К тому времени раствор уже застыл вместе с отпечатками Удаяновых ног. Единственное, что можно было сделать для устранения изъяна, — это положить новый слой раствора. Субхаш гадал, накажут ли брата на этот раз.
Но отец решил оставить все как есть. Не ради сбережения сил или средств, а потому, что не хотел замазывать следы младшего сына.
Так этот изъян превратился в достопримечательность дома. Достопримечательность, на которую сразу обращали внимание гости, которая стала их первым семейным анекдотом.
Субхаш мог пойти в школу на год раньше, но ради удобства (еще посчитались с Удаяном, не пожелавшим, чтобы брат ходил в школу без него) их отдали в один класс. В бенгальскую среднюю школу для мальчиков из простых семей, находившуюся за трамвайным депо и за христианским кладбищем.
В одинаковых тетрадках они записывали новые для себя знания об истории Индии, об основании Калькутты, чертили карты, знакомились с географией остального мира.
Они узнали, что Толлиганг был отстроен на мелиорированных землях. Что несколько сотен лет назад, когда течение Бенгальского залива было гораздо сильнее, здесь была болотистая местность с мангровыми зарослями. Что пруды, заливные луга и низина — остатки того явления.
На уроках, для лучшего усвоения знаний, они рисовали мангровые деревья — их густо переплетенные корни, расположенные над поверхностью воды, их специальные поры для потребления воздуха, их продолговатые, похожие на сигары черенки, называемые «пропагулами».
Они узнали, что пропагулы во время отлива пускают поросль вокруг «родителей» в зыбкой солоноватой трясине. А в период прилива они не приживаются и уплывают из родных мест и могут блуждать целый год, пока не найдут подходящих условий для укоренения.
Англичане начали осушать эти заболоченные джунгли и застраивать их жильем. В 1770 году за пределами южной окраины Калькутты они основали пригород, здесь селилось больше европейцев, нежели индийцев. В пригороде можно было встретить дикого зверя и даже такую редкую птицу, как зимородок.
Майор Уильям Толли провел углубление, расширение, выправление и очистку русла экскаваторами со специальными ковшами, от этого улучшилось течение Ади-Ганги, которая в этом месте стала называться Руслом Толли. Благодаря этим деяниям он наладил торговую речную связь между Калькуттой и Восточной Бенгалией.
Территория «Толли-клаб» изначально принадлежала Ричарду Джонсону, председателю правления Генерального банка Индии. В 1785 году он построил здесь виллу в античном стиле. Из всех субтропических краев мира в Толлиганг свозились заморские деревья.
В начале XIX века в поместье Джонсона Британская Восточно-Индийская компания заключила под надзор вдов и сыновей султана Типу, правителя Майсура, — после того как султан Типу был убит в ходе Четвертой англо-майсурской войны.
Арестованную семью привезли сюда из Шрирангапатны, с дальних юго-западных рубежей Индии. После освобождения им были пожалованы земельные наделы в Толлиганге. А по мере того как англичане стали сдвигаться к центру Калькутты, Толлиганг постепенно становился преимущественно мусульманским пригородом.
После Раздела, снова обратившего мусульман в меньшинство, названия многих улиц остались как наследие свергнутой династии Типу: Султан Аллам-Роуд, Принц Бахтияр-шах-Роуд, Принц Гулям-Мохаммад-шах-Роуд, Принц Рахимуддин-Лейн.
Гулям Мохаммад построил в Дхарматале большую мечеть в честь своего отца. Как раз в то время ему разрешено было поселиться на вилле Джонсона. Но к 1895 году, когда шотландец Уильям Крукшэнк в поисках потерявшейся на охоте собаки забрел вместе со своей лошадью в эту местность, в заросшем диким плющом огромном заброшенном доме обитали только маленькие зверьки циветты.
Стараниями Крукшэнка заброшенный особняк отреставрировали, а на месте усадьбы основали загородный клуб. Крукшэнк был провозглашен его первым президентом. Так что именно ради британцев в начале 1930-х годов трамвайные линии продлили далеко на юг. Это сделали для того, чтобы англичане легче добирались, минуя городскую сутолоку, до «Толли-клаб», где они могли вращаться в почти европейском обществе.
В старших классах братья изучали оптику и динамику, таблицу химических элементов, законы распространения света и звука. Они узнали об открытых Герцем электромагнитных волнах, об экспериментах Маркони в области беспроводных передач. Бенгалец Джагадиш Чандра Боуз на своей лекции в здании ратуши Калькутты продемонстрировал, как электромагнитные волны могут поджигать порох и на расстоянии заставляют звонить колокольчик.
Каждый вечер братья с карандашами и ластиками устраивались за домашней металлической партой и корпели над учебниками и тетрадками, при этом не забывали о продолжающейся партии на разложенной рядом шахматной доске. Они засиживались над уравнениями и формулами до глубокой ночи, чью тишь время от времени прорезывал вой шакалов с территории «Толли-клаб». А иной раз мальчики засиживались и до вороньих свар, оповещавших о начале нового дня.
Удаян не боялся спорить с учителями о гидравлике и о тектонике земных пластов. Он спорил запальчиво, отчаянно жестикулируя, чтобы проиллюстрировать свою точку зрения, чтобы привлечь внимание к своему мнению. Его оживленная жестикуляция как бы показывала, что ему хочется потрогать руками все эти молекулы и частицы. Иногда учителя даже выставляли его за дверь, говоря, что он мешает учиться своим одноклассникам. Действительно, он давным-давно уже обогнал всех ровесников в учебе.
Потом, для подготовки к вступительным экзаменам в колледж, братьям наняли платного репетитора, для чего мать стала брать на дом дополнительную швейную работу. Репетитор был абсолютно лишен чувства юмора, его немигающие глаза казались вечно вытаращенными за стеклами очков. Этот строгий дядька приходил к ним в дом каждый вечер, чтобы еще раз погонять ребят по корпускулярно-волновой теории света, по законам преломления и отражения. С ним братья вызубрили принцип Ферма, чья формулировка гласила: луч света, проходя между двумя точками, распространяется по тому пути, который занимает меньше всего времени.
Как только Удаян начал разбираться в электрических схемах, то заинтересовался домашней электропроводкой. Он обзавелся набором инструментов, научился устранять обрывы в проводах и чинить поломанные выключатели, соединять провода, зачищать их и паять. Он подтрунивал над матерью, которая так боялась, что ее стукнет током, и до выключателя дотрагивалась, только обвернув палец подолом сари.
Когда перегорали пробки, Удаян надевал резиновые калоши и бесстрашно лез в щиток их менять, а Субхаш стоял в сторонке и светил ему фонариком.
Однажды Удаян вернулся домой с мотком электропровода и взялся устанавливать на входной двери звонок. Он подключил его к трансформатору в щитке, а рядом с дверью прикрутил черненькую кнопку и подвел провода.
Когда все было готово, Удаян сказал брату, что теперь при помощи этого зуммера они смогут освоить морзянку. Из взятой в библиотеке книжки по телеграфии Удаян выписал знаки азбуки Морзе — точки и тире, — соответствующие буквам алфавита. В двух экземплярах — для себя и брата.
Тире было в три раза длиннее точки. После каждой точки и после каждого тире необходима была пауза. Буквы полагалось разделять между собой тремя точками, а слова — семью. Братья решили обозначить себя заглавными буквами своих имен. Буква «С» равнялась трем быстрым точкам, буква «У» — двум точкам и тире.
