Сара Аллен - Сахарная королева
Делла Ли какое-то время наблюдала за ней, потом отвернулась и, разлегшись на полу гардеробной, начала разглядывать одежду Джози. Она задрала обтянутую синими джинсами ногу и поворошила ею вешалки. Только в этот момент Джози впервые заметила, что на Делле Ли всего одна туфля.
— Значит, вот как живет Джози Сиррини, — подытожила наконец Делла Ли.
Джози, казалось, была всецело поглощена своим печеньем.
— Если тебе что-то не нравится, можешь уйти.
— Неужели ты весь день этим и занимаешься? Разве у тебя нет друзей? — спросила Делла Ли, качая головой. — Я и не знала, что у тебя такая жизнь. В детстве я завидовала тебе. Думала, у тебя есть все.
Джози не знала, что на это ответить. У нее в голове не укладывалось, что такая красавица, как Делла Ли, может ей завидовать. У нее не было «всего». У нее были только деньги. И она отдала бы их, до последнего гроша, вместе со всем остальным, что у нее было, до последней крупинки сахара, за то, чего ей хотелось больше всего на свете и чего ей никогда не суждено было получить.
Внезапно она склонила голову набок.
Точно по волшебству, она ощутила его приближение, это сосущее чувство под ложечкой. Оно походило на голод, только было острее, пронзительней. Оно было как предвкушение чего-то восхитительного. Предвкушение мороженого. Предвкушение шоколада. Предвкушение мягкой помадки, какой начиняют шоколадные батончики.
Значит, красный кардиган все-таки не перестал приносить удачу.
— Что случилось? — спросила Делла Ли, когда Джози отодвинула стул и подскочила к окну.
Он шел по дорожке, ведущей к дому. Сегодня он появился раньше обычного.
Дом Сиррини располагался в одном из старейших районов города. Когда Марко Сиррини заработал состояние на местном горнолыжном комплексе, он купил дом в районе, где всегда мечтал жить, немедленно снес его и построил на этом месте новый — просторный, ярко-голубой, в викторианском стиле. Он сказал, что хочет иметь дом, который стоял бы особняком даже среди особняков. Ему хотелось, чтобы каждый, кто бы ни проходил мимо, говорил: «Здесь живет Марко Сиррини». Остальные дома в округе находились чуть в глубине от улицы, и только дом Сиррини, самый роскошный, самый дорогой среди всех, стоял на виду, гордо красуясь, точно говоря: вот он я, дом, который построил сын бедных итальянских иммигрантов.
Адам должен был вот-вот появиться на крыльце.
Джози выскочила из комнаты.
Хелена и Маргарет болтали в гостиной. Джози спустилась по лестнице и заставила себя перейти с бега на шаг.
— Почта пришла! — сообщила она им.
Маргарет с Хеленой не стали отрываться от своего разговора, который звучал примерно следующим образом:
— Наоми О'Тул?
— Да, Олдгрет.
— Что, и она там была?
— Да, Олдгрет.
Джози открыла входную дверь, украшенную затейливыми витражными панелями из цветного стекла, и толкнула сетчатый защитный экран, не сводя глаз со ступеней крыльца, чтобы не пропустить миг, когда покажется он. Внезапно экран застрял, наткнувшись на что-то мягкое, и Джози, к собственному смятению, поняла, что ударила дверью Адама Босуэла — он возился с черным почтовым ящиком, прикрепленным справа от входа.
— Тише-тише! — с улыбкой произнес Адам. — Куда вы так спешите, Джози?
На нем была форма, предназначенная для холодного времени года; брюки прикрывали шрамы на правой ноге — он слегка на нее прихрамывал. Адам был привлекательный, атлетически сложенный мужчина. С его круглого лица весь год не сходил смуглый загар — кожа казалась золотистой, словно какой-то теплый сияющий свет озарял лицо изнутри. Адаму было чуть за тридцать, и у него была какая-то тайна. Джози не знала, какая именно, просто чувствовала, что она есть.
Адам был не из здешних. Три года назад он впервые появился у нее на пороге с почтовой сумкой на плече, и с того дня она потеряла покой и сон. Горнолыжный комплекс с его знаменитыми своей крутизной спусками привлекал к себе массу любителей острых ощущений. Джози всегда задавалась вопросом, не они ли привели этого человека в их городок и не из-за них ли он осел в нем навсегда. Хотя ее мать продала комплекс почти сразу после смерти отца, Джози грела душу мысль о том, что она имеет какое-то, пусть и весьма отдаленное, отношение к появлению в их городе Адама.
Она молча стояла на пороге и таращилась на него, и он вытащил из одного уха наушник своего ай-пода.
— Джози, у вас все в порядке?
Кровь тут же бросилась ей в лицо. Он был единственным человеком на свете, в чьем присутствии она теряла дар речи, и в то же время единственным, с кем ей по-настоящему хотелось бы поговорить.
— Прошу прощения, — выдавила она. — Я не знала, что вы уже здесь. Что-то вы рано сегодня.
— Почты было немного. Вам только вот это.
Он протянул ей каталог, который собирался опустить в почтовый ящик, когда она наподдала ему дверью.
— Спасибо.
Он какое-то время смотрел на нее.
— У вас что-то прилипло, — он указал на ее губы, потом коснулся краешка собственного рта, — вот здесь.
Она немедленно провела пальцами по губам: к ним пристали крошки печенья. Смущенная, она смахнула их. Ну вот, теперь ей удалось блеснуть не только красноречием, но еще и опрятностью.
— Чудесный сегодня день, правда? — спросил он и вдохнул полной грудью. В холодном осеннем воздухе пахло прелой опавшей листвой и самыми стойкими из поздних цветов, уже прихваченными первыми заморозками. — Люблю осень.
Джози застыла, не отрывая пальцев от губ, словно загипнотизированная.
— И я тоже.
— Хочется выкинуть что-нибудь этакое, правда? — ухмыльнулся он. — Например, выйти из дома и… резвиться среди деревьев.
Эти слова рассмешили Джози. Адам посмотрел на нее с каким-то непонятным выражением. Как будто она его удивила.
— Ладно, до встречи, — произнес он наконец.
— Угу, — кивнула она. — Счастливо, Адам.
Она затаила дыхание (у нее была такая примета) и не дышала, пока он не спустился с крыльца и не перешел дорогу. Как только он оказался на другой стороне улицы и покинул ее мир, она вернулась в дом и вошла в гостиную. Хелена вытащила гладильную доску и готовилась гладить платья Маргарет.
— Сегодня принесли только каталог, — сказала Джози. — Я заберу его к себе, ладно?
— Постой-ка. — Маргарет прищурилась и с ног до головы окинула дочь взглядом, — ты что, ездила к врачу в этой кофте?
О нет. Она же хотела снять кардиган, когда приехала.
— Да, — сказала она, потом поспешно добавила: — Но я не снимала пальто.
— Джози, я же еще в прошлом году просила тебя выбросить эту кофту. Ее столько раз стирали, что она села.
Джози попыталась улыбнуться.
— Но она мне нравится.
— А я говорю, что тебе нужно найти что-нибудь по размеру. Я знаю, ты обожаешь свои каталоги. Подыщи себе что-нибудь размером побольше. К тому же красный цвет тебе совершенно не идет. Вот я в твоем возрасте носила красное, но я же блондинка. Попробуй белое. Или черное.
— Хорошо, мама.
Джози развернулась и вышла из гостиной. Она поднялась к себе в комнату, уселась за стол и уставилась взглядом в стену. Потом машинально потянула за край кардигана.
— Ну и кто же он? — осведомилась из шкафа Делла Ли.
— Кто?
— Тот мужчина, к которому ты так спешила.
Джози немедленно выпрямилась. Она положила каталог на стол и раскрыла его, совершенно изумленная. Откуда эта нахалка обо всем узнала?
— Я не понимаю, о чем ты.
Делла Ли молчала, пока Джози грызла печенье и делала вид, что рассматривает каталог.
— Тебе кажется, что он завладел твоим сердцем, да? — произнесла она наконец. — Протянул руку и вытащил его из твоей груди. И бьюсь об заклад, он улыбается с таким видом, как будто ни о чем не подозревает, как будто понятия не имеет, что держит твое сердце в своих руках и что ты не можешь без него жить.
Никогда еще Джози не приходилось слышать ничего более верного, более метко сформулированного и более печального. Это было сродни впечатлению от церковного песнопения, когда слышишь его в первый раз, — это потрясение, этот страх от того, что, оказывается, вопреки всем твоим убеждениям кто-то способен заглянуть к тебе в душу. Джози недоверчиво покосилась на Деллу Ли.
— Ты удивляешься, откуда я знаю. Такие уж мы, девушки: когда мы любим, то отдаем все, что у нас есть. Ну так кто он?
— Так я тебе и сказала.
Делла Ли подалась вперед.
— Честное слово, я никому не расскажу, — произнесла она подкупающим тоном.
— Угу, и мы обе знаем, чего стоит твое честное слово.
— Прекрасно. Расскажешь, когда созреешь. Знаешь что, а ведь я могу тебе помочь. Точно, так я и сделаю. Я тебе помогу.
Делла Ли отклонилась обратно. Джози обдало запахом табака и речной тины.
— Ты не в том положении, чтобы кому-то помогать. Что с тобой случилось, Делла Ли? У тебя такой вид, как будто ты до сих пор не обсохла.
