Лилия Ким - Аня Каренина
Долли вылетела из кухни, вбежала в комнату, хлопнула дверью и прижалась к ней спиной. Потом, заливаясь слезами, вынула орущего Гришку из коляски, служившей ему и кроваткой, и вдруг ясно увидела, что красное, мокрое от слёз личико, белёсые волосы и глупые голубые глаза сына имеют совершенно невозможное сходство с чертами ненавистного Степана Облонского. Вся её ненависть к мужу в этот же момент сконцентрировалась на голодном младенце.
— Вечно ты хочешь жрать! Сосёшь с меня, сосёшь! — Долли вдруг ясно представила себе, как сейчас возьмёт и накроет противную рожицу Облонского-младшего большой подушкой, чтобы это сволочное отродье замолчало уже, к чертям, навсегда! Представляя себе сладость тишины, которая наступит в этом случае, Дарья принялась так трясти Гришку, что несчастный младенец зашёлся ещё более надсадным истошным криком.
— Да замолчишь ты когда-нибудь?! Сил моих больше нет! — Долли швырнула захлёбывающегося в слезах сына в кроватку и принялась с ненавистью расстёгивать верхние пуговицы засаленного халата. — На! Жри, урод! — Гришка впился в подставленный ему сосок и быстро зачмокал. Дарья болезненно морщилась, ужасный мастит превращал каждое кормление в средневековую пытку.
Таня наблюдала за этим, забившись в угол между тумбой, где стоял телевизор, и родительским диваном, держа в руках любимую игрушку — четырёхрукого оскалившегося монстра, отлитого из зелёно-коричневой резины. Покрытое чешуёй страшилище с имитацией полуразложившейся морды. Должно быть, его создатель тоже натерпелся в детстве от своих родных. Облонская-младшая поставила страшилище на пол перед собой. Много раз она представляла, как Мо — так она называла своего любимца — бросается на её родителей, бабушку, тётю Аню и брата, разрывая их всех в клочья.
Стива пожал плечами, встряхнулся несколько раз, как мокрая собака, желая избавиться от пренеприятнейшего осадка, оставленного сценой с женой. Затем решительно достал из холодильника пиво, взял чипсы и пошёл на балкон.
«Как будто ничего не произошло». Стива поглаживал себя по груди, стараясь продолжить хороший день с того места, на котором тот так некрасиво и некстати прервался.
— Ничего не говори, — с ходу остановил он элегантным жестом мать, выкатившуюся ему навстречу.
Но та уже раскрыла рот и набрала полные лёгкие воздуха.
— Чего теперь говорить? Я ещё тогда тебе все цветочки обсказала — ты не послушал. Теперь нюхаем ягодки коллективно, — проворчала Анна Аркадьевна, осев как прокисшее тесто. — Головой потому что надо думать! Всё вы, мужики, сначала в благородство играете, а затем красиво самоустраняетесь!
Это Стиву зацепило.
— Кто, интересно, в благородство-то играл и доигрался?! Кто кричал, что надо отвечать за свои поступки? Кто говорил, что нельзя использовать женщину для «удовлетворения своих фаллоцентрических желаний» и бросить? Кто мне тут все уши изъездил своим феминизмом долбаным? Вот тебе продукт! Я в её жизнь не вмешиваюсь, сексуально не эксплуатирую, идеалы маскулинные не навязываю! Живёт как живёт — никто ей не мешает! Чего ты теперь выступаешь?! Довыступалась уже — противница абортов! Стала бабкой двоих внуков!
— Вот как заговорил?! А пойти поработать ты не хочешь? Квартиру поснимать для семьи?
— Хочу! Да не берут! Везде теперь женщины требуются! И вообще, отвалите от меня! Достали!
И Стива заперся на балконе. Да-да, именно заперся. Единственное, что он сделал своими руками в доме, — это коряво, но крепко прикрутил здоровенную щеколду к двери балкона со стороны улицы, чтобы можно было хоть где-нибудь надолго и с комфортом уединиться.
— По крайней мере теперь очевидно, что четыре года назад я была абсолютно права насчёт этой девицы, — с досадой пробормотала Каренина-старшая. — Хоть бы кто оценил! — крикнула она в сторону балконной двери. Ответа не последовало. — Так, где я остановилась? — Анна Аркадьевна поправила очки, натянула шаль, почесала обрубок правой ноги и вернулась к прерванному чтению. — Вот! Сексуальность: подлинная и мнимая…
Согласно исследованиям некоего польского господина Анненского, большинство мужчин считают сексуальным такой тип женщин: высокая, стройная, длинноногая, с пышными волосами, красивой грудью, подтянутым животом. «Классический тип сексуальной блондинки, в мужском сознании, — писал исследователь женской психологии, — постепенно вытесняет фольклорно-этническая красота — большие шведки, тонкие азиатки, демонические негритянки или мулатки. Но эта сексуальность мнимая — мужчины возбуждаются более от того, что обладание такой женщиной повышает их социальный статус. Подлинная же сексуальность женщины для мужчины зависит от глубинных тайн его подсознания. И здесь нет предела вариациям…» Далее господин Ежтов Анненский приводил в пример некоего миллионера, изменявшего своей прекрасной молодой жене, тип которой был мнимо сексуальным (то есть модным, принятым) с пятидесятичетырехлетней индуской, матерью восьмерых детей! «Или же принц Чарльз, — напоминал Ежтов Анненский, — женатый на ослепительной леди Ди, всё это время посещал свою давнюю любовницу сорока шести лет… Посмотрите порносайты в Интернете, — продолжал женский психолог, — они как ничто другое отражают сексуальные предпочтения мужчин. Из двадцати гетеросексуальных сайтов — тех, что показывают совокупления мужчин с женщинами мнимой сексуальности, — всего три. Еще десять (половина!) сайтов демонстрируют различные совокупления с участием „зрелых“ женщин — от 40 до 100 лет (!), еще шесть — предлагают детско-подростковый секс…»
Анна Аркадьевна поморщилась. Посмотрев на кровать своей дочери, она вздохнула. «Не выйти Аньке замуж до сорока! Всё бы хорошо, если бы жилплощади побольше было». Каренина-старшая снова тяжело вздохнула. Подумав ещё немного, взяла блокнот и принялась писать выступление для собрания радикальных феминисток, в обществе которых состояла, на тему: «Взросление мужчин: в начале нового тысячелетия их вынудили заметить женщин». Чтобы выдерживать научный стиль, ей приходилось то и дело останавливаться и заглядывать в сборник феминистских статей. Через некоторое время она начала зевать, отложила свою писанину и включила телевизор.
Вообще Каренина-старшая увлекалась прикладной психологией, то есть той, которая на каждый день. В её библиотечке можно было найти практически все издания в мягкой обложке на тему «Как завлечь мужчин». Особое её признание получил тот самый польский психолог Ежтов Анненский, которому принадлежали следующие бестселлеры: «Советы Казановы», «Первая, вторая и третья молодость», «Как завлечь, женить и удержать мужчину мечты», «Лекарство от измен», «Измени ему первой!», «Секс: всегда, везде и во всем», «Инструкция по эксплуатации мужчины». Сейчас Анна Аркадьевна методично штудировала новый труд непревзойдённого знатока межполовых отношений — «Красота начинается с феминизма», где и было приведено пересказанное вкратце исследование о мнимой и подлинной сексуальности. Вместо закладки Каренина-старшая использовала членскую карточку того самого радикального феминистского общества «Розовые пантеры». На его ближайшем собрании она и собиралась произнести адвокатскую речь мужчинам, которые подали-таки признаки развития, что «уже научно подтверждено статистикой порносайтов в Интернете».
По телевизору демонстрировалось ток-шоу. Какая-то женщина жаловалась, что она потолстела на пятьдесят килограммов и муж её бросил. Анна Аркадьевна была так возмущена самой возможностью обсуждения этой ситуации, что принялась названивать в студию, чтобы пригласить эту несчастную на своё выступление. Однако дозвониться ей так и не удалось, но желания работать, чтобы прекратить эту «женскую второсортность», прибавилось стократ.
Каренина-старшая намеревалась вынести на повестку дня общества предложение о приглашении Ежтова Анненского в Россию, для чтения лекций мужчинам. «Мужчина, осознавший неизбежность торжества женского типа человека в третьем тысячелетии, сможет найти убедительные аргументы для представителей своего пола. Все понятия в языке, ассоциирующиеся с фаллосом, должны быть законодательно изменены на понятия, связанные с вагиной. Перекуём же мечи на орала!» — писала Анна Аркадьевна, закусив нижнюю губу и прижав друг к другу обрубки ног.
Мой любимый дневник
Аня Каренина вышла из ванной на цыпочках. Убедившись, что все родственнички разошлись по углам восстанавливать силы, она тихонечко достала из-под ободранного кухонного уголка тетрадку с Бритни Спирс на обложке. Закрыла дверь, стёрла ладонью со стола крошки и положила тетрадь перед собой.
Несколько секунд вспоминала всё происшедшее за день. Настроение сделалось мрачное, если не сказать могильное. Жизнь навалилась всеми своими закрытыми возможностями. Школа, объявление итогов учебного года, классное чаепитие с коллективным обсуждением «кто куда после» — с рассказами про подготовительные курсы и репетиторов, про необходимые баллы, про взятки, связи и знакомства! Даже лучшая подруга Кити, забыв про Аню, включилась в разговор и блеснула планами гарантированного поступления на юрфак универа.
