Хаим Поток - Избранник
— Я впечатлен.
— Увидишь, — повторил Дэви и убежал со своим мячом.
Мой отец, отнюдь не питая любви к хасидским общинам и их маленьким вождям-раввинам, рассказывал мне о рабби Исааке Сендерсе и о том, насколько ревностно тот наставляет своих последователей в вопросах соблюдения еврейского Закона.
Мистер Галантер взглянул на свои наручные часы, потом перевел взгляд на поле. Пять минут явно истекли, но команда наших противников и не думала покидать его. Дэнни Сендерс был теперь на первой базе. Я обратил внимание, что его длинные конечности служили ему хорошую службу: в прыжке или в растяжке он был способен достать большинство самых неуклюжих мячей, летевших в его сторону.
Мистер Галантер направился в сторону молодого раввина, по-прежнему спокойно читавшего на скамейке.
— Пять минут, — сказал он.
— А? — поднял тот взгляд от своей книги.
— Пять минут прошли.
Раввин взглянул на поле.
— Довольно! — закричал он на идише. — Пора играть!
Затем перевел взгляд на книгу и продолжил чтение.
Его команда поперекидывала мяч еще минуту или две, после чего неторопливо покинула площадку. Дэнни Сендерс прошел прямо рядом со мной, все еще в перчатке первого бейсмена на руке. Он был гораздо выше меня, и черты его лица, в отличие от моих — достаточно обыкновенных, но пропорциональных, казались высеченными из камня. Нижняя челюсть и скулы были твердо очерчены, нос прямой и острый, полные губы выступали ступенькой из-под носа, образуя широкий рот. Его глаза были темно-голубыми, кустики волос на подбородке, скулах и верхней губе, а также коротко остриженная голова и развевающиеся пейсы отливали цветом песка — в отличие от моих, черных, волос. Он шел разболтанной походкой, сплошные руки-ноги, переговариваясь на идише со своим товарищем по команде и в упор меня не замечая. Я подумал тогда, что до чего же противен этот его хасидский дух превосходства и как же приятно будет обыграть сегодня его и его команду.
Судья, учитель физкультуры из общинной школы по соседству, вызвал на поле обе команды и, как обычно, швырнул в воздух биту, чтобы определить право выбора. Ее поймал — и почти выронил — кто-то из наших противников.
Во время быстрого обмена рукопожатиями Дэви Кантор подбежал и встал рядом со мной.
— Ну, что ты думаешь? — спросил он.
— Это куча задавак.
— Нет, что ты думаешь об их игре?
— Они безнадежны.
— Они убийцы.
— Да ладно тебе, Дэви, перестань.
Тот мрачно посмотрел на меня:
— Вот увидишь.
— Я уже видел.
— Ничего ты не видел.
— Ну да. Илья-пророк спустится подавать за них в решающие моменты.
— Это не смешно! — заявил Дэви. Выглядел он очень удрученно.
— Убийцы, ага, — ответил я со смехом.
Команды разделились. Право выбора осталось за нашими соперниками, и они решили первыми нападать[5]. Мы рассредоточились на поле. Я занял свою позицию на второй базе. Молодой раввин продолжал читать на скамейке позади проволочного ограждения. Мы поперекидывались мячом еще около минуты. Мистер Галантер, стоя на своем тренерском месте на линии третьей базы, кричал нам что-то подбадривающее. Стояла теплая погода, я начал потеть и отлично себя чувствовал. Затем судья, заняв свою позицию позади питчера, попросил мяч. Получив, он передал его питчеру и выкрикнул: «Начали! Мяч в игру!» Мы замерли на наших позициях.
«Гольдберг, ближе!» — закричал мистер Галантер, и Сидни Гольдберг, наш шорт-стоп, сделав два шажка, встал ближе к третьей базе. «Вот так, хорошо. Сплотить оборону!»
Маленький, тощий мальчик пошел к домашней базе и встал на нее, сведя ноги вместе и неловко подняв биту над головой. Очки в стальной оправе делали его похожим на маленького старичка. После первой подачи он так резко взмахнул своей битой, что, промазав по мячу, по инерции описал полный круг, а его пейсы при этом разлетелись почти горизонтально. После чего он занял первоначальное положение — ноги вместе, бита неловко поднята над головой.
Судья звонко выкрикнул: «Страйк!»[6]. Мы с Сидни Гольдбергом переглянулись и широко улыбнулись друг другу.
— Если он и Талмуд так же учит, плохи его дела, — сказал Сидни.
— Сплотить оборону! — снова крикнул мистер Галантер. — Мальтер, чуть левее. Хорошо!
Следующая подача оказалась слишком высокой[7], мальчик дернулся на нее, но биту выбило у него из рук, а сам он упал вперед. Мы с Сидни Гольдбергом снова переглянулись. Мы учились с ним в одном классе и даже были чем-то похожи внешне — тонкие, гибкие, с длинными руками и ногами. Он был не лучшим учеником, но зато отличным шорт-стопом. Живя в одном квартале, мы приятельствовали, хоть и не близко. Сидни пришел на матч в майке и комбезе. Поддевки с кистями у него не было. Я был одет в светло-голубую рубашку и синие рабочие брюки. Под рубашкой у меня была поддевка.
Тощий мальчик снова встал на позицию баттера и поднял биту в своей нелепой хватке. Следующую подачу он просто пропустил мимо, и судья снова выкрикнул «страйк». Я заметил, как молодой раввин на секунду оторвался от книги, потом снова погрузился в чтение.
— Давай еще две такие же! — крикнул я нашему питчеру. — Две, Шварци!
А про себя подумал: «Ага, убийцы».
Дэнни Сендерс подошел к выбитому из игры мальчику и что-то ему сказал. Тот стоял, потупившись и словно съежившись. Потом, повесив голову, ушел с поля. Его место занял другой такой же мальчик, маленький и тощий. Я оглянулся на Дэви Кантора, но не нашел.
Мальчик широко замахивался на первые две подачи и пропустил их обе. На третий раз я услышал отчетливое «чвяк!», с которым его бита соприкоснулась с мячом, и мяч по плавной, широкой дуге полетел прямо к Сидни Гольдбергу. Тот остановил мяч в воздухе и после небольшой заминки поймал его в перчатку. Потом кинул мне, и мы немного по-перебрасывали мяч между собой. Затем Сидни снял перчатку и потряс левой кистью в воздухе.
— Больно, — сказал он, улыбаясь при этом.
— Хороший захват, — ответил я.
— Чертовски больно, — повторил Сидни и натянул перчатку.
Новый баттер, вставший на игровое поле, был широкоплеч и вообще похож на медведя. Он дернулся на первую подачу, но пропустил ее. Затем дернулся на вторую и отбил, послав мяч прямо над головой третьего бейсмена в левое поле. Я замер на мгновение и крикнул: «Мне!» Левый полевой подхватил мяч со второго отскока и переправил мне. Мяч летел высоковато, так что мне пришлось вытянуть руку с перчаткой — и в этот момент я скорее почувствовал, чем увидел баттера, несущегося ко второй базе. Пока я ловил мяч, он врезался в меня, как грузовик. Мяч пролетел над моей головой, я грохнулся на асфальтовое поле, а он пронесся дальше к третьей базе, придерживая кипу правой рукой. Кисти-цицит развевались в воздухе. Эйб Гудштейн, наш первый бейсмен, завладел мячом и вернул его в дом. Баттер на третьей базе довольно ухмылялся.
Команда ешивы разразилась радостными воплями, подбадривая баттера на идише.
Сидни Гольдберг помог мне встать на ноги.
— Вот мамзер![8] Он специально тебя сбил!
— Уфф! — только и смог сказать я, делая глубокие вдохи и выдохи. Моя правая ладонь была вся ободрана.
— Мамзер! — повторил Гольдберг.
Мистер Галантер выскочил на поле и понесся к судье.
— Это, по-вашему, честная игра? — горячо спросил он. — Вы вообще судить собираетесь?
— Третья база взята, — ответил тот. — Мальчик стоял у него на пути.
Мистер Галантер застыл с открытым ртом:
— Что-что?
— Третья база взята, — повторил судья.
Мистер Галантер, казалось, был готов спорить дальше, но потом замолчал и взглянул на меня:
— Мальтер, ты как?
— Все в порядке, — ответил я, делая еще один глубокий вдох.
Мистер Галантер с сердитым видом ушел с поля.
— Мяч в игру! — закричал судья.
Скамейка ешиботников вдруг притихла. Я заметил, что молодой раввин поднял глаза от своей книги и глядел на нас с усмешкой.
На поле вышел высокий, худой игрок, встал в правильную стойку, несколько раз взмахнул битой и замер, согнувшись, готовый принять мяч. Это был Дэнни Сендерс. Я несколько раз согнул и разогнул правую кисть в перчатке. Она все еще болела.
— Отодвинься! Отодвинься подальше! — закричал мне мистер Галантер.
Я сделал два шага назад. Потом тоже принял стойку.
Первая подача у нашего питчера не получилась. Ешиботники встретили ее громким смехом. Молодой раввин не отрываясь смотрел на Дэнни.
— Не бери в голову, Шварци! — крикнул я. — Давай следующую!
Вторая подача прошла на фут выше головы Дэнни. Ешива заулюлюкала. Мы с Гольдбергом переглянулись. Мистер Галантер тихо стоял за третьей базой, не отрывая взгляда от нашего питчера. Молодой раввин по-прежнему смотрел на Дэнни Сендерса.
