Кобо Абэ - Женщина в песках
Спички никак не зажигались. Десять спичек извел — и все впустую. Вдоль брошенных спичек почти со скоростью секундной стрелки двигались струйки песка. Он заметил небольшую волну песка и, как только она докатилась до каблука его ботинка, поднялся. Из складок брюк посыпался песок. Он сплюнул — во рту как будто теркой провели.
Однако не слишком ли мало здесь насекомых? Может быть, движение песка чересчур стремительно? Нет отчаиваться еще рано. Ведь и теоретически здесь не может быть насекомых.
Вершина стала более ровной, кое-где дюна далеко отступала от моря. Подгоняемый надеждой на добычу, он стал спускаться по пологому склону. Кое-где торчали остатки бамбуковых щитов для задержания песка, и виднелась расположенная несколько ниже терраса. Мужчина пошел дальше, пересекая песчаные узоры, прочерченные ветром с точностью машины. Неожиданно все исчезло из поля его зрения, и он увидел, что стоит на краю глубокой ямы.
Яма была неправильной овальной формы, больше двадцати метров в ширину. Противоположная ее стена казалась сравнительно отлогой, а та, где он стоял, обрывалась почти отвесно. Ее вогнутый край, гладкий, как у фарфоровой чашки, был очень скользким. Осторожно упершись в него ногой, он заглянул вниз. И только теперь понял, что, хотя кругом светло, уже приближается вечер.
На самом дне ямы в мрачной глубине стояла погруженная в молчание лачуга. Крыша одним концом вдавалась в отлогую песчаную почву.
«Ну совсем как раковины устрицы, — подумал он. — Что тут ни делай, а против закона песка не пойдешь…» Только он начал прилаживаться с фотоаппаратом, как песок из-под ног его шурша пополз вниз. В испуге он отдернул ногу, но песок еще какое-то время продолжал течь. Как неустойчиво это равновесие песка! Задыхаясь от волнения, он вытер взмокшие ладони о штаны.
За его спиной кто-то кашлянул. Рядом, почти касаясь его плеча, стоял неизвестно откуда взявшийся старик, судя по всему, рыбак из деревни. Посмотрев на фотоаппарат, а потом на дно ямы, он сморщил в улыбке продубленное лицо. Что-то липкое скопилось в углах его налитых кровью глаз.
— Что, обследование?
Голос относило ветром, он звучал глухо, бесцветно, как будто из транзисторного приемника. Но выговор был ясный, понять нетрудно.
— Обследование? — Человек в замешательстве прикрыл ладонью объектив и стал поправлять сачок, чтобы старик заметил его. — Что вы хотите сказать? Я что-то не понимаю… Я, видите ли, коллекционирую насекомых. Моя специальность — насекомые, которые водятся вот в таких песках.
— Что? — старик как будто ничего не понял.
— Кол-лек-ци-о-ни-ру-ю на-се-ко-мых! — повторил он громким голосом. — На-се-ко-мых, понимаете, на-се-ко-мых! Я их ловлю!
— Насекомых? — Старик, явно не поверив, отвел глаза и сплюнул. Или, лучше сказать, на губе у него повисла слюна. Подхваченная ветром, она вытянулась в длинную нить. Собственно, что его так беспокоит?
— А в этом районе проходит какое-нибудь обследование?
— Да нет, если вы не из обследователей, делайте что хотите, мне все равно.
— Нет, нет я не из инспекции.
Старик, даже не кивнув, повернулся к нему спиной и медленно пошел по гребню дюны, загребая носками соломенных сандалий.
Метрах в пятидесяти, видимо ожидая старика, неподвижно сидели на корточках трое одинаково одетых мужчин. Когда они появились? У одного из них, кажется, был бинокль, который он все время вертел на коленях.
Старик подошел к ним, и все четверо начали о чем-то совещаться, яростно отгребая песок друг у друга под ногами. Казалось, они заспорили.
Он совсем уже было собирался продолжать поиски своей мухи, как, запыхавшись, прибежал старик.
— Постойте, вы правда не из префектуры?
— Из префектуры?.. Да нет, вы обознались.
«Ну хватит», — решил он и протянул навязчивому старику визитрую карточку. Шевеля губами, тот долго читал ее.
— А, вы учитель…
— Видите я совсем не связан с префектурой.
— Угу, значит, вы учитель…
Наконец-то он, кажется, уразумел; сощурившись и держа карточку в вытянутой руке, старик вернулся к остальным. Визитная карточка как будто и их успокоила. Они поднялись и ушли.
Однако старик снова вовратился.
— Ну а теперь что вы собираетесь делать?
— Да вот искать насекомых буду.
— Но ведь вы опоздали на последний автобус.
— А здесь я нигде не мог бы переночевать?
— Переночевать? В этой деревне? — В лице старика что-то дрогнуло.
— Ну, если здесь нельзя, пойду в соседнюю.
— Пойдете?..
— А я, в общем, никуда особенно не тороплюсь…
— Нет, нет, ну зачем же вам затрудняться… — Старик стал вдруг услужливым и продолжал словоохотливо: — Сами видите, деревня бедная, ни одного приличного дома нет, но, если вы не против, я помогу, замолвлю за вас словечко.
Не похоже, что он замышляет дурное. Они, наверное, чего-то опасаются, — может быть, ждут чиновника из префектуры, который должен приехать с проверкой. Теперь страхи их рассеялись, и они снова простые, приветливые рыбаки.
— Буду чрезвычайно признателен. Конечно, отблагодарю вас. Я вообще очень люблю останавливаться в таких вот крестьянских домах.
Солне село, ветер немного утих. Мужчина бродил по дюне до тех пор, пока были различимы узоры, прочерченные на песке ветром.
Улов, в общем, небогатый.
Сверчок и белоусая уховертка из отряда прямокрылых.
Солдатики и еще одно насекомое — он точно не помнил названия, но тоже разновидность солдатиков.
Из жесткокрылыъх, которых искал, — только долгоносики.
И не попалось ни одного экземпляра из семейства мух, которые, собственно, и были целью поездки. может быть, завтрашние трофеи принесут радость…
От усталости перед глазами у него плавали какие-то тусклые блики света. Вдруг он непроизвольно остановился и стал всматриваться в поверхность темной дюны. Тут уж ничего не поделаешь: все, что двигалось, казалось ему шпанской мушкой.
Старик, как и обещал, ждал его около правления артели.
— Прошу прощения…
— Да ну что вы. Только бы вам понравилось…
В правлении, по-видимому, о чем-то совещались. Четверо или пятеро мужчин сидели кружком, слышался смех. Над крыльцом висело большое полотнище с надписью:
Будь верен духу любви к родинеСтарик буркнул что-то — смех сразу прекратился. Как бы нехотя он пошел вперед, мужчина — за ним. Покрытая ракушками дорога ярко белела в сгущающихся сумерках.
Наконец подошли к одной из ям, расположенных у самого гребня дюны. Здесь деревня кончалась.
Они свернули вправо на узкую тропинку, ведущую от гребня вниз, через некоторое время старик нырнул в темноту, хлопнул в ладоши и громко крикнул:
— Эй, бабка, где ты?
Внизу, прямо под ногами, в кромешной тьме появился фонарь и послышалось:
— Здесь, здесь… Лестница возле мешков.
Действительно, эту кручу без лестницы не одолеешь. Три дома, как тот, внизу, можно, пожалуй, поставить один на другой; даже с лестницей нелегко туда добраться, склон почти отвесный, а ведь днем, он это ясно помнит, казался почти пологим. Лестница ненадежна, связана из разных веревок, и, если потеряешь равновесие, она запутается где-нибудь посередине. Все равно что жить в естественной крепости.
— Не беспокойтесь ни о чем, отдыхайте…
Старик не стал спускаться вниз, постоял немного и ушел.
Мужчина с ног до головы был обсыпан песком, и ему вдруг почудилось, что он вернулся в свое детство. Женщину, которая встретила его с фонарем, назвали бабкой, и он уже успел представить себе старуху, но она оказалась приятной, совсем еще молодой, лет тридцати, невысокого роста. Она, видимо, пудрилась — для женщины, живущей у моря, лицо ее было слишком белым. В общем он был благодарен ей за то, что она встретила его приветливо, с непритворной радостью.
Но если бы не радушный прием, он не смог бы заставить себя переступить порог этой лачуги. Он бы, наверное, сразу же сбежал, решив, что его дурачат. Стены облупились, вместо фусума висели циновки, опоры, поддерживавшие крышку, покосились, все окна забиты досками, соломенные маты, устилающие пол, готовы рассыпаться и, когда на них ступаешь, хлюпают, будто мокрая губка. И ко всему этому — отвратительный, какой-то прелый запах спекшегося песка.
Но ведь все зависит от настроения. Он был обезоружен приветливостью женщины. Ничего, говорил он себе, такое случается раз в жизни. А вдруг повезет, и какое-нибудь интересное насекомое удастся встретить… Во всяком случае, в такой среде насекомые живут и радуются.
Предчувствие не обмануло его. Не успел он сесть на предложенное ему место о очага, вырытого прямо в земляном полу, как послышался шорох, будто дождь пошел. Это было скопище блох. Но его этим не запугаешь. Энтомолог всегда подготовлен к подобным неожидоннастям. Нужно только изнанку одежды засыпать ДДТ, а открытые части тела перед сном натереть мазью от насекомых.
— Я приготовлю поесть, и поэтому пока… — женщина нагнулась и взяла лампу, — потерпите немножечко в темноте.
