Евгений Гришковец - Шрам
И вот, через неделю после тяжёлого разговора со старшим братом, Костя вышел из дома, как всегда в половине девятого утра. Он дождался пока отец уйдёт на работу, чтобы не встречаться с ним, быстро умылся, оделся и вышел из дома.
Шёл тяжёлый дождь со снегом. Прямо возле подъезда их большого «сталинского» дома, в котором жили в основном руководители местных промышленных предприятий, стояла их соседка с верхнего этажа. Она была одета в чёрное кожаное пальто, в одной руке держала зонтик, в другой поводок. На конце поводка находился здоровенный доберман Гектор, которого все опасались, но заставить хозяев надевать на него намордник так и не могли.
Гектор, согнувшись в три погибели, стоял на покрытой раскисшим снегом маленькой клумбе перед подъездом, и изо всех сил, тужась, какал. На снегу оставались следы его жизнедеятельности вполне человеческого калибра.
Костя уставился на всё это. Пристально посмотрел соседке в глаза и попробовал испепелить её взглядом. Он даже хотел сделать ей замечание… Но вдруг подумал: «Да хоть на голову себе валите, мне-то что…»
И он прошёл мимо, вышел из двора и зашагал по набережной к гостинице. Снег с дождём был такой сплошной, что другого берега реки не было видно. Костя прибавил шагу, чтобы скорее оказаться в тепле и строгом уюте, в запахе кофе и хороших сигарет.
Мокрый полупрозрачный снег налипал на одежду и намочил костины волосы моментально. Проезжающие машины давали сильный пар, а из-под колёс у них во все стороны летели студенистые брызги.
Костя, подняв воротник и ссутулившись, широкими шагами направлялся к каменному крыльцу и белым колоннам. Он свернул к гостинице так, чтобы пройти через парковку. На парковке не было слякоти, и к тому же там чернел асфальт. Машины, которые стояли у гостиницы, видимо, только что уехали, и снег не успел, как следует, нападать на оставленные ими места.
Костя шёл через парковку, глядя себе практически под ноги, когда увидел на мокром асфальте… Он увидел, но по инерции даже перешагнул… и даже сделал ещё полшага, когда, наконец, вздрогнул, остановился, оглянулся и уставился на то, что перешагнул.
На мокром асфальте, можно сказать в луже, лежал большой, чёрный кожаный бумажник. Портмоне… По нему явно проехала машина, но было видно, что он толстый и края нескольких мокрых купюр торчали из него.
Костя оглянулся по сторонам, выпрямился и ещё раз неторопливо оглянулся. Его взгляд быстро и внимательно обшарил всё вокруг. Очень не хотелось выглядеть идиотом, быть осмеянным или обманутым, и ещё чувство тревоги, опасности и чего-то недозволенного сгустилось вокруг Кости.
Рядом не было никого, даже у дверей гостиницы не было охранника… Вообще никого не было.
Костя наклонился, взял бумажник и, даже не встряхнув его и не обтерев от холодной воды, сунул в карман. Он быстро подошёл к крыльцу, перескакивая через две ступеньки, поднялся и вошёл в фойе гостиницы. Сердце страшно стучало. Он поздоровался с женщинами за администраторской стойкой, напряжённо оглянулся, тряхнул рукавами пальто, от этого на пол полетели брызги. Костя постоял несколько секунд и быстро направился к туалету.
В умывальнике никого не было, он прошёл через него к кабинкам. По ходу Костя взглянул в зеркало и увидел себя взъерошенным, с мокрыми волосами и горящими глазами.
В кабинке он закрылся, опустил крышку унитаза, сел на неё, только тогда осторожно достал бумажник из кармана и открыл его.
Это был большой длинный бумажник. В него были вложены, даже не засунуты в карманы и отделения, а просто вложены, как в книгу… деньги и два паспорта. Денег было много. Новые купюры в разорванной банковской упаковке немного намокли. Красноватые купюры большого достоинства, рубли, много рублей. Пачка была, наверное, почти полная. Костя осмотрел её и положил на колено. В руках у него оказались два паспорта: обычный и заграничный. Они тоже намокли. Костя раскрыл обычный паспорт и посмотрел на фотографию.
Он увидел худое вытянутое лицо, плечи в пиджаке, рубашка, галстук. «Скачков Владимир Николаевич» прочёл он. Родился Владимир Николаевич в г. Барабинске Новосибирской области, а паспорт был выдан в Москве. Костя посмотрел ещё год рождения и, не в силах справиться с сердцебиением, с трудом высчитал, что господину Скачкову 34 года. В загранпаспорте фотография была цветная, на ней Владимир Николаевич был в белом джемпере и улыбался. В этом паспорте было несколько виз и десяток печатей. Костя подержал паспорта в руках и сунул их в карман. Он чувствовал, что весь вспотел.
В туалет кто-то вошёл, прошёл через умывальник, подошёл ближе и дёрнул за дверь костиной кабинки. Костя громко откашлялся и смыл воду.
— Ой, извините! — услышал Костя из-за двери.
Костя промолчал и сидел тихо, пока невидимый ему человек заходил в соседнюю кабинку, кряхтел, журчал, шумел унитазом и жужжал молнией на брюках. Потом человек мыл руки в умывальнике и сушил их ветродуем. Потом он ушёл.
Костя открыл бумажник и осмотрел его. В большом отделении он обнаружил немного рублей, пять стодолларовых банкнот и помятый, сложенный вдвое авиабилет из Москвы и обратно.
В кармашках были кредитные карточки, какие-то визитки. Их Костя не трогал. В другом отделении, под целлулоидной прозрачной поверхностью находилась фотография женщины и двух девочек лет шести и трёх. Женщина была блондинка, она улыбалась, а девочки были нарядно одеты, у младшей на голове была корона принцессы, за спиной у всех виднелась комната с окном и наряженная новогодняя ёлка. Ещё в бумажнике был какой-то хлам: чеки, бумажки, фантик от жвачки.
Костя долго смотрел почему-то именно на этот фантик, положил его на место, снова взглянул на фотографию женщины с детьми. Потом он достал из кармана оба паспорта и зачем-то посмотрел на штамп о прописке. Там был указан адрес: г. Москва, улица лётчика Бабушкина. Название Косте ничего не сказало, но он почему-то горько улыбнулся. Всё это время он даже ни о чём не думал, а просто чувствовал, как колотиться его сердце.
Костя вложил пачку денег обратно, паспорта тоже, сунул бумажник в карман, зачем-то спустил воду и вышел из кабинки. Он долго мыл руки тёплой водой, два раза выдавил в ладонь жидкого мыла с розовым запахом и мыл руки. Ополоснув водой лицо, он громко фыркнул, засмеялся, вынул из брюк пакет с бумажными носовыми платками, вытер лицо и руки. Бросив мокрый бумажный платок в урну, он вышел из туалетной комнаты и по прямой диагонали пошёл через холл к администратору.
— Доброе утро, — сказал он женщине в очках, которая сидела за стойкой.
— Доброе, — ответила она.
— Подскажите, пожалуйста, Скачков Владимир Николаевич из Москвы, в каком номере, — тут Костя на миг запнулся, подбирая слово, — остановился?
— Секундочку, — сказала женщина и застучала по клавишам компьютера, — Скачков… В 316-ом, — ответила она быстро.
— А вы не подскажете, он сейчас в своём номере? — ещё спросил Костя.
— Оля, 316-ый посмотри. Человек у себя или нет, — громко сказала женщина девушке за длинной стойкой.
— Ключа нет, наверное, у себя, — ответила Оля.
— Я могу к нему пройти? — спросил Костя у женщины в очках.
— А вы договаривались?
— Да… договаривались — ответил Костя.
— А то можно позвонить ему в номер.
— Нет, нет. Я лучше зайду.
— Лифт прямо. Третий этаж.
— Спасибо, я найду, — уже направляясь к лифту, сказал Костя.
Он в первый раз углублялся в недра гостиницы. Лифт был новый и весь в зеркалах. На третьем этаже у лифтов стояли диваны и в две стороны уходили коридоры. Костя пошёл по указателю налево. Зелёные с коричневым ковровые дорожки гасили звук шагов. В дальнем конце коридора копошилась горничная.
На дверной ручке номера 316 висела табличка «Не беспокоить». Из-за двери доносился звук работающего телевизора и ещё какой-то шум.
Костя постоял у двери, прислушиваясь, сердце его заколотилось с новой силой. Он постоял с пол минуты и, наконец, постучал. Стук получился робкий. Костя снова прислушался. Его стук не дал никакого результата. Тогда он постучал сильнее. Опять ничего. Тогда он постучал громко, ударяя в дверь всем кулаком. Ничего не произошло. Костя даже усмехнулся сам себе, почувствовав всю нелепость ситуации, как будто ему что-то нужно от того человека, который не желал откликаться на его стук.
Тогда Костя стал стучать ещё сильнее и стучал долго. За дверью он услышал какую-то возню и явно женский голос, который что-то говорил, только Костя не разобрал, что именно. Наконец, он услышал мужской голос.
— Кто там?! — громко спрашивали из-за двери. Слышно было, что голос доносится из глубины помещения, говоривший к двери не подошёл.
— Простите… Это… Откройте, пожалуйста! — сказал Костя твёрже, весь краснея.
— Как же вы задолбали, а! Что это за гостиница такая, бля, — услышал Костя приближающийся голос.
Потом он различил шаги, ворчание, короткое позвякивание у двери и, наконец, дверь открылась. Открылась совсем немного. Костя увидел жидкие светлые волосы, торчащие во все стороны, и опухшее вытянутое лицо с маленькими красными глазами.
