Алексей Колышевский - Секта. Роман на запретную тему
– Вот это да! Господин отец, вы на что это меня подбиваете? Она… Кто там в Америке-то? Хотя там кого только нет. Она черная?
– Нет, сынок… – Лемешев-старший прикрыл глаза и с шумом втянул в себя свежий морской воздух. – …она просто красивая. Очень. Африканской крови там прилично, но отец, видимо, был чистым беляком с крепкими генами. Не удивлюсь, если он австралиец или новозеландец. Только на другом конце света остались еще те, чья кровь может столь очевидно победить негритянскую. А вообще – это лишь наши догадки, не более того. Мы очень мало о ней знаем, вот в чем дело, а вот она знает о нас, я имею в виду Россию, в целом гораздо больше. И заметь, пользуется этим. В некотором роде, как говорил Гоголь, это ее капитал.
– А что о ней хотя бы известно?
– Ну… Разведчица, офицер ЦРУ, сирота. Бывает в России очень часто, но при этом въезжает только по туристическим визам. Мотивировка такая, что она художница и приезжает делать зарисовки старой Москвы. Однажды, когда ее «вели» люди Петра, они наблюдали такую картину: эта наша красотка-художница расположилась со своим мольбертом на площади трех вокзалов аккурат возле Ленинградского. Местечко то еще, как ты понимаешь: криминальное – нет слов. Ну, к ней и подвалили двое каких-то спортсменов, мол, плати за место, вернисажница. Она им по-английски – не понимаю. Те ее сразу за шиворот и потащили было в машину, только вдруг отпустили и друг дружке в морды вцепились, да так, что со смертельным исходом. Сперва один другого ножом прямо в шею, а тот пистолет достал и, как говорится, «из последних сил».
– А она чего?
– А ничего. Отряхнулась, художества свои сложила и тихой сапой в метро. Только ее и видели. Но тут дело в другом. Она каждый свой приезд встречается с таким, как бы тебе сказать… странноватым народцем. Причем народец-то весь по большей части – это политики, чинуши большие, телеведущие… Словом, все влиятельные люди. Но при том помимо их официальной, так сказать, деятельности есть у них второе дно. Такие, понимаешь, люди-чемоданы. Снаружи вроде все благопристойно, а откроешь да глянешь повнимательней, там такое… Словом, занимаются они все чертовщиной.
– Ерунда какая-то. Что за детский сад? – произнес Игорь скептически и поморщился. – Сейчас самое время припомнить какой-нибудь заговор сионских мудрецов и признаться, что ты член общества «Память». Пап? Ну, ты чего, в самом деле? Какая может быть чертовщина в конце двадцатого века?
– Странно…
– Что? Что странно?!
– Странно, что ты совсем недавно так внимательно слушал о Павле Первом, который позировал в облачении масонского гроссмейстера, а теперь с таким жаром отвергаешь следствие этого.
– Следствие чего? Пап, я начинаю путаться. Говори толком!
– Как ты думаешь, с чего это вдруг в конце восемнадцатого века, на заре американской государственности, правящие в США иллюминаты, потомки которых бежали от преследования из Европы, обратили свое внимание на Россию? Нет, ты только представь себе! Новорожденное государство, как будто своих проблем не хватает, а поди ж ты! С прицелом на будущее – заметь, на отдаленное будущее! – они присылают будущему монарху российскому, известному своими нетрадиционными взглядами на устройство тогдашней страны, высшие масонские регалии. Причем это не фетиш. Это тебе не тот случай, когда наш всем известный проходимец Якубовский ни с того ни с сего напяливает на себя генеральский мундир, мол, вот он я какой! Генерал! Тогда все было серьезно. Павел и впрямь стал гроссмейстером российской масонской ложи. И если бы не вмешательство нашего с тобой прародителя, то история России уже тогда пошла бы кувырком и мы сейчас жили бы на каком-нибудь кусочке суши размером не более вот, – отец Игоря ткнул пальцем в землю, – итальянского сапога!
– Я смогу когда-нибудь узнать продолжение истории?
– Сможешь. Всему свое время и место. Эта самая Пэм, – Лемешев-старший резко сменил тему разговора и перешел к делу, – она ищет таких, как… Пусть это очень грубо и примитивно звучит, но она ищет таких, как Павел, то есть лидеров, а лидерам нужны те, кто вознес бы их на вершину. Им нужны такие, как ты. Я не знаю, как называется твой дар, но, видимо, это способность к внушению. На большее моей фантазии не хватает, понимаешь?! Я не знаю, что это, но я знаю, что у этой девки, которая заставила двух здоровых отморозков расправиться друг с другом, есть что-то похожее на то, чем владеешь ты. Поэтому таких, как сама, она ищет в первую очередь.
– Ну, хорошо. С ней более или менее понятно. Но я-то? Что я должен сделать? К чему весь этот маскарад с дурацким белым смокингом? Зачем мне идти на этот прием?
Андрей Михайлович вытянул из пачки еще одну сигарету и вставил ее в рот фильтром наружу. Прикурил, закашлялся, выругался незлобно и повторил с изуродованной сигаретой то же действие, что и с первой.
– Вставай, пойдем к машине.
Игорь удивленно вскинул брови:
– Но ты не ответил на мой вопрос?!
– Зачем мне отвечать на вопрос, ответ на который очевиден?
– Кому как…
– Тебе положительно необходимо отдохнуть. То, как сейчас работает твой мыслительный аппарат, является прекрасным примером угнетающего действия алкоголя на гипофиз. Тебе на этом приеме надо будет с ней познакомиться!!! Неужели это не понятно, садовая ты голова – два уха?! Ну?
Игорь рассмеялся: действительно, все так просто… Всего лишь познакомиться с кадровой разведчицей! И что дальше? Но больше он решил вопросов отцу не задавать, видя, что тот слишком на взводе.
…Человек, сидевший внутри автомобиля, припаркованного в двадцати метрах от скамейки, на которой сидели Лемешевы, видя, что объекты его «работы» собираются покинуть свое место, выключил направленного действия микрофон и проверил, все ли в порядке с кассетой диктофона. В начале девяностых цифровой записи еще не было, пользовались этими маленькими кассетами. С записью все было в порядке, человек удовлетворенно хмыкнул, завел мотор, плавно тронув автомобиль, проехал метров триста по набережной и повернул в сторону Рима…
Они без происшествий въехали в Рим, по дороге заехали в магазинчик недалеко от фонтана «Треви». Хозяин магазинчика, одетый довольно странно даже для итальянца-модника (золотые туфли, зеленая жилетка со стразами, рубашка с пышным жабо, брюки «в дудочку» и огромные дымчатые очки), вежливо выслушал пожелания синьора, который попросил для сына белый смокинг. Оценивающим взглядом окинул фигуру Игоря и, бормоча себе под нос, скрылся за какой-то дверью. Не успели отец с сыном обменяться и парой фраз, как он уже вновь возник перед ними, держа в руках нечто неописуемо-прекрасное и состоящее, как и положено доброму смокингу, из таких немаловажных частей, как атласный кушак, брюки с тонким атласным же лампасом, и, наконец, пиджака, прошитого по сплошному воротнику все того же белого цвета атласной нитью…
