Маша Трауб - Пьяная стерлядь (сборник)
— А вы кто? — спросил Игорь.
— Петр.
— Монтер? — уточнил Игорь.
— Не, я мент, — удивился Петька.
Игорь ничего не понял, но опять не задал лишних вопросов. Валюша все это время плакала.
Игорь, к которому Петька сам приехал «за разводом», быстро согласился. Любой бы на его месте согласился. Петька работал в милиции, носил табельное оружие и не привык, чтобы с ним спорили. К Игорю он явился в форме.
— А это обязательно? — уточнил вежливо Игорь.
— Что? — не понял Петька.
— Развод, — пояснил Игорь.
— Да, обязательно.
Игорь кивнул.
— А можно вопрос? — вдруг неожиданно спросил он.
— Ну давай, — разрешил Петька.
— А кто такой Вячеслав?
— Понятия не имею! — честно ответил Петька.
Игорь больше ни о чем не спрашивал.
Босфор
О том, что лучшая подруга моей лучшей подруги Оли собирается переплывать Босфор, я узнала еще зимой. В тот момент я лихорадочно планировала, как говорил мой муж, «бессобытийный и беспроблемный» отдых с детьми в Болгарии.
— Море как лужа, горки, ведерки, тихий час и в девять вечера отбой, — рассказывала я подруге.
— А мы поедем с Лилькой в Стамбул Босфор переплывать, — сообщила Оля.
— В смысле? — не поняла я.
— В прямом, — ответила Оля. — Соревнования есть такие — по «взятию» Босфора.
Пролив должна была переплывать Лилька, а Оля ехала в качестве болельщицы.
Лилька, которую я видела пару раз в год на днях рождениях общих знакомых, появлялась всегда поздно и неожиданно.
— А где Лилька? — спрашивала я, когда мы собирались в кафе или в ресторанчике.
— Звонила, сказала, что через полчаса будет, — отвечала Оля.
Лилька звонила через час и спрашивала, сидим мы еще или нет. За прошедший час она умудрялась оказаться на другом конце города, вспомнив, что собиралась заехать к бабушке, и опять обещала приехать через полчаса.
Она врывалась в кафе, когда мы уже собирались расходиться.
— Кофе и водку, — тут же заказывала она официанту.
Лилька всегда пила такой коктейль — быстро глотала стопку и запивала кофе, после чего начинала рассказывать истории о том, почему она задержалась. Только наша подруга умудрялась попасть в такие ситуации, в которых никто из нас оказаться не мог бы в принципе. Мы ей даже завидовали — Лилька жила насыщенной жизнью. У нее каждый день был событием.
Выпив водку с кофе и заказав еще водки и еще кофе, она начинала рассказывать. Все, кто собирался уходить, и я в том числе, тут же садились на свои места и готовы были слушать Лилькины истории. Они стоили того, чтобы остаться. Лилька была удивительной рассказчицей. Она сыпала афоризмами так же легко, как смешивала водку с кофе.
Пока Лилька со специальными часами на руке, которые показывали число «проплытых» километров, нарезала дорожки в бассейне, Оля покупала наряды, в которых собиралась поддерживать подругу с берега.
За Лилькиными достижениями следило пол-Москвы, без преувеличения. Потому что это не с детьми в Болгарию съездить, а целый Босфор переплыть. Надо сказать, что желающих было больше тысячи, о чем сообщалось на сайте, который был открыт у Лильки в компьютере и днем, и ночью. Она прошла все медобследования совершенно честно и получила справки, что физически и психически здорова, у нее нет грибка, педикулеза, венерических и прочих болезней, которые могут загрязнить Босфор или передаться другим участникам. Все справки Лилька перевела на турецкий и отправила организаторам.
В это время Лильку вспоминало пол-Москвы.
— А некоторые в Стамбул едут, да, да, — говорила мужу, который собирался ехать к маме на дачу, наша общая подруга.
— А Лилька Босфор будет переплывать, — говорила я своему мужу, который спрашивал, «какого рожна тебе не хватает для счастья».
В результате у нас в семье Босфор стал понятием нарицательным.
— Можно я пойду на встречу с одноклассниками? — спрашивала, например, я.
— Шла бы ты Босфор переплывать, — отвечал муж.
— Можно мы детей бабушке на дачу отправим?
— Босфор.
— Можно я ужин готовить не буду?
— Босфор.
То есть Босфор стал символом свободы, молодости, адреналина и юношеского счастья.
Все завидовали Лильке и даже Оле, которая была в группе поддержки.
За месяц до старта Лилька решила, что нужно потренироваться на «большой воде», и уехала плавать в Грецию вместе с Олей, которая эсэмэсками оповещала общественность о достижениях и о том, как подруга уже зарегистрировалась, купила билеты и даже новый купальник и очки. (Это была Олина идея, конечно же. Потому что кто ж переплывает Босфор в старом купальнике?)
Наконец Оля с Лилькой прибыли в Стамбул. Лилька даже в самолете не расставалась с папкой, где были распечатки с сайта о времени старта, месте сбора пловцов и прочая информация.
На следующий день они встали пораньше, заказали такси, Оля нарядилась в новое платье, Лилька на удачу поплевала на купальник, и девушки отправились на старт. До места таксист вез их минут сорок. У Лильки случился мандраж, и она клацала зубами, а Олю тошнило.
На месте старта развевались флаги, кучковалась пресса и даже летал вертолет. Но… не было ни одного пловца.
— А где все? — спросила Лилька.
— На финише, — ответили организаторы.
— Как на финише? — не поняла Лилька. — Уже уплыли?
— Нет, еще не приплыли. На финише регистрация, номерки дают, а потом всех на трех красивых кораблях везут сюда, чтобы плыть.
Надо сказать, что организаторы плохо говорили на английском, почти совсем не говорили, а Оля с Лилькой не говорили по-турецки. То есть поняли они друг друга не сразу, а после мучительных переговоров с помощью жестов и демонстрации нового Лилькиного купальника и очков.
Лилька вздрогнула всем телом пловчихи и собралась кидаться в Босфор, чтобы добраться до финиша, зарегистрироваться и приплыть на старт, как все, на корабле. Оля предлагала вызвать такси. Организаторы выловили рыдающую Лильку, которая плюхнулась в воду в платье, зажав в руке очки с купальником, и вырвали Олю из рук случайного турка на машине, который не поверил своему счастью в виде роскошной, кинувшейся к нему на шею блондинки, обещавшей все, что угодно.
Лилька, мокрая, совала организаторам в нос распечатки с сайта, где не значилось, что пловцы должны были прибывать на финиш и только потом на старт. Листы тоже намокли под Лилькиными слезами и водами Босфора, и организаторы смотрели на нее с жалостью.
Наконец пресса засуетилась, защелкали фотоаппараты, вертолет зашел на новый круг. На горизонте появились корабли с радостными пловцами. Они все были с красивыми номерками на шапочках и на купальниках, возбужденные и восторженные.
