Евгений Степанов - Застой. Перестройка. Отстой
Я не возразил ему. Но внутренне, конечно, с ним не согласился. Душа и тело едины. И все взаимосвязано.
Видимо, Влад прочитал мои мысли (недаром же говорят, что мысль материальна). И – проявил некую агрессивность:
– А вот ты? Ты отгородил свой угол железной решеткой (наша квартира была угловой, и мы действительно отгородились). Закрылся от н а с т о я щ е й жизни. И думаешь, что счастлив? Ты счастлив?
Не помню точно, что я ответил.
Но мысль, прозвучавшая из уст Влада, показалась мне оригинальной.
Я задумался. В самом деле, а что же такое настоящая жизнь? Настоящее счастье?
Видимо, Влад имел в виду, что его-то жизнь как раз и есть – настоящая.
Через неделю, как сейчас помню, в пятницу, песнопения в квартире у Сан Саныча продолжились.
Влад пел как солист ансамбля “Веселые ребята” звонкие советские песни. “Через две, через две зимы, через две, через две весны, через две”, “В Вологде-где-где-где, в Вологде-где”, “Малиновки заслышав голосок” и т.д.
К Сан Санычу постучали. Влад испуганно прошептал:
– Сан Саныч, не открывай – это ОНА.
Я, заинтригованный, напряг весь свой слуховой аппарат. Наташа и Настя, прижались ко мне, как беспомощные маленькие котята.
Стуки в дверь повторились. Потом раздались истошные женские крики:
– Влад, открой, открой, открой, я люблю тебя!
Мужики не открывали.
Женщина стала долбить в дверь ногами. Долбила минут двадцать. При этом она кричала:
– Сан Саныч, ведь Влад у тебя, открывай, я люблю его, я принесла деньги, да и вещи мои у тебя. Я люблю его, я люблю его!
Я вышел в наш общий коридор.
– Что случилось, гражданочка? – задал абстракт-но-конкретный вопрос.
Перед мной стояла женщина лет пятидесяти пяти, непричесанная, босая. На ее лице был явный отпечаток изнурительной борьбы с Зеленым Змием.
– Они там, там. Они не открывают, – буркнула она в пространство.
И – продолжила ломиться в дверь.
Они, наконец, открыли.
После этого за стенкой раздались знакомые до боли звуки распития спиртного.
Потом женщина вышла из квартиры Сан Саныча и почему-то закричала:
– Помогите, убивают, убивают!
Рядом с ней никого не было.
На утро я опять встретил Коменского (про себя я стал называть его Ян Амос). Он рассказал мне про эту женщину:
– Она моя любовница. У нее есть муж, трое детей. Но она влюбилась в меня, приезжает сюда, я живу на пятом этаже. Я ее выгоняю, а она меня любит. Кстати говоря, сегодня у нее день рождения, тридцатилетний юбилей. Заходи ко мне, отмечать мы будем у меня.
Я поблагодарил за оказанную честь, но, конечно, от приглашения отказался.
…А недавно один из жильцов, приютившихся у Сан Саныча, умер.
Он жил у соседа в квартире где-то месяц. Поддавал, наверное, каждый день. Умер довольно неожиданно, лежал два-три дня, не вставая, не пил, не ел, ни на что не жаловался, а потом – весьма неплохая смерть! – не проснулся.
Пригласили мы оперуполномоченного Серегу, он один обслуживал весь наш разношерстный микрорайон. Серега засвидетельствовал факт смерти, вызвал эксперта и “труповозку”.
…Мент начал разговаривать с Сан Санычем.
– Кем вам приходится умерший?
– Друг!
– Его фамилия, имя, отчество?
– Не знаю. Кажется, его звали Сеня.
…Эксперт объявился часа через два, засвидетельствовал, что смерть не насильственная. От болезней. От каких? Да кто ж его знает, у него, наверное, их было с десяток.
Так эксперт обрисовал оперу ситуацию.
Начали ждать “труповозку”.
Пока ее ждали, эксперт и опер шутили.
Эксперт проявлял особое остроумие:
– От чего умер человек? Вскрытие показало, что он умер от вскрытия. Кстати, действительно бывали такие случаи, когда человек умирал как бы не по-настоящему, врачи вскрывали труп, а сердце колотилось. Врача отдавали под суд. И – зря. Врач был не виноват. Просто так случается, что иногда у мертвого еще работает сердце!
Потом речь пошла о зарплате. Оказалось, что оперу на руки давали семьсот тысяч, чуть более ста долларов, столько же получал и эксперт, правда, иногда ему выписывали, как он выразился, “лимон”.
Потом ребята стали просто судачить за жизнь.
Эксперт все время повторял одну фразу:
– Мы живем по следующему принципу: плевал я на ваши законы. Но по какому праву! Так у нас все. Страна непуганных идиотов.
“Труповозка” приехала часа через четыре. Опознание не проводилось.
– Бомжей не осматривают, – пояснил “мусор” Серега. – Не до них. У них на тот свет путь прямой… Без лишних остановок.
В общем, это, конечно, было не очень приятно – жить по соседству с алкашами.
Однажды я не выдержал. У Сан Саныча шла очередная пьянка – я постучался к нему. Он открыл.
Я увидел весьма печальное зрелище: на стульях и на полу сидело (лежало) человек семь неопределенного пола. Пьянющих в усмерть. Газ на кухне (она же комната) горел, точно вечный огонь у Кремлевской стены.
Я сказал:
– Саня, заканчивай. У тебя тут какой-то притон. Вот даже газ не выключаете.
– Ты нам не указывай, – крикнул какой-то поддатый мужичок. – Вообще, вали отсюда! Не мешай нам кулюторно отдыхать.
Больше я ничего не говорил. Просто врезал говорливому мужику кулаком в челюсть, дал затрещину и Сан Санычу. Потом врезал еще двоим, которые подошли на подмогу… Они попадали, как яблоки осенью. Какая-то баба, не лишенная остроумия, завопила:
– Милиция, убивают! Генофонд нации истребляют!
Я в ответ тоже заорал:
– Если не уйдете сейчас, всем вам хана! Сейчас винтовку принесу.
При слове “винтовка” у них как-то в головах прояснилось. И, действительно, ушли.
Правда, ненадолго. На следующий день опять притащились.
Я их опять бил. Они опять уходили. Уходили и приходили. Уходили и приходили. Колошматил я их, когда Наташи и Насти не было дома. Не хотел их пугать.
Так мы и жили.
Наташа и Настя боялись за меня, за нас, жена даже стала предлагать продать эту центровую нехорошую квартирку и купить другую – пусть в отдаленном районе, но более просторную, комфортабельную и безопасную…
Раздражали Сан Саныч и К° и других соседей, в частности, Семена Борисовича – пожилого господина со второго этажа. Семидесятилетний Семен Борисович отличался спокойным и тихим нравом. Он работал смотрителем в каком-то литературном музее. Мы с ним всегда здоровались. Он приветствовал меня так:
– Здравствуйте, мой юный друг!
Я подозревал, что Семен Борисович – тайный дворянин, печать интеллигентности, благородства сияла на его длинном, пастернаковском лице.
Семен Борисович терпел Сан Саныча и К° долго. Не жаловался. Но однажды его прорвало.
Ночью (часа в три), когда у Сан Саныча веселье было в полном разгаре, Семен Борисович постучал в его квартиру и очень громко и отчетливо произнес следующие слова:
– Козлы вонючие, шакалы, говно, петухи. Если не прекратите тявкать – замочу, на перо посажу. Вы разбудили во мне зверя.
Соседи замолчали.
Я все это слышал. И подумал: кем же раньше работал Семен Борисович?
Впрочем, этот вопрос мучил меня не долго. Семен Борисович, как и все мы, работал ЧЕЛОВЕКОМ, живущим в одной, отдельно взятой стране.
А в Сан Саныче вдруг ни с того, ни с сего (может, с перепугу?) проснулась совесть.
Однажды вечером он позвонил в нашу квартиру. Перед нами стоял абсолютно трезвый, гладко выбритый, импозантный мужчина. В руках у него был элегантный букет из трех роз.
Я поначалу соседа не узнал и даже хотел сказать ему, что он не туда попал. Но Сан Саныч позвал Наташу и вручил ей букет роз.
– Наташа, это вам, – сказал сосед, – вы уж меня извините за все. Вообще, я вам дам скоро пожить нормально.
Я скептически улыбнулся.
– Да-да, Женька, – подтвердил Сан Саныч, я уезжаю на лето на дачу. Хочешь даже ключи тебе от квартиры оставлю?
Я сказал, что нам ничего не надо, а Наташа поблагодарила Сан Саныча за цветы и принесла ему пирожков, которые испекла в выходные.
Через несколько дней он в самом деле куда-то уехал.
А еще через несколько дней из его квартиры стал доноситься зловещий запах, откровенно напоминающий трупный яд.
Я перепугался. Жив ли Саня? А может, умер? И не по моей ли – хотя бы отчасти! – вине? Ведь сколько раз я бил ему и его друзьям морду за пьяные кутежи.
Кто-то из соседей вызвал милицию.
Менты приехали ночью. Вскрыли дверь, но ничего подозрительного не обнаружили. Встревоженная и бдительная соседка Клавка кричала:
– Ищите лучше, ищите лучше! У него там чемоданы стояли. Может быть, его убили, распилили и положили в чемодан?
Менты еще покопались в квартире, но все равно ничего не нашли. Уехали.
А запах не убывал.
Другая соседка, красивая Ирка, давала нам ценные указания:
– Женя, главное – не дышите! Трупный яд – это очень опасно. Глотнул такого воздуха и – на тот свет. Не дышите! Послушайте меня!
Я дал Наташе денег и отправил в кино – они пошли с Настей пешком в кинотеатр “Россия”. А то запах и впрямь стоял ужасный.
