Ольга Коренева - Не грусти, гад ползучий
Что ж, тянуть нет смысла. Аня оформила командировку, заказала билет на вторник. Достался только общий вагон, других уже не было. И заспешила домой собираться.
"По поручению группы ветеранов войны, проживающих в микрорайоне N2 Ленинградского района столицы, выражаем возмущение программой правительства. Многие из нас страдают различного рода заболеваниями. С каждым годом число ветеранов тает. А деньги для увеличения нам пенсий до сих пор не найдены. Зато нашлись резервы для увеличения зарплаты партаппарату... "
/"Московский комсомолец"/
" Политика погубила культуру. Образовалась официальная система ценностей, насквозь пропитанных идеологией. Литературные журналы утратили позиции эстетические и превратились в уличных ораторов. Искусство стало орудием идеологической борьбы. Литературные баталии переросли в базарную ругань по принципу "а ты кто такой?" Когда зажимаем и уничтожаем талантливых писателей, мы теряем все. Советская литература всегда страдала засильем одних и тех же бездарных официальных авторов, которых издают по всяким посторонним соображениям... "
/"Московский комсомолец"/
После долгой дороги в битком набитом вагоне, после ночевки на жесткой полке, отчего тело ныло, как отшибленное, наконец-то вот она здесь - в северно-русском этом городке, а вернее, просто в рабочем поселке - рано-поутру, когда идет в цехах пересменка. Бытовки-вагончики в беспорядке, как детские кубики, раскиданы посреди глинистых хлябей и котлованов. Вознеслись жирафьими шеями ажурные краны - издали они эфемерны и полосаты. А поблизости, вокруг Ани, пробирающейся к стройке, скреперы, бульдозеры, обычная техника. Все это понемногу оживает. Словно разминаясь после сна, покачиваясь, начинают двигаться стрелы кранов. Над дощатыми бытовками стройучастков — сизые дымки.
Пробираясь к беленому зданьицу конторы, Аня чуть не увязла в каком-то тягучем разливе, вроде застывающей лавы: битум? Мастика? Черт его знает, что это такое. Ясно лишь одно: это хаос и беспорядок, или (по Невскому) сплошная безобразия...
Выбралась из липкого месива, выскочила на бугорок. Оттирая на ходу джинсы, чуть не врезалась в бульдозер, намертво погрязший в провале почвы. "Тьфу, черт! Тут надо балансировать, как клоун в цирке".
Наконец, набрела на тропу, вышла к зданию конторы, где в окнах еще желтел электрический свет.
Вошла.
- Вы в отдел кадров? - встрепенулась вахтерша у входа. - Жилья у нас нету, учти. И бытовки все заняты... Смотри. А то только ходют даром туда, сюда... Ну, подымись на второй этаж.
Сказала и опять сникла, как заснула. В теплом платке поверх ватника, с усталым лицом.
- Да нет, я из газеты.
Вахтерша ожила. В глазах - любопытство, вопрос.
- А зачем к нам? А кто нужен-то, к кому? Все равно, подымись ты, милая, наверх... Но только никого еще нет.
На втором этаже и впрямь было пусто. Вдоль узкого коридорчика все двери были одинаковы, как солдаты в строю.
В темном узеньком коридоре Аня примостилась в углу между запертой дверью "замнача" и подоконником.
Какая-то разбитость во всем теле, озноб, усталость мешали сосредоточиться. Мысли разбегались, хотелось спать. Но вот - гулкие шаги по коридору, женщина в меховой шапочке (секретарь, видимо), подошла к двери, достала ключ.
- Здравствуйте, - Аня старалась говорить бодро и четко.
Женщина вздрогнула:
- Ох, как вы меня напугали.
- Извините. Я из газеты, корреспондент. Хочу задать несколько вопросов Василию Николаевичу.
Та приветливо улыбнулась.
— Проходите. Басовский будет позже, у него сегодня, вообще-то, совещание. А мы вот с вами чайку сейчас попьем, согреемся. Ветер-то какой. Давно приехали? Может быть, сначала побеседуете с главным инженером? Он будет через час...
Разговоры с Ниной Васильевной (секретарем Басовского), с главным инженером, который ознакомил Аню с кое-какими документами, а затем и с самим Басовским все-таки кое-что прояснили, хотя и были эти разговоры сначала уклончивыми. Но вскоре очень уж юной и неопытной стала казаться собеседникам корреспондент, даже беззащитной какой-то, - и вопросы, вроде бы, не такие задает, и в блокнотик ничего не пишет, наивная. Незаметно для себя разговорились, перешли на обыденные житейские темы, вот и о стройке заговорили, сообщив вдруг такие подробности, о которых вовсе на следовало упоминать при представительнице прессы. Аня ведь даже убрала свой блокнот, много ли она запомнит (кто мог знать, что в ее сумочке включен магнитофон?).
Началом дня Аня была довольна. К тому же, где личному распоряжению Басовского, ей отвели комнату в единственной гостинице для заезжих специалистов и ревизоров, куда и отвезли на начальственной "Волге".
Умывшись и переодевшись с дороги, Аня юркнула в постель и проспала до следующего дня.
Но до аэропорта не доехали. Влад гнал машину по магистральному шоссе, в приемнике звучала эстрада, и Лида, прикрыв глаза, думала о прожитом: "Зря, все зря, глупые мечты и жертвы, жизнь среди какой-то суеты... А ведь я не люблю их всех, кого принято считать родными... Это, наверно, ужасно... " Вдруг почувствовала, как Влад напрягся и сбавил скорость. Глянула в окно. Впереди - неразбериха. Танк, другой... Еще... Не то дым, не то пыль черная клубами, навстречу их машине, люди, толпа, вооружены некоторые, кони, конная милиция... Захлопали выстрелы...
Влад свернул на боковую дорогу. Через четверть часа их остановили гаишники, проверили документы. На вопрос Влада, как доехать до аэропорта, сказали, что нельзя, оцеплено. Ни один аэропорт столицы не функционирует. Все блокировано забастовщиками - на сей раз бастует МАПУС: Международная Ассоциация Профессиональных Угонщиков Самолетов, есть такая... А танки? Ну, эти из Прибалтики прорвались. А сейчас назад над нами пронеслась баллистическая ракета - ее кто-то в Кувейт забросил, но что-то не сработало, и она теперь над материками носится как угорелая...
Влад вел машину сейчас не спеша, сворачивая, как показалось Лиде, наугад. А куда торопиться? Железную дорогу лихорадит -катастрофы, забастовки... На Среднюю Азию теперь поезда вообще не идут...
- Будем добираться пехом, то есть колесами, - жестко проговорил Влад.
- А бензина хватит?
Не ответил.
- Не возьму в толк, что творится? - сказала она, просто чтобы что-нибудь сказать. - Танки, ракеты, стрельба...
- С Луны свалилась? - рявкнул Влад. - Резня идет, Прибалтика погибла, по всей стране уже началось, а ты?
- А я? - она выпрямилась, кулаком трахнула по приемнику. - А я вот такая. Останови машину. Ну, останови!
Влад удивленно воззрился на нее.
- Ба, спятила! Да чего ты...
- Ничего не хочу. Все надоело. Тормози, не то стекло вышибу!
Лида заозиралась, ища тяжелое и не находя.
- Ну и крутая же курва, - властно и мягко произнес Влад. - Успокойся, все в норме. Я с тобой.
Грубое слово в ее адрес, казалось, вдруг поменяло свой смысл, произнесено оно было страстно, требовательно и печально, будто в момент близости... Лида растерялась, все в ней нежно дрогнуло и обмякло... Захотелось откинуться на спинку кресла, закрыть глаза... Но тут же собралась, заставила себя искоса глянуть на него, надменно и нахально, поджать ноги, выставив коленки в белых колготках - "курва так курва, сыграю роль, сыграю на его нервишках... "
- У меня в сумочке баллончик с нервнопаралитическим газом, - соврала, роясь в сумке и зло поглядывая на Влада.
Он рыкнул, не отрывая глаз от дороги:
- Ты сама нервнопаралитическая.
Помолчав, Лида спросила:
- Раньше у тебя не было крутых курв?
"Жигули" свернули на узкую, вроде проселочной, дорогу. Накрапывал дождь, вбивая в ветровое стекло бусинки воды и делая влажные тропинки. Влад посмотрел на нее яркими, поблескивающими как горячий борщ, глазами и сказал, усмехаясь:
- Ох, дождешься...
- Как быстро все изменилось в стране, - перевела она разговор, глядя в окно и замечая, что въезжают в рощу, в перелесок, в лес. - В один день все смешалось, все переменилось...
- Не только в стране, но и в машине. Бензин-то кончился. - Влад осклабился и вылез, обошел "Жигули" вокруг и распахнул ее дверцу. - Прошу, мадам. Я же говорил, дождешься...
Она вышла из машины и распрямилась, потягиваясь. Ладонями растрепала свои волосы, прогнулась назад, распахнув куртку и выставляя обтянутую вязаной кофточкой грудь. Плевать на Влада, она похвалялась собой перед деревьями, перед мелким дождиком, перед серым небом...
Влад обошел ее точно так же, как - минуту назад — свою машину, отодвинулся, исчез, приблизился сзади, спиной она чувствовала его... Молча постоял, обдавая горячим духом пота и бензина. Крепко сжал ее руки выше локтей, привалил к себе, слегка сдавил ее плечи, ласково задышал в затылок. Нежный, робкий, милый, он просто стоял за спиной и дул в затылок, несмело трогал ворот ее куртки, а ей было жарко под дождем и радостно, и казалось, что ничего другого в жизни не было и не будет и что она свободна и любима, как Жанна д'Альбре, королева Наваррская, преодолевшая невзгоды... Она была королевой, временно получившей свое счастье и не желающей сейчас думать о будущем... Хотя, Жанна Наваррская очень даже думала о будущем и, особенно, о сыне. Не то что она, Лидия, которую только что вовсе не по-королевски обозвали, а сын неизвестно где, среди танков и пальбы...
