Поль Авиньон - Диалоги пениса
– А в твоем возрасте?
– О! Один раз в шесть месяцев… Этого более, чем достаточно.
– И… Как, ты… Ты еще занимаешься любовью?
– Ну да! Тебя это тебя удивляет? Чувствую, в воздухе витает следующий вопрос, относительно возраста моих партнерш.
Марсьяль молчит, но говорят за него глаза.
– И молодые, и старые! Ну как, теперь ты удовлетворен? И простишь меня, если я не стану называть их имен? В настоящее время, это для меня просто практика, то же, что дзадзэн. Меньше всего на свете принимает в ней участие мое эго. Практика эта ценна тем, что продлевает мое прохождение по Земле и смягчает его тяготы.
– Простое упражнение?! А как же они?
– Ах, эти дамы, для них это важно!.. Представь: автор Пепла и Свинца , ставший дзэн-мастером! Им льстит, что я еще могу, в своем преклонном возрасте, вступать с ними в близкие отношения… знали бы они, сколь безразлична мне «любовь», в том смысле, в каком они ее понимают, как и все прочие глупости, которые я некогда мог совершать, добиваясь их милостей!
Роже усмехается и складывает камешки для игры в го. Затем поднимается, берет квадратную доску и выходит из столовой, оставляя Марсьяля наедине с портретом. Марсьяль задумывается о супружеской измене, доставившей столько бед его родителям, отравившей собственное его мироощущение. Отныне он склонялся к мысли о том, что нарушение супружеской верности запретно не только с точки зрения общества и религии. Нет, прелюбодеяние не просто запретно, это предательство, оно страшнее лжи, это предательство, убивающее совершенное согласие между мужчиной и женщиной. Оно подобно прорехе в ткани, из которой соткан мир. Союз супружеской пары – это неумело выстроенная Вавилонская башня, задуманная для того, чтобы достать до небес, это натянутый лук, чья стрела направлена на искомую цель. Но Вавилонская башня обрушивается, даже если она, казалось, уже вознеслась до небес. А стрела, прямая, как и ее траектория, неизбежно падает вниз, вонзаясь в многострадальную почву нашей действительности.
34. Жан Оноре
Сорокаоднолетний Жан Оноре – штатный работник крупной международной компании по прокату автомобилей и руководитель агентства в Байонне. На этом основании, в полном его распоряжении «драйв» парка в сто пятьдесят машин всех типов, кроме большегрузных грузовиков, и «тим» примерно в двадцать человек, в зависимости от сезона. После каждого совещания по «мотивации» (они произносят мотивэйшн! ), организованного командой по маркетингу его объединения, он выносит перлы американизмов, и умирает со смеху от этих словечек, едва покидает здание парижского офиса, где сидит французское руководство. Хотя во время заседаний прекрасно исполняет роль вдумчивого и прилежного управленческого работника. Для человека, который в шестнадцать лет мечтал о подмостках Национального Театра, эта работа, конечно, не панацея от всех бед, но он научился довольствоваться такой жизнью – в целом, она куда надежнее и приятнее, чем неуверенное существование бродячего артиста. Каролина наверняка держалась бы того же мнения.
Каролина – это его дорогая женушка, родившая ему двух прелестных ребятишек. Жан Оноре ежедневно и неустанно радуется своему согласию с женой. За семнадцать лет совместной жизни они научились понимать друг друга с полуслова. О верности Жана Оноре ходят легенды. Особенно после того, как одна клиентка, видно, нимфоманка, выскочила из его кабинета полуголая, с криками, что вести себя так недопустимо, и что нельзя отказывать, если тебе делают авансы. Слова дамочка употребила куда более резкие, а история эта разнеслась буквально по всей Байонне. И действительно – верность Жана Оноре непоколебима. К ветреным мужьям он относится без всякой симпатии. Тратить столько энергии на то, чтобы самому себе создавать сложности! Каролина наверняка держалась бы того же мнения.
Жизнь в междуречье Нив и Адур прекрасна, и течение ее безмятежно! К 19 часам он лично закрывает агентство и устраивает себе небольшую прогулку по набережным, ему нравится вдыхать испарения Атлантики на фоне оживленных террас кафе. Потом он садится в свою машину и двигается вдоль большого бульвара, превратившего Байонну, Англе и Биариц в единый городской комплекс. Немного не доезжая до Англе, он сворачивает на узкую дорогу, ведущую в Буко. Он прибывает домой точно в срок, чтобы до телевизионных новостей успеть выпить легкого вина. Рядом с креслом его поджидают тапочки и бокал. К этому часу Каролина на кухне. С детьми она уже пообщалась, накормила их, а теперь вносит последних штрих в ужин, который готовит только для них двоих. Детей надо уложить спать к концу выпуска новостей. Они должны высыпаться, это непременное условие для хорошей успеваемости в школе и для всего остального! Каролина наверняка держалась бы того же мнения.
Жан Оноре – тонкий гастроном, он не выносит кулинарных полуфабрикатов. Все, что оказывается на их тарелках, Каролина готовит сама. И это предмет особой гордости Жана Оноре. Он очень требователен в отношении качества продуктов. Универсамы – не для них. Каролина каждый день ходит на рынок, у нее постоянные поставщики. И мясо она покупает непосредственно у производителя. Так, по крайней мере, знаешь, как откармливали скот, и понимаешь, что ты ешь. И сбережения накапливаются вроде незаметно! Пусть дороже, чем в больших универсальных магазинах, зато на рынке у Каролины не возникнет искушения позариться на всякие дурацкие распродажи, с их прилавками-витринами! Говорит об этом Жан Оноре сочным языком Жана Пьера Коффа.[5] Да, конечно, это требует труда! Но ведь ничто не делается само, без усилий и, в конечном счете, оказываешься в выигрыше. Каролина наверняка держалась бы того же мнения.
После еды Жан Оноре просматривает фильм по телевизору. Будучи любителем и знатоком кино, он приобрел для себя телевизор с широким экраном и прекрасным звуком. И к нему – параболическую антенну и декодер, чтобы лакомиться новинками каждый вечер. Каролина уже прочла детям вечернюю сказку, и перед началом фильма они приходят его поцеловать. Она все прибирает, стараясь шуметь как можно меньше, поскольку знает, что он не выносит звуковые помехи и желает максимально воспользоваться преимуществами звука Dolby Surround. Разве не верх глупости: заплатить такую цену, чтобы слушать, как гремит посуда. Нередко Каролина пользуется моментом, когда муж занят, а дети улеглись, чтобы заняться бельем. Стиральная машина стоит в гараже и никому не мешает; сама Каролина бесшумно гладит утюгом белье и складывает его в стопку. Жан Оноре должен явиться в Агентство в безупречно выглаженной сорочке. Он считает, что мужчины, которые пренебрежительно относятся к своей внешности, пренебрежительно относятся и к своей работе. Каролина наверняка держалась бы того же мнения.
Когда она укладывается в кровать рядом с ним, он часто уже спит, уткнувшись носом в журналы по моделированию. Жан Оноре увлечен морским моделированием. Он президент местного клуба, и страсть эта отнимает у него массу времени, практически весь уик-энд. И немало денег. Когда дети пошли в школу, перед Каролиной встал вопрос, не вернуться ли ей на прежнюю работу, в туристическую фирму. Но Жан Оноре полагает, что у них достаточно доходов, чтобы без этого обойтись. Вот еще – только дополнительно платить налоги! Не говоря о том, что будет покончено со спокойствием, с качеством жизни и со здоровым питанием. А так – малыши обедают дома, избегая столовой, куда еду привозят невесть откуда! Однако, он понимает, что неработаюшая жена может ощутить недостаток социальных связей. И намерен предложить ей должность казначея в клубе по моделированию. Он уже сказал членам ассоциации – с ее точностью и методичностью она будет творить чудеса. Каролина наверняка держалась бы того же мнения.
Если бы хоть кому-нибудь пришло в голову спрашивать ее мнение.
35. Хуан Пабло
Стоя перед зеркалом во весь рост, Хуан Пабло изгибается, разглядывая нижнюю часть своих ягодиц. Эта часть тела сделалась дряблой, ничего не поделаешь. Он поворачивается к зеркалу лицом, отводя глаза от своего полового органа, который всегда казался ему слишком маленьким, и пытается приукрасить изображение, мысленно накладывая на свой помятый живот брюшной пресс атлета. На какой-то миг он ясно представляет свой автопортрет в образе метателя диска. Итифаллический дискобол. Как далека иллюзия от реальности! Он постарел, и это отвратительно. Отойдя в сторону, он достает с полки над умывальником маленькие ножницы. И толстыми пальцами, затвердевшими от смазок, принимается за выполнение весьма тонкой работы – обрезает волоски, выглядывающие из его ноздрей. Надо быть внимательнее. Одно неловкое движение – поранишься. Он отсекает несколько белых, почти прозрачных волосков прямо у корня. И тут вздрагивает, от пронзительного голоса, раздающегося из комнаты:
