Рене Домаль - Великий запой: роман; Эссе и заметки
Но местность, которая больше всего повлияла на меня своей тотемизацией (определение этого слова я приведу позднее), расположена в двадцати пяти — сорока километрах к северо-востоку, в районе палеозойских пород, богатом сланцем, углем и железной рудой, с более суровым климатом и более изрезанным ландшафтом. Ту страну населяют люди германской расы и фламандцы; долгое время она находилась под испанским владычеством; так, среди жителей можно и сейчас встретить немало представителей испанского и даже мавританского типа. Их язык — валлонский, но в нем есть множество диалектов, в которых обычно смешиваются фламандские и испанские слова.
От трех до шести лет я жил на середине длинного естественного коридора, прорезанного рекой в угрюмом плато, между скал, которые некогда были рыцарями, героями и благородными дамами. Это ущелье ныне превращено людским промыслом в огромную кузницу.
Там не бывает ночи. Как только красное солнце падает за влажные темно-зеленые леса, небо озаряется со всех сторон не менее ярким багрянцем от непрерывных огненных выплесков из вагранок. Ледяной ветер с долины развеивает стойкий запах тремолита. В горах всю ночь то глухо долбят, то вдребезги корежат толчейные песты, как будто топают и ревут древние динотерии, чьи почтенные останки все еще можно найти в местных карьерах. Безостановочно и истошно гудят поезда, груженные тоннами минетты, кокса и сланца.
В той стране, сидя на ветвях сливового дерева, я научился с помощью портняжного метра читать последовательность чисел до ста пятидесяти.
4. О разном
Большую часть третьего года жизни я посвятил поклонению маленькой скамеечке; в результате поломки она переместилась в таинственный шкаф, куда я время от времени заглядывал, дабы полюбоваться ее одиноким свечением.
Там же, в районе выхода на поверхность лейаса, другим предметом моего культа был «гребешок», прыгая с которого я выполнял первые летные упражнения. Лишь пообещав, что у меня будет точно такая же стенка в другом месте, меня смогли уговорить эмигрировать в сланцево-металлургический регион.
К вечеру мои размышления на сливовом дереве прерывались отцовским обещанием спилить ствол большой пилой, еще более серьезными, раскаленными докрасна угрозами бельгийских кочегаров бросить меня в топку паровоза, маневрирующего за садом, и, наконец, католическими колкостями жившего по соседству аббата Глода по поводу непристойной дырки на моих коротких штанишках и торчащей на виду у всех полы рубашки, которую он по-валлонски называл «полеёй».
Семейный антиклерикализм находил повод для гордости в уважении аббата, который в своих проповедях и молитвах имел привычку сетовать на то, что его прихожане аморальны, а единственный, по его словам, честный человек в округе, то есть мой отец, — атеист и социалист. Аббат, чья мрачная сутана повергала меня в ужас и топорщила мой юный волос, однажды задобрил меня смородиной особого сорта под названием «макрелевая» и местной сливой, называемой словечком «балос». Аббат умер через несколько лет после войны, позволю себе предположить, от угрызений совести за свои приятельские намерения в мой адрес.
Благодаря летающим аппаратам, которые я прятал на чердаке домика с открывающейся крышей, в ту эпоху мне довелось совершить не одно путешествие в родную Африку.
В десять лет я открыл искривление пространства и астрономические законы Эйнштейна, а также преодолел страх смерти, который долгие годы каждый вечер терзал мой эпигастрий. В Оверни я познакомился с колдуньями, ночными свиньями, окаменелыми рыбами, скрытыми в гальке, и «cension» (женщинами в монашеском одеянии, на лицах которых, как на кожаных плитах, были выгравированы две скрещенные борозды); а еще каждый день я читал на железной, соседней с нашей, двери пророческую надпись: ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ.
5. Быстро
Париж. 1915 год. Бомбежка. Подвалы. Бум-бум, как в цирке Медрано, где я пробую свои юные таланты. Доблестные немецкие авиаторы! Легенда о царе Мидасе с ослиными ушами, который хотел скрыть свою тайну, но тростник ее постоянно разглашал, наводит меня на курьезные исследования в области сохранения звука. Как обидно, что фонограф уже изобрели! Опыты по мгновенному порождению; вся квартира провоняла моими реактивами. Мне удалось приручить бургундскую улитку до такой степени, что у меня в заточении она начала откладывать яйца; но ей все же не хватило гермафродитизма на то, чтобы эти яйца высидеть. Я придумываю яйцевидное пространство. У меня галлюцинации. С большим караваном я еду на два месяца в Анжу и там вплотную изучаю турник.
III ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ФАУНА1. О патаграфических Сфинксах
Патаграфия, разбирая по частям всю совокупность человека, выявляет синтезированных в нем животных. Схемой анализируемого таким образом человека можно считать Сфинкса, что сообразно представлению Сократа, который в человеческой душе усматривал гармоничное сочетание мудреца, льва и змеи, заключенных в один кожаный мешок. В зависимости от субъекта и даже времени обследования, мы увидим, как преобладает то одно животное, то другое.
2. О малой толике человеческого
И тогда нам придется констатировать, что среди существ, которых мы из милосердия называем себе подобными, лишь немногие заслуживают звания человека, которое мы им присуждаем. Почти все оказываются замаскированными животными. По правде говоря, каждый человек есть синтез множества животных, но часто одна из таких тварей развивается за счет других, и вот, беседуя, как нам кажется, с человеком, мы на самом деле задаем языковой корм накапливающим жир червяку, щуке, барану или волку. Благодаря разумному применению патаграфического искусства отныне мы будем знать, с кем имеем дело.
3. О некоторых ускоренных методах общей патаскопии
Когда мы оказываемся в поездке, на прогулке, в кафе, на публичном собрании и т. п., под рукой не всегда находится необходимое оборудование для патаграфического обследования собеседников. Тем не менее весьма часто и достаточно точно нам удается определять, какого рода животное скрыто за обращенной к нам человеческой внешностью. Сейчас мы опишем некоторые из таких методов.
4. Прямая провокация
1. По принципу подобия. Подкидываем собеседнику наживку, способную разжечь аппетит самых разных животных. Внимательно наблюдаем за плутом и скрупулезно отмечаем все его реакции.
Невзначай, но с удовольствием поговорим о теплом хлеве, о дойных коровах, о парном молоке в ведрах; лицо собеседника оживляется, словно окрашивается; он с трудом сдерживает легкий свист, который готов сорваться с его губ. Этот человек — уж!
Заводим разговор о баранах, бедных барашках, нежных овечках, восхитительных ягнятках; наш сосед багровеет и обнажает клыки: это волк!
Примеры можно перечислять бесконечно.
2. По принципу противоположности. Прием тот же, но вместо желания мы будем вызывать гнев, отвращение, возмущение.
(NB: Здесь допустимо использовать психоаналитические методы, но не следует забывать, что до сих пор их применение ограничивалось изучением фауны с половым размножением: змеи, ящерицы и т. д.)
5. Патаскопические растворы
Подготовим растворы с субстанциями, точно высчитанными в гомеопатических дозах и способными вызвать аппетит у животных, которых мы собираемся выявить. Подмешаем жидкость в вина или крепкие алкогольные напитки и — якобы запросто и по-дружески — предложим их выпить обследуемым. Очень быстро они проявят свою истинную природу.
6. Приготовление патаскопических растворов
Предположим, нам нужен раствор для выявления козла. Поместим тщательно выбранный экземпляр в зону действия нашего аппарата, желательно с зеркалом из твердого водорода, чья фокальная сфера заполнена девственной патаплазмой. Так мы получим патаграмму козла.
Следует заранее позаботиться о том, чтобы до эксперимента животное не ело неделю, не имело половых контактов три месяца, не двигалось пять дней, не спало три дня и не пило два дня; две последние недели следует держать его в кромешной тьме. Полученная таким образом патаграммма отразит все козлиные желания в их самой чистой форме.
Итак, у нас есть патаплазма, заряженная нужной пищей, но в негативном изображении; дабы изменить минус на плюс, первую патаплазму следует спатаграфировать; в итоге у нас выделится чистейшая козлиная нутриплазма, из которой мы получим сыворотку, являющуюся основным компонентом раствора со следующим содержанием:
Нутриплазмическая сыворотка……0,0000000075
Гуано……………………………………………1,85
